мол,
кто крепче и дольше проживет —
кол
или живот.
6
И, наконец,
БЮРОКРАТАМ —
елочную хвою.
Пусть их
сидят на иголках
и воют.
Меньше
будут
на заседаниях тратиться,
и много труднее —
НАШЕ НОВОГОДИЕ
«Новый год!»
Для других это просто:
о стакан
стаканом бряк!
А для нас
новогодие —
к празднованию
Октября.
Мы
исчисляем снова —
не христовый считаем род.
Мы
не знаем «двадцать седьмого»,
мы
десятый приветствуем год.
Наших дней
значенью
и смыслу
Серых дней
обыдённые числа,
на десятый
стройтесь
Скоро
всем
нам
счет предъявят:
дни свои
ерундой не мельча,
кто
и как
в обыдённой яви
воплотил
слова Ильича?
Что в селе?
Навоз
и скрипучий воз?
коркою вычерствел?
Есть ли там
уже
миллионы звезд,
расцветающие в электричестве?
Не купая
в прошедшем взора,
не питаясь
зрелищем древним,
кто и нынче
послал ревизоров
по советским
Марьям Андревнам?
Нам
не словом крепка́ и люба́
(сдашь без хлеба,
как ни крепися!).
У крестьян
уже
готовы хлеба́
всем,
кто переписью переписан?
годочков этак на́ сто,
как дым клубимый,
чтоб стихом таким
и хвастать
перед временем,
перед республикой,
перед любимой.
Пусть гремят
барабаны поступи
от земли
к голубому своду.
Занимайте дни эти —
подступы
к нашему десятому году!
из края в край растянем.
Все,
в любой работе
и чине,
рабочие и драмщики,
стихачи и крестьяне,
готовьтесь
к десятой годовщине!
Всё, что красит
и радует,
всё —
и слова,
и восторг,
и погоду —
всё
к десятому припасем,
к наступающему году.
Комментарии
Краснодар. Впервые напечатано в журнале «Красная нива», М., 1926, № 24, 13 июня, под заглавием «Собачья глушь».
Написано в связи с поездкой в Краснодар 12–15 февраля 1926 года.
Строго воспрещается. Впервые — газ. «Известия Одесского окружкома КП(б)У, окрисполкома и ОПБ», вечерний выпуск, Одесса, 1926, 24 июня. Под стихотворением авторская дата: «Одесса, 23.VI.26», но написано оно было раньше, так как в конце февраля 1926 года уже было сдано в газету «Заря Востока», а напечатано там не было.
В статье «А что вы пишете?» (1926) Маяковский так разъяснял замысел стихотворения:
«Настоящая поэзия всегда, хоть на час, а должна опередить жизнь. Я стараюсь сейчас писать как можно меньше, выбирая сложные, висящие в воздухе вопросы, — чиновничество, бюрократизм, скука, официальщина.
Этот ряд стихов я начал с маленького «Строго воспрещается»… Это стих о вывеске краснодарского вокзала: «Задавать вопросы контролеру строго воспрещается».
Стремясь придать стихотворению обобщенный смысл, не связанный с конкретным фактом, автор в первой публикации не только изменил место, где он произошел («Одесса, 23.VI.26»), но и снял строфу, содержащую такого рода реалий (см. текст: «Руку само подымает перо… В рай готов расписать перрон Краснодара»).
Сергею Есенину. Впервые — газ. «Заря Востока», Тифлис, 1926, 16 апреля. Одновременно вышло отдельным изданием в изд-ве «Заккнига» (Тифлис), куда рукопись была сдана 25 марта 1926 года.
Об истории создания стихотворения Маяковский подробно рассказал в статье «Как делать стихи?» (1926):
«Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю — «Сергею Есенину».
Для него не пришлось искать ни журнала, ни издателя, — его переписывали до печати, его тайком вытащили из набора и напечатали в провинциальной газете, чтения его требует сама аудитория, во время чтения слышны летающие мухи, после чтения люди жмут лапы, в кулуарах бесятся и восхваляют, в день выхода появилась рецензия, состоящая одновременно из ругани и комплиментов…»
«Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески, — продолжал поэт в той же статье. — Но сразу этот конец показался совершенно естественным и логичным… утром газеты принесли предсмертные строки:
В этой жизни умирать не ново,
После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом.
Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих, именно — с т и х, подведет под петлю и револьвер…
Так поэтам СССР был дан социальный заказ написать стихи об Есенине».
Вы ушли, как творится, в мир иной. — В Собрании сочинений Маяковского (1955–1959) дано иное чтение этой строки: «Вы ушли, как говорится, в мир в иной». Основанием для такого исправления послужил, очевидно, текст автографа. В статье «Как делать стихи?» Маяковский рассказал о рождении этой строки, но ни в одном из приведенных им вариантов словосочетания «в мир в иной» не привел. «Окончательная редакция» строки, о которой говорится в статье, вошла и во все прижизненные публикации стихотворения.
…к вам приставить бы кого из напосто́в… — то есть критиков, сотрудничавших в журнале «На посту», выходившем в Москве в 1923–1925 гг. под редакцией Б. Волина, Г. Лелевича, С. Родова. Журнал сыграл отрицательную роль в развитии советской литературы. Так называемое «напостовское» руководство РАППа в лице С. Родова, Г. Лелевича, И. Вардина и др., объявив себя проводниками и выразителями партийной линии в литературе (и даже — «Политбюро пролетарской литературы»), на самом деле искажало и вульгаризировало эту линию. Борьбу за пролетарскую литературу и против буржуазных влияний в литературе «напостовцы» вели с сектантских позиций. В писателях-попутчиках они видели врагов советской литературы, подвергая их заушательской критике («напостовская дубинка»), С подозрительностью, более того — враждебно относились они даже к некоторым литературным группам РАППа. Журнал «На посту» они сделали фактически органом своей маленькой группы, а не органом, выражающим интересы всей ассоциации пролетарских писателей. Решать литературные вопросы «напостовцы» стремились «автономно», независимо от партии, считая свою линию единственно «правоверной» и партийной. Журнал «На посту», в частности, выступал против Горького и Маяковского. После опубликования резолюции ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы» журнал был закрыт.
…утомительно и длинно, как Доронин. — Доронин Иван Иванович (р. 1900 г.) — советский поэт, напечатавший в 1926 году поэму «Тракторный пахарь».
В статье «Как делать стихи?» Маяковский так объяснял смысл этого сравнения: «Почему как Доронин, а не как расстояние до Луны, например?.. «Железный пахарь»… длиннее дороги до луны… 4000 строк Доронина поражают однообразием 16 тысяч раз виденного словесного и рифменного пейзажа…»
…несут стихов заупокойный лом… — В статье «Как делать стихи?» Маяковский писал: «По-моему, 99 % написанного об Есенине просто чушь или вредная чушь. Мелкие стихи есенинских друзей… Поэтически эти стихи не могут впечатлять. Эти стихи вызывают смех и раздражение».
…ваше слово слюнявит Собинов… — Современник Маяковского П. Лавут вспоминает, что поэт перед чтением стихотворения объяснял: «Вскоре после смерти Есенина в помещении Художественного театра состоялся вечер его памяти. На фоне тощей, надломившейся березки выступали с «прочувствованными» речами ораторы. Затем Собинов тоненьким голоском запел: «Ни слова, о друг мой, ни вздоха, мы будем с тобой молчаливы…», хотя молчалив был только один Есенин, а Собинов продолжал петь. Вся эта обстановка произвела на меня удручающее впечатление» (П. И. Лавут. Маяковский едет по Союзу. М., «Советская Россия», 1963, стр. 30).
…Леонидом Лоэнгриновичем… — Леонид Витальевич Собинов (1872–1934), знаменитый русский певец, считался лучшим исполнителем роли Лоэнгрина в одноименной опере Рихарда Вагнера.
…чтобы врассыпную разбежался Коган… — Коган, Петр Семенович (1872–1932) — критик, историк литературы. Маяковский часто полемизировал с ним. Коган, писал поэт, «по-моему, изучал марксизм не по Марксу, а постарался вывести его самостоятельно из изречения Луки — «блохи все не плохи, все черненькие и все прыгают», — считающий эту истину высшим научным объективизмом…» («Как делать стихи?»).
Коган стал собирательным именем для Маяковского.
В этой жизни помереть не трудно… — Перефразированные строки предсмертного стихотворения Есенина: «В этой жизни умирать не ново, // Но и жить, конечно, не новей».
Марксизм — оружие, огнестрельный метод. Применяй умеючи метод этот! Впервые — журн. «Журналист», М., 1926, № 5, май. В автографе (ГММ) стихотворение датировано: «19.IV.26», и ему предпослано два эпиграфа».
«То самое затаенное, что думал Пушкин о Радищеве, о Пестеле, о декабристах и революции, но чего сказать не мог своим современникам в форме ясного бытового сюжета, он передал в картинах и образах из египетской жизни, превратив Сенатскую площадь в ложе Клеопатры, а первые смертельные поцелуи русской свободы в поцелуи любви, оплаченной смертью (Л. Войтоловский. Ист. русск. лит., ч. 1, 5 ст.)[1].
Какое разнообразие животного царства проходит перед воображением читателя, когда он перелистывает страницы Ф. Гладкова! Поросенок, цапля, кошка, змея, орел, мопс, паук, сорока, голубь, индюк, ворона, теленок, цыпленок, галка, собака, медведь, вол, жеребец, ястреб, петух, кабан, лягушка, саранча, пиявка, волчица и многие другие, которых я не выписал (В. Вешнев. «Известия» 18/IV—26 г.)»[2].
Эти эпиграфы, зачеркнутые в автографе и не появившиеся в печати, дают основание предположить, что указанные Маяковским работы критиков разных направлений явились непосредственным поводом к написанию стихотворения. Об этом свидетельствует не только точная дата его создания (следующий день после появления статьи Вешнева), но и содержание стихотворения, направленного против вульгаризации марксистской критики, столь очевидно выраженной в приведенных выступлениях.
Стихотворение Маяковского явилось откликом на резолюцию ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы», в которой, в частности, указывалось: «Марксистская критика должна решительно изгонять из своей среды всякое претенциозное, полуграмотное и самодовольное комчванство. Марксистская критика должна поставить перед собой лозунг — учиться и давать отпор всякой макулатуре и отсебятине в своей собственной среде».
В Лермонтове… целые хоры небесных светил, и ни слова об электрификации… — Маяковский пародирует работы вульгаризаторов от марксизма, выступает в защиту русского классического искусства. Актуальность выступления поэта подтвердилась и интерпретацией критикой комментируемых строк, о которой поэт рассказал в статье «А что вы пишете?»: «Интересно, что мои язвительные слова относительно Лермонтова — о том, что у него «целые хоры небесных светил, и ни слова об электрификации», изрекаемые в стихе глупым критиком, — писавший отчет в «Красной газете» о вечерах Маяковского приписывает мне, как мое собственное недотепистое мнение. Привожу это как образец вреда персонификации поэтических произведений». Приведенный в статье факт взят Маяковским из отчета о его выступлении, опубликованного в «Красной газете», Л., 1926, 18 мая.
…милюковски юля… — производное от фамилии Милюкова П. Н. (1859–1943), одного из лидеров партии конституционных демократов (кадетов), члена буржуазного Временного правительства. Цель проводимой им политики — стремление согласовать интересы русской буржуазии с интересами монархии, что заставляло его изворачиваться, лавировать между правым и «левым» крылом партии кадетов.
Лежнев зарадуется — «он про Вешнева». Вешнее — «он про Лежнева». — Маяковский здесь иронически говорит о межгрупповой борьбе в литературной жизни тех лет. Принадлежа к разным литературным группировкам (Вешнев, Владимир Георгиевич (1881–1932) — деятель журнала «На посту»; Лежнев (псевд. Горелика, Абрама Захаровича) (1893–1938) — участник группы «Перевал»), эти критики в своей творческой практике осуществляли методы вульгарного марксизма в литературоведении. Они не раз выступали против Маяковского. Полемике с Лежневым посвящен ряд выступлений Маяковского: «Только не воспоминания», «Расширение словесной базы» и др.
Первомайское поздравление. Впервые — газ. «Известия ЦИК», М., 1926, 1 мая и «Красная газета», утренний выпуск, Л., 1926, 1 мая.
В этих публикациях, вышедших одновременно, стихотворение напечатано по-разному: в «Известиях» — без разбивки на стихотворные строки, как проза; в «Красной газете» — с обычной для Маяковского разбивкой на строки «лесенкой». Публикация в виде прозаического текста отражала авторский замысел: «В целях эстетики и экономии бумаги пробую стихи печатать без разделов на строчки», — написано в автографе стихотворения и в машинописной копии, с которой делался набор в газете
