достигшим…»740.
В-десятых, в Послании Иакова (3:2) мы читаем: «Ибо все мы много согрешаем».
В-одиннадцатых, в 1 Иоан.(1:8): «Если говорим, что не имеем греха… » и т.д. Хотя далее он говорит (1Иоан.5:18): «Всякий, рожденный от Бога, не грешит».
В-двенадцатых, в Откр.(22:11) приводятся такие слова: «Праведный да творит правду еще…»
Потому блаженный Августин говорит в своем 29-ом послании к блаженному Иерониму741: «Любовь — это сила, посредством которой человек любит то, что ему следует любить. В одних людях она сильнее, в других слабее, а в иных ее нет и вовсе. Но она никогда, ни в одном человеке, покуда он жив, не бывает в полном и завершенном виде, так, что ей некуда более возрастать. Но, поскольку она может быть усилена (может возрастать) причина того, что она меньше, чем ей следовало бы быть, заключается во грехе. Из-за этого изъяна ‘нет человека, который не грешил бы’ (3 Цар. 8:46). И из-за этого изъяна ‘не оправдается пред Тобой ни один из живущих’ (Пс. 142:2). Из-за этого изъяна, ‘если мы говорим, что не имеем греха, — обманываем сами себя, и истины нет в нас’ (1Иоан.1:8). Также из-за этого изъяна, независимо от того, насколько мы продвинулись вперед, мы вынуждены говорить: ‘И прости нам долги наши…’ (Мат.6:12) — несмотря на то, что при крещении все наши грехи, словом, делом или помышлениями содеянные, были прощены». Так писал Августин. Однако покаяние и отпущение грехов имеют к этому такое же и даже много большее отношение, нежели крещение.
Из всего этого очевидно, что не существует греха, простительного по своей сути и природе, но также нет и добродетели742. Ибо даже добрые дела, совершенные в то время, как корень греха и чувственность борются против них, не имеют той силы и чистоты, которую Закон требует от них, поскольку они совершаются не всеми нашими силами, но только силами духовными, борющимися против сил плоти. Поэтому мы грешим, даже совершая доброе, покуда Бог, через Христа не покроет это несовершенство и не перестанет вменять его нам. Тогда это становится простительным грехом по благодати Божьей, по милости Того, Кто не вменяет нам этого по вере и мольбе за это несовершенство ради Христа. Следовательно всякий, кто полагает, что его должны считать праведным по его делам [из-за совершенных им добрых дел] очень глуп, ибо, если они [эти добрые дела] были принесены в жертву справедливости Божьей, то они по-прежнему рассматриваются Им как грехи. Как сказано в Пс.(35:3): «Ибо он льстит себе в глазах своих, будто отыскивает беззаконие свое, чтобы возненавидеть его»743 — то есть, перед Богом и перед собой это является обманом, а не истинной праведностью, хотя перед людьми он выставляет напоказ свою «праведность», совершая добрые дела. Ибо он не может быть праведным перед собой [внутри себя] без благодати Божьей, поскольку он испорчен и извращен корнем греха [порочной наклонностью ко греху]. Поэтому в его праведности будет найдено беззаконие — то есть, даже его добрые дела будут неправедными и грешными. Это беззаконие не будет найдено в верующих и в тех, кто взывает к Нему, потому что Христос, обладающий чистотой во всей полноте, принес им избавление и покрыл их несовершенство. Ибо они стремятся к этому и уповают на то, что получат это от Него, другие же — не ищут всего этого, самонадеянно полагая, что уже обладают этим.
Такие термины как: «проступки» {sederа), «беззакония» (iniquitates) или «преступления» (crimina) и т.п. имеют отношение к действиям, которые, сами по себе являются порочными деяниями и грехами.
Такое понятие как «грех» (peccatum), однако, означает корень греха (порочную склонность ко греху) [fomes], которая подталкивает к этим порочным деяниям и является их причиной. Это, образно выражаясь, «дерево», на котором вырастают перечисленные плоды.
«Беззаконие» (iniquitas) или «неправедность» (iniustitia) — это добрые дела, совершаемые пред лицом греха и противостоящие нам — особенно, если они выдаются за праведность. Они не могут стать добрыми делами стараниями человека, их совершающего, но становятся таковыми только в результате прощения, даруемого нашим милостивым Богом. Поэтому сами по себе эти дела являются беззаконными и неправедными — то есть, они не являются праведными поступками и не считаются достаточными или адекватными тому, что от нас требуется.
«Безбожие» (impietas) — это основополагающий принцип неправедности. Это отрицание греха, когда люди не исповедуют (не признают) греха и провозглашают, что добрые дела праведны, питая отвращение только к (явным) проступкам и преступлениям. В результате получается, что они праведны в глазах людей и неправедны пред Богом.
Вы спросите: «Тогда почему же так много проповедуется о добродетелях святых?» Я отвечу: потому что это не заслуги (добродетели) святых, но заслуги Христа в них, добродетели Христа, ради Которого Бог принимает их деяния, которые в противном случае Он отверг бы. Следовательно, сами по себе святые никогда не знают, что творят добродетельные дела, но они совершают все это только для того, чтобы обрести милость и избежать суда, с мольбой о прощении и громкими воздыханиями, а не самонадеянно рассчитывая на обретение венца. «Страшен, Ты, Боже, во святилище Твоем» (Пс.68:35)744. Он укрывает их так, что, хотя они и являются святыми, они считают себя простыми людьми. Таким образом, через упование на милосердие, их жизнь «сокрыта со Христом в Боге» (Кол.3:3). Из-за этого страха перед судом, их смерть и их грех явственно встают перед ними и в их сознании. Они всегда осуждают себя в страхе, так как знают, что сами по себе они не могут быть праведными перед Богом. И, таким образом, они боятся суда Божьего на все свои дела745 — как говорит Иов (Иов.9:28): «То трепещу всех страданий моих, зная, что Ты не объявишь меня невинным». И, тем не менее, чтобы не впадать в отчаянье, они взывают о милосердии Божьем во Христе, и таким образом они услышаны. Это есть мудрость, «тайная и сокровенная» (1Кор.2:7), и это истина. Ибо, как Бог и Его премудрость неизвестны для нас, так и наша собственная праведность, которая полностью зависит от Него и от Его премудрости. Поэтому в Пс.50:8 мы читаем: «Вот, Ты возлюбил истину…» (то есть, истинную праведность — в отличие от фигуральной /то есть, «праведности» в переносном смысле/ и законнической праведности, изображающей это как символ, но не как нечто реальное). Но откуда я знаю это? «И внутрь меня явил мне мудрость» (Пс.50:8) — то есть, я знаю это потому, что только такая внутренняя праведность угодна Тебе, это Ты возлюбил, потому что это истина и полнота. Я знаю — говорю я — потому, что Ты даровал мне мудрость, которая сокрыта от моего знания. Следовательно, из-за того, что мы не можем исполнить Закона Божьего и потому всегда заслуженно неправедны, нам ничего не остается, кроме как принять тот факт, что мы живем в постоянном страхе суда и всегда молимся об прощении нашей неправедности или точнее — о том, чтобы она не вменялась нам. Ибо она никогда не отпускается полностью, но остается, откуда вытекает необходимость того, чтобы ее не вменяли нам. Поэтому в Пс.(2:11-12) сказано: «Служите Господу…», — (что не может быть исполнено иначе, кроме как с радостью и удовольствием, но, так как это не может быть исполнено в полной мере, совершенно, то), — «… со страхом…», — служите Ему радостно, в страхе, — «… и радуйтесь…», — в Нем (потому что Он милостив), — «…с трепетом», — из-за вашего греха, который заслуживает суда.
13. «Ибо не законом…» Вновь он подтверждает, что праведность исходит не от Закона, но от веры, [судя] по плодам и добродетелям обоих. Ибо Закон и вера заслуживают противоположного. Закон заслуживает гнева и утраты обетования, вера же заслуживает благодати и исполнения обетования — то есть, он до бы говорит, что если вы не веруете в Писания и их пример, то ‘верьте хотя бы в собственный опыт. Потому что через Закон вы заслужили гнев и опустошение, но верой — благодать и обладание всем миром, что совершенно очевидно в случае с Апостолами, которые правили со Христом во всем мире. И Аврааму обетование дано не через Закон, но через веру, и так же будет с вами, являющимися его семенем.
15. «Ибо закон производит гнев». Это относится к Закону, что он порождает гнев — то есть, покуда он пребывает и не исполняется (что неизбежно, когда отсутствует вера), те люди, которым был дан Закон, заслуживают гнева. Блаженный Августин в 19-ой главе своей работы «О Духе и букве» говорит: «Ибо то, что Закон не исполнен — было виной не самого Закона, но виной осуждения плоти. Эта вина была раскрыта [подчеркнута] Законом и исцелена благодатью».746 Таким образом, Закон порождает гнев, то есть когда он не исполняется, он являет гнев Божий не исполнившим его. Поэтому , Закон не является злом, но порочны те, кому он был дан, и на кого он производит гнев, однако для других (то есть для верующих) он производит спасение. В действительности действует не Закон, но благодать. Ведь если обетование было бы дано через Закон, то, поскольку он производит гнев, отсюда следовало бы, что обетование не является обетованием, но, скорее, угрозой. И, таким образом, обетование было бы упразднено, а через это также и вера.
14. «Если утверждающиеся на законе суть наследники…», и т.д. Апостол показывает, что вера делается тщетной также и иным путем, нежели через упразднение обетования гневом Закона, а именно — ,. через семя плоти. Ибо если то, что человек является сыном плоти, в достаточной мере делает человека праведным и достойным принятия обетования, то нет необходимости в вере. Тогда почему Авраам был оправдан верой и считался достойным обетования? Почему он не был оправдан по своему плотскому происхождению? Тогда вера была бы Тщетна, и тщетно все, что сказано о ней в Писании. Ибо те, кто могут быть оправданы по своей плоти и посредством Закона, не нуждаются в вере, как они на деле сами и полагают. Но имеет место обратное, И потому что они прокляты через свою плоть и через Закон.
13. «Ибо не законом…», то есть через праведность и дела Закона. Апостол не использует термин «праведность Закона», но говорит просто: «Закон», в абсолютном смысле этого слова, потому что на самом деле он [Закон] не является праведностью. И все же то, что он подразумевает «праведность», используя термин «Закон», ясно из противопоставляемого выражения: «Но праведностью веры», поскольку здесь было бы недостаточно, если бы он сказал:
