Стихи детям (1917-1930). Владимир Владимирович Маяковский
1917–1930
ТУЧКИНЫ ШТУЧКИ
Плыли по небу тучки.
Тучек — четыре штучки:
от первой до третьей — люди,
четвертая была верблюдик.
К ним, любопытством объятая,
по дороге пристала пятая,
от нее в небосинем лоне
разбежались за слоником слоник.
И, не знаю, спугнула шестая ли,
тучки взяли все — и растаяли.
И следом за ними, гонясь и сжирав,
солнце погналось — желтый жираф.
[1917–1918]
О ПЕТЕ,
ТОЛСТОМ РЕБЕНКЕ,
И О СИМЕ,
Жили были
Сима с Петей.
Сима с Петей
были дети,
Пете 5,
а Симе 7 —
и 12 вместе всем.
1
Петин папа
был преважным:
в доме жил пятиэтажном
в целом доме
жил один.
злее самой злющей крысы.
В лавке сластью торговал,
даром сласти не давал.
сто пакетов нес с трудом,
а за папой,
друг за другом,
сто корзин несет прислуга.
Ест он,
с Петею деля,
мармелад и кренделя.
Съест
и ручкой маме машет:
— Положи еще, мамаша! —
Петя
взял
варенье в вазе,
прямо в вазу мордой лазит.
Грязен он, по-моему,
как ведро с помоями.
и глядь —
С час поковыряв в носу,
спит в двенадцатом часу.
Дрянь и Петя
и родители:
общий вид их отвратителен.
Ясно
даже и ежу —
этот Петя
был буржуй.
2
Сима
жил с отцом,
залихватским кузнецом.
на заводе
с молотками дружбу водит.
Он в любую из минут
подымает пальцем пуд.
поздоровавшись для встречи,
скажет маме:
— Ну-ка,
щи
Нам с товарищем тащи! —
Кашу съев
да щи с краюшкой,
пьют чаи цветастой кружкой.
У рабочих денег нету.
Симе
Но зато
она и слаще,
чем для Пети
Чай попив,
во весь опор
Сима с папой
мчат во двор.
Симин папа
всех умнее,
все на свете он умеет.
Колесо нашел
и рад,
сделал Симе самокат.
Сима тоже деловит:
у него серьезный вид.
Хоть ручонки и тонки,
трудится вперегонки.
Из мешка,
на радость всем,
Сима сам смастачил шлем.
Красную надев звезду,
Сима всех сумел бы вздуть!
Да не хочет —
не дерется!
Друг ребячьего народца.
Сима чистый,
чище мыла.
Мылся сам,
и мама мыла.
Вид у Симы крепыша,
пышет, радостью дыша.
Сима спит.
Спит, как надо —
не сопит.
Птицы с песней пролетали,
пели:
«Сима — пролетарий!»
3
Петя,
выйдя на балкончик,
словно дождик по трубе,
льет варенье по губе.
Четверней лохматых ног
шел мохнатенький щенок.
Сел.
Глаза на Петю вскинул:
— Дай мне, Петя, половину!
При моем щенячьем росте
не угрызть мне толстой кости.
Я сильнее прочих блюд
эти пончики люблю.
Да никак не купишь их:
заработков никаких.—
Но у Пети
грозный вид.
Отвернуться норовит.
Не упросишь этой злюни.
Щен сидит,
глотает слюни.
Невтерпеж,
поднялся —
скок,
впился в пончиковый бок.
Петя,
посинев от злости,
отшвырнул щенка за хвостик.
Нос
и четверо колен
об земь в кровь расквасил щен.
Омочив слезами садик,
Изо всех щенячьих сил
нищий щен заголосил:
— Ну, и жизнь —
не пей, не жуй!
Обижает нас буржуй.
Накажи обидчика! —
Вдруг,
откуда ни возьмись,
За шакалом
волочится
разужасная волчица.
А за ней,
на три версты
распустив свои хвосты,
два огромных крокодила.
Как их мама уродила?!
Ощетинивши затылки,
выставляя зубы-вилки
и подняв хвостища-плети,
подступают звери к Пете.
— Ах, жадаба!
Ах ты, злюка!
Уязви тебя гадюка!
Ах ты, злюка!
Ах, жадаба!
Мы
тебя
сию минутку,
как поджаренную утку,
так съедим
или ина́че.
Угнетатель ты зверячий! —
И шакал,
как только мог,
хвать пузана
за пупок!
Тут
на Петю
крокодил нацелил ногу
и брыкнул,
как футболист.
— Уходи!
Катись!
Вались! —
Плохо Пете.
Пете больно.
Петя мчит,
как мяч футбольный.
Долетел,
от шишек страшный,
аж
до Сухаревой башни.
Для принятья строгих мер —
к Пете милиционер.
Говорит он грозно Пете:
— Ты ж не на велосипеде!
Что ты скачешь дрянный мальчик?
Ты ведь мальчик,
а не мячик.
Беспорядки!
Сущий яд —
дети этих буржуят!
Образина милая,
как твоя фамилия? —
Петя стал белей, чем гусь:
— Петр Буржуйчиков зовусь.
— Где живешь,
мальчишка гадкий?
— На Собачьевой
площадке.—
Собеседник Петю взял,
вчетверо перевязал,
затянул покрепче узел,
поплевал ему на пузо.
Грозно
вынул
вывел адрес без помарки.
Две
на зад
наклеил марки,
а на нос
— не зря ж торчать! —
сургучовую печать.
Сунул Петю
за щеку
почтовому ящику.
Щелка узкая в железе,
Петя толст —
пищит, да лезет.
— Уважаемый папаша,
получайте
чадо ваше!
4
Сказка сказкой,
а щенок
ковылял четверкой ног.
Ковылял щенок,
а мимо
проходил известный Сима,
получивший
от отца
что-то вроде леденца.
Щений голод видит Сима,
и ему
невыносимо.
Крикнул,
выпятивши грудь:
— Кто посмел щенка отдуть?
Объявляю
к общей гласности:
все щенята
в безопасности!
Я защитник слабого
и четверолапого.—
Взял конфету из-за щек.
— На́, товарищ!
ешь, щенок! —
Проглотил щенок
и стал
кланяться концом хвоста.
Сел на ляжечки
и вот
Симе лапу подает.
— Спасибо
от всей щенячьей души!
Люби бедняков,
богатых круши!
Узнается из конфет,
или нет.
Животные домашние —
тебе
друзья всегдашние.—
Замолчал щенок,
и тут
появляется верблюд.
Зад широкий,
морда у́же,
весь из шерсти из верблюжьей.
— Я
вот штаны,
и куртка вот!
Чтобы их тебе принесть,
сам
на брюхе
выстриг шерсть.
А потом пришел рабочий,
взял с собою
шерсти клочья.
Чтобы шерсть была тонка,
день работал у станка.—
За верблюдиной баранчик
преподносит барабанчик
собственного пузыря.
не подавши даже голоса,
сам
на Симу прикололся.
У зверей
восторг на морде:
— Это
Симе
В это время,
тут как тут,
шла четверка
из ребят,
развеселых октябрят.
Ходят час,
не могут стать.
— Где нам пятого достать?
Как бы нам помножиться? —
Обернули рожицы.
Тут фигура Симина.
— Вот кто нужен именно! —
Видно — красный,
а не белый.
И без всяких разногласий
обратился к Симе Вася:
— Заживем пятеркой братской,
звездочкою октябрятской? —
Вася,
Вера,
Оля,
Ваня
с Симой ходят, барабаня.
Щеник,
радостью пылая,
впереди несется, лая.
Перед ними
автобусы
рассыпаются, как бусы.
Вся милиция
как есть
отдает отряду честь.
5
Сказка сказкою,
а Петя
едет, как письмо, в пакете.
Ехал долго он и еле
был доставлен в две недели.
Почтальон промеж бумажками
сунул в сумку вверх тормашками.
Проработав три часа,
начал путать адреса.
Сдал, разиня из разинь,
Петя,
скисши от поста,
распечатался и встал.
Петя
плоский, как рубли.
Он уже не шар,
а блин.
в лавке пусто.
Петя
и, взглянув на продовольствие,
расплывается от удовольствия.
Рот раскрыл,
слюна на нем.
— Ну, — сказал, —
с чего начнем? —
Запустил в конфеты горсти
и отправил в рот для скорости.
Ел он, ел
и еле-еле
все прикончил карамели.
Петя, переевши сласть,
и сожрал по сей причине
все колбасы и ветчины.
Худобы в помине нет,
весь налился,
как ранет.
скушал вместе с упаковкой.
Все глотает, не жуя:
аппетит у буржуя!
Без усилий
и без боли
съел четыре пуда соли.
Так наелся,
что не мог
устоять на паре ног.
Петя думает:
«Ну, что же!
буду
кушать лежа».
Нет еды,
но он не сыт,
слопал гири и весы.
Видано ли это в мире,
чтоб ребенок
лопал гири?!
Петя —
жадности образчик:
гири хрустнули,
как хрящик.
Пузу отдыха не дав,
Шкаф сжевал
и новый ищет…
Вздулся вербною свинищей.
С аппетитом сладу нет.
Взял
губой
съел колеса,
ест педали…
Тут их только и видали!
Но не сладил Петя бедный
с шиною велосипедной.
С грустью
объявляю вам:
Петя
лопнул пополам.
Дом
в минуту
с места срыв,
Люди прыгают, дрожа.
«Это, — думают, — пожар!»
От вели́ка до мала́
все звонят в колокола.
Вся в сигналах каланча,
все насосы волочат.
Подымая тучи пыли,
носятся автомобили.
Кони десяти мастей.
Сбор пожарных всех частей.
Впереди
на видном месте
вскачь несется
сам брандмейстер.
6
Сказка сказкою,
а Сима
ходит городом
и мимо.
Вместе с Симою в ряд
Все живут в отряде дружно,
каждый делает что нужно,—
как товарищ,
если туго,
выручит друг друга.
Радуется публика —
Сима рад,
В небе флаг полощется,
дети вышли в рощицу.
Дети сели на лужок,
надо завтракать ужо.
Сима, к выдумкам востер,
в пять минут разжег костер.
Только уголь заалел,
стал картошку печь в золе.
Почернел картошкин бок.
Сима вынул,
крикнул:
— Спёк! —
Но печален голос Оли:
нету соли.—
Плохо детям,
хоть кричи,
приуныли, как грачи.
Вдруг
стихли впятером.
Луг и роща в панике.
Тут
к ногам компанийки
в двух мешках упала соль —
ешь, компания,
изволь!
Вслед за солью
с неба
градом
монпасье
с доставкой на дом.
Льет и сыплет,
к общей радости,
булки всякие
и сладости.
— Вот так чудо!
чудо-юдо!
Нет,
а — из лопнувшего Пети.
Все, что лопал Петя толстый,
рассыпается на версты.
Ливнем льет
и валит валом —
так беднягу разорвало.
Масса хлеба,
сласти масса —
и сосиски,
и колбасы!
Сели дети,
и отряд
съел с восторгом всё подряд.
Пир горою и щенку:
съест
и вновь набьет щеку —
кожицею от колбаски.
Кончен пир —
конец и сказке.
Сказка сказкою,
а вы вот
сделайте из сказки вывод.
как написано тут.
Защищайте
всех, кто слаб,
от буржуевых лап.
Вот и вырастете —
истыми
силачами-коммунистами.
[1925]
ЧТО ТАКОЕ
ХОРОШО
И ЧТО ТАКОЕ
ПЛОХО?
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
— Что такое
х о р о ш о
и что такое
п л о х о? —
У меня
секретов нет,—
слушайте, детишки,—
папы этого
помещаю
в книжке.
— Если ветер
крыши рвет,
если
град загрохал,—
каждый знает —
это вот
для прогулок
плохо.
Дождь покапал
и прошел.
в целом свете.
Это —
очень хорошо
и большим
и детям.
Если
сын
чернее ночи,
грязь лежит
на рожице,—
ясно,
это
плохо очень
для ребячьей кожицы.
Если
любит мыло
и зубной порошок,
поступает хорошо.
Если бьет
слабого мальчишку,
я такого
не хочу
даже
вставить в книжку.
Этот вот кричит:
— Не трожь
тех,
кто меньше ростом! —
так хорош,
загляденье просто!
Если ты
порвал подряд
книжицу
и мячик,
октябрята говорят:
плоховатый мальчик.
Если мальчик
любит труд,
тычет
в книжку
пальчик,
про такого
пишут тут:
он
От вороны
убежал, заохав.
просто трус.
Это
очень плохо.
Этот,
хоть и сам с вершок,
спорит
с грозной птицей.
хорошо,
в жизни
пригодится.
в грязь полез
и рад,
что грязна рубаха.
Про такого
говорят:
он плохой,
чистит валенки,
моет
сам
Он
Помни
это
каждый сын.
любой ребенок:
вырастет
из сына
свин,
если сын —
свиненок.
радостный пошел,
и решила кроха:
«Буду
делать х о р о ш о,
и не буду —
п л о х о».
[1925]
ГУЛЯЕМ
Вот Ваня
с няней.
гуляет с Ваней.
Вот дома,
а вот прохожие.
Прохожие и дома,
ни на кого не похожие.
Вот будка
красноармейца.
У красноармейца
ружье имеется.
Они храбрые.
Дело их —
и маленьких
и больших.
Это —
Московский Совет.
дяди
Сидит дядя,
в бумагу глядя.
Заботятся
дяди эти
о том,
чтоб счастливо
жили дети.
Вот
кот.
Раз шесть
моет лапкой
на морде шерсть.
Все
с уважением
относятся к коту
за то, что кот
любит чистоту.
Это —
Запачканы лапки
и хвост запачкан.
бывает разная.
Это собака
нехорошая,
грязная.
Это — церковь,
старухи
приходят по утрам.
Сделали картинку,
назвали — «бог»
и ждут,
Глупые тоже —
картинка им
никак не поможет.
Это — дом комсомольцев.
Они умные:
никогда не молятся.
Когда подрастете,
станете с усами,
на бога не надейтесь,
работайте сами.
Это — буржуй.
Его занятие —
От жиру —
как мяч тугой.
Любит,
чтоб за него
работал другой.
Он
ничего не умеет,
и воробей
его умнее.
Это —
Рабочий — тот,
Всё на свете
сделано им.
Подрастешь —
будь таким.
Этого мужика
Ты
краюху
в рот берешь,
а мужик
для краюхи
сеял рожь.
Эта дама —
чужая мама.
Ничего не делая,
сидит,
от пудры белая.
Она — бездельница.
У этой дамы
не язык,
а мельница.
А няня работает —
водит ребят.
няню
очень теребят.
У няни моей
платок из ситца.
К няне
хорошо относиться.
[1925]
ЧТО НИ СТРАНИЦА,—
ТО СЛОН,
ТО ЛЬВИЦА
Льва показываю я,
посмотрите нате —
он теперь не царь зверья,
просто председатель.
Как живые в нашей книжке
слон,
и слонишки.
Двух- и трехэтажный рост,
с блюдо уха оба,
впереди на морде хвост
под названьем «хобот».
Сколько им еды, питья,
сколько платья снашивать!
Даже ихнее дитя
ростом с папу с нашего.
Всех прошу посторониться,
разевай пошире рот,—
для таких мала страница,
Лучше не гневите.
Только он сидит в воде
и пока не виден.
Вот верблюд, а на верблюде
возят кладь
и ездят люди.
ест невкусные кусты,
он в работе круглый год —
он,
Смешная очень.
Руки вдвое короче.
Но за это
у ней
ноги вдвое длинней.
Жираф-длинношейка —
ему
для шеи не выбрать воротника.
Жирафке лучше:
жирафу-мать
жирафёнку
за что обнимать.
Обезьян.
Смешнее нет.
даром что хвостатая.
Зверю холодно зимой.
Зверик из Америки.
Видел всех.
До свиданья, зверики!
[1926]
ЭТА КНИЖЕЧКА МОЯ
ПРО МОРЯ
И ПРО МАЯК
Разрезая носом воды,
ходят в море пароходы.
Дуют ветры яростные,
гонят лодки парусные.
а также к ночи,
Все покрыто скалами,
скалами немалыми.
Ближе к суше
даже
днем обходят мели.
Капитану так обидно —
даже берега не видно.
Закружит волна круженье,
вот
Вдруг —
обрадован моряк:
загорается маяк.
В самой темени как раз
Поморгал —
и снова нет,
Здесь, мол, тихо —
все суда
заплывайте вот сюда.
Бьется в стены шторм и вой.
Лестницею винтовой
ближе к ночи,
Наверху фонарище —
как пожарище.
Виден он
во все моря,
нету ярче фонаря.
Чтобы всем заметиться,
он еще и вертится.
Чтобы пламя не погасло,
подливает в лампу масло.
И чистит
исключительное
стекло увеличительное.
Всем показывает свет —
здесь опасно или нет.
Пароходы,
корабли —
запыхтели,
загребли.
Волны,
как теперь ни ухайте,—
все, кто плавал,—
в тихой бухте.
Нет ни волн,
ни вод,
ни грома,
детям сухо,
Кличет книжечка моя:
— Дети,
будьте как маяк!
Всем
освещай огнем дорогу.
этой книжечки слова
и рисуночков наброски
сделал
Маяковский.
[1926]
ИСТОРИЯ ВЛАСА — ЛЕНТЯЯ И ЛОБОТРЯСА
Влас Прогулкин —
спать ложился,
взяв журнальчик.
Всё в журнале
интересно.
— Дочитаю весь,
хоть тресну! —
Ни отец его,
ни мать
не могли
Засыпает на рассвете,
скомкав
ерзаньем
в час,
когда
другие дети
бодро
начали вставать.
Когда
другая детвора
чаевничает, вставши,
орет ему:
— Пора! —
Он —
