коренная ошибка — восхваление техники как таковой, техники ради техники. Футуризм имел свое место и увековечил себя в истории литературы, но в Советской России он уже сыграл свою роль. Футуризм и советское строительство, заявляет Маяковский, не могут идти рядом. «Отныне, — говорит он, — я против футуризма, отныне я буду бороться с ним» («Новый мир», Нью-Йорк, 1925, 8 октября).
Характерно, что такое решительное заявление делается Маяковским именно в Америке, в процессе знакомства с этим капиталистическим «раем» и сопоставления его с советской действительностью.
За время пребывания в Соединенных Штатах Маяковский много работал и как поэт, и как пропагандист советской литературы и культуры, и как политический представитель Советского Союза. Он делал большое и нужное дело. До широкой публики доходили стихи поэта, из разных городов шли приглашения о публичных встречах. Но Маяковский рвется домой, на Родину. Он отказывается от настойчивых приглашений выступить с лекциями и чтением стихов в Сан-Франциско, от других предложений и сразу же по получении визы выезжает 28 октября 1925 года из Нью-Йорка на пароходе «Рошамбо» в Гавр, куда прибывает 5 ноября. На следующий день, 6 ноября, в самый канун Октябрьской годовщины друзья встречали его в Париже.
В Париже Маяковский пробыл недолго, проездом. 14 ноября он уже в Берлине, откуда через три дня выехал через Ригу в Москву, куда вернулся 22 ноября 1925 года. Поэт рвался домой. Длительное заграничное путешествие вызывало у него чувство глубокой тоски по Родине. Это чувство вылилось в стихотворение «Домой!», которое он начал писать еще на пароходе на пути из Америки в Европу.
Сохранился газетный отчет о выступлении Маяковского в Париже на вечере, устроенном 12 ноября 1925 года Объединением студентов СССР во Франции. Поэт выступал с докладом «Там и у нас» («Доклад об искусстве») и чтением стихов. «Поэт намеревался рассказать исключительно о своих эстетических восприятиях из вежливости к Франции, выдавшей ему визу и запрещающей говорить о политике, — сообщала позже, 2 декабря 1925 года, «Вечерняя Москва». — Но как-то получилось само собой, что вместо литературного доклада Маяковский сделал доклад «социально-экономическо-политический». Это «само собой» разумеющееся социально-политическое, партийное осмысление любого явления действительности как базисного, так и надстроечного порядка, характерное для всех его публичных выступлений, давало о себе знать и в Америке, сказалось оно и в Париже. Более подробно освещала это выступление Маяковского парижская газета:
«Кто не видел и не слышал Маяковского, должен пожалеть, что не попал на этот доклад. Трудно представить себе лучшего рассказчика для широких масс. Маяковский — создание новой России. В его могучей, широкой, подвижной фигуре, в его товарищеской фамильярности со слушателями, в его непринужденной манере, в его едкой иронии — во всем его существе сказывается нечто, что роднит его с русским рабочим, с человеком из народа. Когда… он рассказывал нам о своем путешествии в Мексику и Соединенные Штаты или когда, повысив свой мощный голос, он читал нам свои стихи, написанные под впечатлением виденного, невольно хотелось сказать: да, такими именно глазами смотрел бы на Америку русский рабочий… Слушая эти красочные рассказы, пересыпанные тонкими, меткими замечаниями, слушая эти звонкие стихи, с их часто неожиданными аккордами, дающими новый смысл всей картине, мы незаметно досидели до часу ночи. И хотелось еще и еще слушать этого мощного поэта. Не хотелось покидать этой прекрасной залы, этой оживленной, то серьезной, то улыбающейся аудитории» («Парижский вестник», 1925, 14 ноября).
Хорошо осознавал большое литературное и общественно-политическое значение своих выступлений за рубежом и сам Маяковский. В одном из интервью, данном в день приезда в Москву, он как бы сжато «отчитывается» перед советским читателем о командировке, делится ближайшими планами:
«…слухи о моих успехах в Америке нисколько не преувеличены. Я нахожу, что иметь аудиторию в полторы тысячи человек в течение ряда недель — это, конечно, успех. Думаю, что кроме литературного, мои лекции имели некоторое значение еще и в смысле революционном…
Для печати я привез книгу стихов о Мексике, об Испании и об Атлантическом океане. Есть у меня и новая книга о Соединенных Штатах» («Новая вечерняя газета», Ленинград, 1925, 23 ноября).
В последнем случае он имел в виду книгу очерков, которая после окончательного ее завершения получит наименование «Мое открытие Америки».
Маяковский начал работать над этими очерками и зарисовками непосредственно во время путешествия. После возвращения в Москву он уже 5 декабря заключил договор с Госиздатом об издании книги под названием «Поездка в Мексику и Америку», обязуясь при этом сдать рукопись в издательство через месяц, к 5 января 1926 года. Очевидно, что к этому времени книга вчерне была готова, что основные идеи этой книги, сложившиеся уже к началу пребывания поэта в США, получили свою реализацию.
Многие из этих идей найдут отражение в американских стихах Маяковского, воплотятся так или иначе в его очерках. Однако заметок, зарисовок и набросков, сделанных по самым свежим впечатлениям, оказывалось мало. Работа над книгой очерков продолжалась весь декабрь и закончилась лишь к 25 января, когда после отсрочки договорного срока на месяц рукопись была сдана в издательство. Тогда же, в январе и начале февраля 1926 года, отдельные части этой книги начинают печататься в периодических изданиях. Сама книга выйдет в свет лишь в августе 1926 года.
Все это время Маяковский живет впечатлениями американской поездки. И этими впечатлениями он стремился как можно скорее поделиться и в своих стихах, и в очерках, и в многочисленных устных выступлениях перед массовой, как правило, аудиторией, которым поэт придавал всегда, а теперь в особенности, большое значение.
Зарубежным впечатлениям посвящен был доклад Маяковского, состоявшийся в Доме печати 1 декабря 1925 года. Об этом вечере, о поэте, только что вернувшемся из поездки по Америке, о его «хороших стихах», которые были прочитаны «с большим подъемом», сообщали 3 декабря 1925 года «Известия». А через несколько дней, 6 декабря, состоялось выступление Маяковского в Политехническом музее. Его лекция, как сообщала пресса, «привлекла огромное количество слушателей. Даже имеющих билеты пропускали по очереди. Изнемогавшие милиционеры грозили вызвать конную милицию. В аудитории были заняты все места и кресла и на эстраде, и на ступеньках» («Новая вечерняя газета», Л., 1925, 9 декабря). Другие газеты отмечали, что поездка Маяковского за океан позволила ему еще ярче раскрыть «качества социолога, экономиста и политика» («Вечерняя Москва», 1925, 8 декабря).
Любопытны с точки зрения тематики выступления Маяковского на этом вечере, круг вопросов, которые он посчитал нужным осветить в своем рассказе о поездке, и афиша, подготовленная, очевидно, самим поэтом и содержащая краткие тезисы его выступления:
«Первый большой вечер возвратившегося из путешествия поэта Владимира Маяковского.
I. Доклад «Мое открытие Америки». Испания, Атлантический океан, Гавана, Вера-Круц, Мексика, Нью-Йорк, Чикаго, Париж.
Темы: Американцы ли американцы? Гавана, виски, сахар и сигары. Индейцы, гачупины и гринго. Тропический лес. Урожай фуража и президентов Бой быков. Странные министры. Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ 33! Москва в Польше. Первое звездное знамя. От Ларедо до Нью-Йорка. По земле, под землей и по небу. Мораль и удочерение. Иллюстрация к Марксу. Одесса — отец. Змеиные яйца в Москве. Негры, джаз и чарльстон. Басни о Форде, Чикаго, 150 000 000 и бойни.
II. Мексика, стихи и поэмы. 1. Испания, 2. Христофор Колумб. 3. 6 монашек. 4. Черные и белые. 5. Мелкая философия на глубоких местах. 6. Индейская история.
Соединенные Штаты. 1. Бродвей. 2. Вульворт и барышня. 3. Кемп Нит гедайге. 4. Ол райт! 5. Их язык. 6. Небоскреб в разрезе. 7. Злоба. 8. Бруклинский мост.
По окончании ответ на записки».
Название доклада стало вскоре названием книги очерков, договор на издание которой заключен был днем раньше. В темах же, обозначенных в афише, отчетливо проступали идеи и темы как написанных к этому времени очерков о Мексике и Америке, так и тех, что находились в работе, вынашивались в так называемом «устном варианте». О широте замыслов поэта и публициста, стремившегося дать своему народу как можно более полный «отчет» о своей поездке за океан, можно судить и по сохранившимся афишам других его публичных выступлений этой поры.
Выступление Маяковского в Политехническом музее, состоявшееся 19 декабря 1925 года, отражало новые аспекты публицистического осмысления поэтом своих зарубежных впечатлений и наблюдений. По-новому формулируется доклад, иной поворот получают темы его:
Дирижер Трех Америк (СШСА)
2-й большой вечер вернувшегося из путешествия поэта
Владимира Маяковского
I. Доклад. Дирижер Трех Америк (СШСА): Бог доллар — доллар дух святой. Кино — Чаплин, золотая горячка, горничная в 15 тысяч в неделю. Нью-йоркский поэтический Конотоп. Фотомонтаж князя Бориса. Принцесса Сирилл. Змеиные яйца в Москве. Неподкупность продажных газет. Негритянский великий поэт А. С. Пушкин. Форд, как он есть. Американские рабкоры о Форде. Приключения мистера Браунинга. Какая Америка интересней — моя или всамделишная. Горький и Короленко об Америке и СШСА.
II. Стихи и поэмы о Мексике, Америке, Ат-океане, Испании и Франции. 1. Статуя свободы. 2. Монтецума — Ястребиный коготь. 3. Сто этажей. 4. Маркита. 5. Гав-ду-ю-ду. 6. Бой быков. 7. Бруклинский мост. 8. Париж. 9. Петров и Каплан. 10. Первое предостережение.
После доклада ответ на записки».
Новые и новые повороты в осмыслении американской тематики были характерны и для последующих публичных выступлений Маяковского. Маяковский едет по стране. Еще в начале января ему удается выехать на несколько дней в Ленинград. Комментируя его выступление в зале Академической филармонии с докладом «Мое открытие Америки», «Красная газета» писала: «Маяковский как бы умышленно игнорирует все то, что обычно поражало воображение предыдущих колумбов. Он остается равнодушен к американскому размаху и холоден к сногсшибательной экзотике… Большой и вполне заслуженный успех имели стихи, посвященные путешествию…» («Красная газета», веч. вып., 1926, 5 января). С таким же успехом проходили и его выступления в разных городах Украины, Северного Кавказа, Азербайджана и Грузии, продолжавшиеся более месяца, с 25 января по 2 марта 1926 года.
Характерно, что его публичные выступления проходили при огромном стечении публики. В Киеве, например, более 5000 человек, забивших помещение цирка, на протяжении трех часов слушали поэта. В местных же газетах Харькова, Киева и других городов в день таких выступлений печатались или отдельные очерки из подготовленной книги «Мое открытие Америки», или стихотворения из американского цикла, подготовленные для другой книги.
О характере устных выступлений Маяковского хорошо сказал корреспондент ростовской газеты «Молот»:
«Это не была лекция, по крайней мере в том смысле, в каком привыкли мы понимать это слово. Скорей беседа поэта с публикой, — беседа, пересыпанная блестками неподражаемого (без кавычек) Маяковского остроумия. Об Америке т. Маяковский сказал не много, но немногое, сказанное им, давало большее представление о заатлантической стране, чем многословные речи патентованных лекторов» («Молот», Ростов
