бублики.
Возражений нет?
Принимаются доводы?
Ладно!
Было бы недалеко до воды.
Да здравствует, да здравствует демократическая
Француз
А теперь я
(нечистым)
вам предлагаю работать.
(Чистым.)
А вы – за перья.
Работайте,
несите сюда,
а мы это поделим поровну, —
последняя рубашка пополам будет порвана.
Чистые устанавливают стол, располагаются с бумагами и, когда нечистые приносят съестное, вписывают во входящие и по уходе с аппетитом съедают.
Булочник, пришедший во второй раз, пытается заглянуть под бумаги.
Ллойд-Джордж
Чего глазеешь?
Отойди от бумаг!
Это, брат, дело не твоего ума.
Клемансо
Вы же в управлении государством
Каждая входящая тарелка
и каждая исходящая
должна быть обязательно перенумерована.
Пока вы ставите номер,
как бы наш брат, нечистый, не помер.
Давайте делиться обещанным.
Поп
(возмущенно)
Братие!
Рановато думать о пище нам.
(отводя от стола)
Акулу посмотрите —
там акулу поймали, —
не несет яиц,
не дает молока ли.
помните турецкую пословицу:
«Паша, не пошаливай!»
(возвращаясь с прочими нечистыми)
Учат!
Сколько ни дои акул,
не быть из акулы молоку.
(пишущим)
Пора обедать. Скорей кончай-ка!
Американец
Обратите внимание,
как это красиво:
волны и чайка.
Поговорим-ка лучше о щах и о чае.
К делу!
К делу!
Нам не до чаек!
Клемансо
Смотрите, смотрите!
По морю —
кит!
К черту кита!
Сам ты кит!
Вы нам здесь не устраивайте канцелярских волокит!
На палубу грохаются пустые тарелки.
(грустно)
Все совет министерский вылакал.
(вскакивая на опрокинутый стол)
Товарищи!
Это нож в спину!
Голоса
И вилка!
Товарищи!
Что ж это!
Раньше жрал один рот, а теперь обжирают ротой.
оказалась
тот же царь,
да только сторотый.
Француз
(ковыряя в зубах)
Что кипятитесь?
Обещали и делим поровну:
одному – бублик,
другому – дырку от бублика.
Это и есть демократическая республика.
Надо ж кому-нибудь и семечки – не всем же арбуз.
Нечистые
Мы вам покажем классовую борьбу!
И опять,
и опять,
и опять смятенье и гул.
Довольно!
Довольно!
Не лейте кровь!
Послушайте, я не могу!
Это все хорошо:
и коммуна
и прочее.
Но для этого ж должны пройти века.
Товарищи рабочие!
Согласитесь с чистыми,
послушайте старого
опытного меньшевика!
Ллойд-Джордж
Да я же капитала лишусь.
Мы тебе согласимся!
Я тебе соглашусь!
Ну и положение!
Опять двухстороннее обложение!
Нечистые наседают на чистых.
Чистые
Стойте, граждане! Наша политика…
Нечистые
А ну,
с четырех сторон подпалите-ка!
Покажем им, какая такая политика!
Ну, держись, проклятая,
будешь помнить Октября 25-е!
Вооружаются сложенным чистыми во время обеда оружием. Загоняют на корму. Мелькают пятки сбрасываемых чистых. Только купец, утащив на ходу половину моржонка, забился в угольный ящик; в другой забились интеллигент с дамой. Соглашатель ухватил за руку батрака; силясь его оттянуть, всхлипывает.
Ишь проклятый,
распустил слюнки!
Революция вам, мусье, не юнкер.
Соглашатель вгрызается в руку.
Ишь злюка!
Вали его, ребята,
в дырку люка!
Валят.
Не задохся бы тама,
корпуленция хрупкая —
прямо дама.
Что мямлить!
Вернутся,
нас же распнут на кресте.
Понежничаем —
дайте Арарат-гору.
Нечистые
Правильно!
Правильно!
Или мы – или те!
Дорогу террору!
Товарищи!
Сапогами отшвыривайте кликуш.
Ликуй!
Но суровы голоса нечистых, – последние запасы сожрала республика.
Ликуй!
А ты подумал о хлебе?
Ликуй!
А хлеб-то чем засеять?
Ликуй! Когда вместо пашен – хляби.
И рыбачить нечем, порваны сети.
Шофер
Если б хоть было кругом сухо.
Ковчег трещит.
Шофер
Компаса нету.
Все
Не останавливаться на половине ж.
Съеденное в утопших,
назад не вынешь.
Теперь об одном осталось ратовать,
чтоб сила не иссякла до места Араратова.
Пусть нас бури бьют,
пусть изжарит жара,
голод пусть —
посмотрим в глаза его,
будем пену одну морскую жрать.
Сегодня поедим,
а завтра – крышка!
На всем ковчеге два сухаришка.
Эй!
Товарищи!
Без карточек не давать сухарей.
Из угольного ящика высовываются дама и интеллигент.
Слышите —
говорят:
«Давать сухарей».
А тут голод, холод и всякие страсти.
Пойдем на службу к Советской власти.
Вылазят.
Нечистые
Что это?
Выходцы с того света?
Никак нет.
Мы свои,
мы беспартийные,
мы из угольного ящика.
Мы – за власть Советов.
Ненавижу буржуев!
Мошенники!
Я все ждала, скоро ли буржуазия свалится.
Разрешите,
я тоже у вас буду
на машинке,
хотя бы только одним пальцем.
И меня возьмите.
Худо без спеца.
Без спеца
Не утонем,
не каркай.
(Даме.)
Садись, товарищ.
(Интеллигенту.)
Заведуй кочегаркой.
Шофер
Без еды – все равно что машина без дров.
Даже я сдаю – уж на что здоров.
Мало, оказывается, чистых добить.
Нужен хлеб.
Нечистые
Что делать?
Как быть?
Нам бог не может погибнуть дать.
Сложим руки – будем ждать.
Слабеет от голода за мускулом мускул.
(вслушиваясь)
Что это?
Слышите?
Слышите музыку?
об Арарате и рае.
(Испуганно вскакивает, пальцем за борт.)
Кто там
идет по волнам,
в кости свои играет?
Брось ты!
Море голо.
Да и кому являться?
Вот он
идет…
Это голод
нами идет разговляться.
Что ж, иди!
Нет здесь таких, кто упал бы.
Товарищи, враг у борта.
Живо!
Все на палубы!
сам идет на абордаж.
Вбегают, шатаясь, вооруженные чем попало. Рассвело. Пауза.
Все
Что ж, иди!
Никого…
И вот
снова будем смотреть бесплодное лоно вод.
Так вот молишь о тени в печах пустыни,
умирая ж —
видишь, будто пустыня стынет.
Шофер
(приходит в страшное волнение, поправляет очки, всматривается. Кузнецу)
Там вот,
на западе —
не заметишь ли точечки?
Что глядеть?
Все равно что на хвост надеть или в ступе истолочь
очки.
Шофер
(отбегает, шарит, лезет с трубой на рею – и через минуту его рвущийся от радости голос)
Арарат! Арарат! Арарат!
Со всех концов.
О, как я рада!
О, как я рад!
Вырывают у шофера трубу. Сгрудились.
Где он?
Где?
Да вот
виднеется
направо от…
Что это?
Приподнялось.
Выпрямилось.
Идет.
Шофер
То есть как – идет?
Арарат – гора и ходить не может.
Глаза потри.
Сам три.
Смотри!
Шофер
Да, идет!
Да, человек.
Старый с посохом.
Молодой без посоха.
Эк, идет по воде, что посуху.
Колокола, гудите!
Вздыбливайте звон!
Это
он
шел, рассекая воды Генисарета.
У бога есть яблоки,
апельсины,
вишни,
может весны стлать семь раз на дню,
а к нам только задом оборачивался всевышний
теперь Христом залавливает в западню.
Не надо его!
Не пустим проходимца!
Не для молитв у голодных рты.
Ни с места!
А то рука подымется.
Эй!
Кто ты?
Самый обыкновенный человек входит на замершую палубу.
Кто я?
Я не из класса,
не из нации,
не из племени.
Я видел тридцатый,
сороковой век.
Я из будущего времени
просто человек.
Пришел раздуть
душ горны я,
ибо знаю,
Слушайте!
Новая
нагорная
Араратов ждете?
Араратов нету.
Никаких.
Приснились во сне.
А если
гора не идет к Магомету,
то и черт с ней!
Не о рае Христовом ору я вам,
где постнички лижут чай без сахару.
Я о настоящих
земных небесах ору.
Судите сами: Христово небо ль,
евангелистов голодное небо ли?
Мой рай – в нем залы ломит мебель,
услуг электрических покой фешенебелен.
Там сладкий труд не мозолит руки,
работа розой цветет по ладони.
Там солнце строит такие трюки,
что каждый шаг в цветомории тонет.
Здесь век корпит огородника опыт —
стеклянный настил, навозная насыпь,
а у меня
на корнях укропа
шесть раз в году росли ананасы б.
Все
(хором)
Мы все пойдем!
Но пустят ли нашу грешную рать?
Мой рай для всех,
от постов великих вспухших с луну.
Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо,
чем ко мне
такому слону.
Ко мне —
кто всадил спокойно нож
и пошел от вражьего тела с песнею!
Иди, непростивший!
Ты первый вхож
в царствие мое
земное —
не небесное.
Идите все,
кто не вьючный мул.
кому нестерпимо и тесно,
знай:
ему —
царствие мое
земное —
не небесное.
Не смеется ли этот над нищими?
Где они?
Дразнишь какими странищами?
Длинна дорога.
Хор
Каждую тучу сразим поштучно!
А если ад взгромоздится за адом?
Хор
Пойдем и туда.
Не попятимся задом.
Веди нас!
Где она?
Где?
Ждете, чтоб рассказал кто-нибудь другой.
А она
вот здесь,
у вас
под рукой.
Где руки твои?
Что делаешь ею?
Сложили кресты бесполезных рук!
Вы нищими жметесь.
А вы – богатеи.
Смотрите —
какое богатство вокруг!
Как смеет играть ковчегом ветер?
Долой природы наглое иго!
Вы будете жить в тепле,
в свете,
заставив волной электричество двигать.
А если
ко дну окажетесь пущены,
не страшно тоже, —
почище луга
морское дно.
на нем растет —
трещат бока ковчегов-посуд.
Правая и левая —
эти двое
спасут.
Слово за вами.
Я нем.
Исчезает. На палубе восхищенное недоумение.
Где он?
По-моему, он во мне.
По-моему, влезть удалось и в меня ему.
Голоса
Кто он?
Кто этот дух невменяемый?
Кто он —
без имени?
Кто он —
без отчества?
Зачем он?
Какие кинул пророчества?
Кругом потопа смертельная ванная.
Найдется обетованная!
Значит, не глупо к счастью лезть.
Голоса
Чтоб раньше дойти до этой поры,
вздымайте молоты,
ввысь топоры!
Ровней ряды!
Не кривите линии!
Ковчег трещит.
Спасенье в дисциплине.
(рукой на реи)
Зловещ пучин разверзшийся рот.
Дорога одна —
сквозь тучи!
Вперед!
Бросаются к мачте. Хором.
На реях развертывается боевая песня.
Эй, на реи!
На реи, эй!
По реям вперед, комиссары морей!
Хор
Вперед, комиссары морей!
Там всем победителям отдых за боем.
Пусть ноги устали, их в небо обуем!
Хор
Обуем!
Кровавые в небо обуем!
Распахнута твердь
небесам за ограду!
По солнечным трапам,
по лестницам радуг!
Хор
По солнечным сходням
качелями радуг!
Довольно пророков!
Мы все Назареи!
Скользите на мачты,
хватайтесь зa реи!
Хор
На мачты!
На мачты!
За реи!
За реи!
Когда скрывается последний нечистый, за ним ковыляют по реям дама и интеллигент. Меньшевик минутку стоит, задумавшись.
Куда вы?
В коммуну?
Оглядывается. Ковчег трещит.
Вперед, товарищи!
Уж лучше вперед, чем умереть…
Меньшевик скрывается, и наконец из угольного ящика вылезает купец, ухмыляясь.
Добра на четыреста миллионов
минимум.
Даже если на слом.
Ну,
и спекульну!..
Что это?
Ломается.
Трещит.
Спасайтесь!
Идем ко дну!
Товарищи!
Товарищи!
Подождите минуту одну!
Товарищи!
погибаю здесь я!..
Иди, иди,
и тебе перепадет концессия…
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Ад. Сцена с огромной дверью. На двери: «Без доклада не входить». По бокам караульные черти. Два вестовых черта перекликаются через весь театр. Тихое пение на сцене за дверью.
Хор
Мы черти, мы черти, мы черти, мы черти!
На вертеле грешников вертим.
1-й вестовой
Да, брат черт,
паршивая жизнь!
2-й вестовой
Да, в последние месяцы понатерпелся горя я.
1-й
Одно слово —
третья категория!
Хор
Попов разогнали, мешочников в ризе.
Теперь и у нас продовольственный кризис.
2-й
Нашего брата, исконного черта, совсем не видно.
Как попали эти самые господа:
то подай!
Это подай!
1-й
Хуже всех этот негус абиссинский.
Морда черная.
Хор
О, горе, о, горе, о, горе, о, горе,
без пищи мы все передохнем здесь вскоре!
1-й
2-й
Да, это верно.
1-й
А как попов прогнали, ни одного поставщика!
2-й
Выдачи маленькие!
1-й
Паек скверный!
2-й
Еще бы черти были как следует,
а то омерзительные —
лысые,
куцые!
1-й
Дождутся,
2-й
Т-с!
Оба
Бежим со всех ног.
Перемахивают всю сцену.
Караульные расспрашивают вестовых и, сделав небольшой доклад, распахивают двери.
Ллойд-Джордж
Ах, вы, дьяволы!
Ах, вы, чертовы дети!
Отчего же грешники не попадают в сети?
Поп
(замахивается на вестовых)
Что ж, я для того на вас работал,
чтобы пайком питаться на том свете!
Вестовые
(недовольно)
Взяли бы по виле,
сами бы ловили.
Клемансо
Вы эти привычки бросьте.
Мы черти белой кости.
Не щадя пота,
черный черт на белых должен работать.
2-й вестовой
Пошел и меж чертями антагонизм классовой.
Ах, ты разговаривать?
Да я тебя ножом!
Да я тебя вилкой!
Черт-церемониймейстер
Его величество Вельзевул
желает говорить с верноподданным адом.
Немец
Смирно!
Вельзевул
(входит)
Черти мои верноподданные!
Больше не будете сидеть голодные.
Радостней клики!
Выше хвост!
Кончается великий,
кончается пост.
Грешников пятнадцать идет, не менее.
Поп
(крестится)
Слава богу!
Кончается это всухомятку пение.
Китаец
хотя и беспортошный.
Негус
Эх, и нажрусь!
Аж будет чертям тошно!
Ллойд-Джордж
Уж и наточу я рога!
Будут знать, как меня свергать!
Вельзевул
(к вестовым)
Живей
на пост сторожевой!
На бинокль,
смотри лучше,
чтобы ни один из них не ушел живой!
А то
по шее получишь.
Черти, вооруженные биноклями, бегут в зал, прислушиваясь. Дверь распахивается.
1-й
Пусть только попадутся!
Я им покажу!
Хвост подыму!
Рога вниз!
2-й
Прямо жуть!
1-й
Я уж с ними разделаюсь!
Не пожелал бы врагу.
Люблю я из сочных грешников рагу.
2-й
Я их попросту жру.
Без штук.
Т-с!
Слышишь? —
Тук-тук-тук.
Тук-тук-тук.
Прислушивается. Доносится громыхание разносящих преддверие ада нечистых.
1-й
Старик-то наш
обрадуется донельзя.
2-й
Тише ты, черт! Нельзя, чтоб без гула!
Беги,
предупреди штаб Вельзевула.
Первый бежит. Над средним ярусом показывается Вельзевул.
Ладонь ко лбу. Приподымаются черти.
Вельзевул
(убедившись, орет)
Эй, вы!
Черти!
Волоките котелище!
Да дров побольше —
суше,
толще!
Прячься за тучи, батальон сторогий!
Чтоб никто из них не ушел с дороги!
Черти притаились. Снизу доносится: «На мачты, на мачты! За peи, за реи!» Вваливается толпа нечистых, и моментально же вываливаются черти с вилами наперевес.
Черти
У-у-у-у-у-у-у!
А-а-а-а-а-а-а!
(указывая на крайних швее, со смехом)
Старые знакомые!
Как тебе нравится?
Справились с безрогими.
И с рогатыми удастся справиться.
Гвалт начал надоедать. Цыкнули нечистые.
Т-с-с-с-с!
Смолкли растерявшиеся черти.
Нечистые
Это ад?
Черти
(нерешительно)
Д-да.
(на чистилище)
Товарищи!
Не останавливаться!
Прямо туда.
Вельзевул
Да-да!
Черти, вперед!
Послушайте,
что это за стиль еще?
Бросьте вы это!
Вельзевул
(обиженно)
Да так.
Стыдно!
у самого проседь.
Нашли, ей-богу, чем стращать!
На заводе
чугуноплавильном
не бывали, чать?
Вельзевул
(сухо)
Не был я на вашей плавильне.
А то б повылинял
шерсткой.
Живешь себе тут
щеголем,
Вельзевул
Хорош гладкий,
хорош жесткий!
Довольно разговаривать! Пожалте на костры!
Остри!
Нашел чем пугать!
Смешно, ей-богу!
Да у нас
в Москве
вам бы еще заплатили за дрова.
От мороза колики,
а у вас
температурка здорова.
Ходите голенькие.
Вельзевул
Довольно шутить!
Трепещите за души!
Всех вас серой сейчас же задушим!
(сердясь)
Хвастают тоже!
Что у вас? —
Слегка попахивает серою.
У нас как пустят удушливым
