свободной,
Хотя б важнейшие бумаги просмотрел…
Сильвио.
Подать мне свитки.
Вот, мой царь.
Сильвио (бросает свитки).
Возьмите их, солдаты.
Скорей, в огонь весь этот хлам проклятый
И пепел по ветру развейте!
Канцлер (в ужасе).
Здесь важные дела!
Сильвио.
Повелеваю.
Чтоб по всему подвластному мне краю
Дела и рапорты, какие б ни нашли —
Рукою палача немедленно сожгли.
Солдаты, взяв бумаги, удаляются.
Ко мне, мой шут! Я по тебе тоскую,
Мне скучно, друг… Ты здесь умнее всех.
Спой песенку, унылую, простую,
Чтоб искрился в слезах безумный, горький смех!
Шут (напевает).
То не в поле головки сбивает дитя
С одуванчиков белых, играя:
То короны и митры сбивает, шутя,
Всемогущая смерть, пролетая.
Смерть приходит к шуту: «Собирайся, дурак.
Я возьму и тебя в мою ношу,
И к венцам и тиарам твой пестрый колпак
В мою общую сумку я брошу».
Но, как векша, горбун ей на плечи вскочил
И колотит он смерть погремушкой.
По костлявому черепу бьет, что есть сил.
И смеется над бедной старушкой.
Стонет жалобно смерть: «Ой, голубчик, постой!»
Но герой наш уняться не хочет.
Как солдат в барабан, бьет он в череп пустой.
И кричит, и безумно хохочет:
«Не хочу умирать, не боюсь я тебя!
Жизнь и солнце, и смех всей душою любя,
Гром побед отзвучит, красота отцветет,
Но дурак никогда и нигде не умрет —
Но бессмертна лишь глупость людская!»
Сильвио.
Спасибо, шут, ты рассмешил меня.
Исчез похмелья чад тяжелый.
Вина, рабы! За пир веселый,
За стол, друзья!
Пусть гроздий сок, звеня,
Забрызжет вновь, как пена водопада.
И, не смущаемы зарей,
Мы сладкой кровью винограда
Старый слуга (выходя из толпы).
Побойся Бога!
Сильвио.
Берегись!
Беречься мне? Меча и скиптра твоего?
Когда еще, мой принц, вас не было на свете,
Ни крови не щадя, ни живота, ни сил,
Во брани, мире и совете
Народу моему я правдою служил.
И царь, твой батюшка, нас жаловать изволил,
И слуг, – дай Бог ему здоровья. – никому
Он оскорблять бы не позволил, —
Ни даже сыну своему!
Сильвио.
Молчи, негодный раб!..
Спроси, в кровавой сече
Когда-нибудь перед лицом врага.
Ему ль унизиться до рабской, льстивой речи?
Нет, Сильвио, мой долг свершу я до конца,
И я скажу тебе, как честный, старый воин,
Скажу в лицо: ты недостоин,
Ты недостоин, принц, великого отца!
Сильвио.
Молчи, я задушу тебя!..
Довольно я терпел, нет больше сил молчать.
Клянусь – пред истиною грозной
Тебя заставлю я дрожать —
Она мне сердце жжет и рвется на свободу!
Сильвио.
Держи его, палач!
Палач не нужен…
Я стар, я хил и безоружен.
Но видишь, радостью горит мой взгляд
И слезы светлые в очах моих дрожат.
Всю правду я сказал, что совесть мне велела.
И так теперь легко, и что мне муки тела, —
Нет! Счастья у меня не можешь ты отнять.
И мне не страшен мрак могилы.
Благодарю тебя, Господь, что дал ты силы
Мне, недостойному, за правду постоять!..
А ты, безумец, знай, – не защитят от Бога,
Ни грозные полки, ни шайки палачей,
Господен гнев найдет тебя и за стеной чертога
Сильвио.
Так вот тебе, умри!..
(закалывает Слугу).
Умру за правду Божью!
Придворные.
Спасайтесь, горе нам!
Разбегаются. На сцене остаются только Сильвио и Шут.
Сильвио (над трупом старика).
Проклятый пес, издох!
Уж холодеет труп; а жаль, что я не мог
Упиться досыта его предсмертной дрожью…
Нет, то ли дело барс, иль раненый медведь
У нас, в лесу: – там есть на что смотреть,
Чем насладиться: зверь, от боли воя,
Измученный, облитый кровью весь
Без судорог отчаянного боя
Мне жизни не отдаст! – А здесь —
Чуть пальцем тронешь их – покорно и бездушно.
Трусливые, как зайцы мрут они…
Так под секирой валятся послушно
Червями съеденные пни!
Встает, чтобы уйти и ногою отталкивает труп старика.
Прочь, падаль мерзкая, с дороги!
Входит Базилио
Базилио.
Кровь на руках его, о боги!
Мой сын, убийца! Прав ваш приговор —
Сильвио.
Уйди, оставь меня!
Базилио.
Так вот – слепая сила,
Царящая над участью людей.
Так вот – судьба!.. Она твой разум ослепила,
Мой сын, молю тебя, не отдавайся ей
Борись, дитя мое…
Сильвио.
Не рок, и не светила,
А прихоть старого глупца
Меня, законного наследника, лишила
Престола, скиптра и венца.
Не обвиняй судьбы: не ты ль, отец преступный.
По мнимой воле рока и светил
Меня в неведомых лесах похоронил?
Забытый, брошенный в пустыне недоступной.
Как сорная трава, я рос… И вот, теперь,
Ты удивляешься, что дик я и мятежен,
И непочтителен, и не довольно нежен..
Кого мне почитать, кого любить?.. Я зверь!..
Ни совести, ни Бога, ни отчизны
Нет у меня: ты сам лишил меня всего!..
И мне ли слушать укоризны
Мучителя, тирана моего!..
И ты в глаза смотреть мне смеешь.
И не дрожишь, и не бледнеешь!
Или твой сын, отец, до мщенья не дорос.
Базилио.
Дитя, не оскорбляй моих седых волос.
Сильвио.
Седые волосы, любовь и добродетель…
Не правда ли за них я должен все простить?
О, не прикажешь ли мне голову склонить
К твоим стопам, мой царь и благодетель?
Так знай: одна лишь страсть закон души моей,
Я голос крови презираю,
И что мне власть отца, и что мне суд людей. —
Их трусости в лицо мой вызов я бросаю.
Вас, сумасбродных стариков.
Щадить нельзя, и я на все готов —
И перед кровью не бледнею.
О, проучить я вас сумею
Упрямых, старых дураков!
Базилио.
Мой сын, ты опьянен могуществом и властью.
Но знай: изменчив рок, не доверяйся счастью.
Величие царей и слава промелькнет
Как туча на заре, мгновенно потухая,
С чела корона золотая
И пурпур с плеч твоих спадет.
И ты останешься забытым, одиноким.
И ты очнешься вдруг, могучий, грозный царь.
В глуши немых лесов – неведомый дикарь.
И будет трон тебе казаться сном далеким…
Прости, мой бедный сын, прости на век!..
Сильвио.
Что молвишь ты, старик? зловещая угроза
В душе отозвалась смятеньем и тоской…
Что если прав отец, и власть моя лишь греза.
И только снится мне, что Сильвио – дикарь
На троне золотом великий государь?
Но нет! Ведь Божий мир не призрак, не виденье.
Еще я скиптр держу, еще я грозный царь…
А если так – зачем, зачем в душе сомненье?
О, я действительность так крепко охвачу
Всем существом моим, прижму ее так смело
К груди, как теплое, трепещущее тело.
Прильну устами к ней, из рук не отпущу,
Пока в душе моей не задушу сомненье,
И не почувствую, что жизнь не сновиденье, —
А плоть и кровь… Я докажу себе,
Уходит.
Шут (один, над трупом слуги).
Нет, не буду унижать
Шутки вольной….
……………………………………
Я помчусь, отваги полный
Окунусь, как рыба, в волны
Жизни бедной и простой!
Царедворцев знаменитых,
Гордых рыцарей и дам
За отверженных, забытых
Бедняков, нуждой убитых.
Я так радостно отдам.
И по буграм, и по селам
Стану циником веселым
Я бродить в толпе людской.
По дощатым балаганам,
С арлекином полупьяным
Буду счастлив я душой.
Здравствуй, бедность, здравствуй, воля,
Аромат ночного поля,
Ястреб в небе голубом.
И грачи, и скрип телеги,
И цыганские ночлеги
За пылающим костром!..
Пир. Сильвио, кавалеры и дамы. В стороне Базилио инкогнито в черном плаще и Виночерпий.
Базилио (тихо).
Вот яд. Но волю нашу
Исполнишь ли ты, раб?
Царь, нет слуги верней
Меня…
Базилио.
Так знака жди, и в чашу,
По манию руки моей,
Ты принцу Сильвио отравы сонной влей.
В другом конце залы разговаривают двое придворных.
1-й.
Кто эта девушка, сеньор, что с принцем рядом
Сидит на троне золотом?
Она – царица гордым взглядом
И повелительным челом.
2-й.
Как, вы не знаете? То лучший перл в короне;
В одном из кутежей король ее нашел
В каком-то уличном притоне,
И, фрейлинам на зло, блудницу он возвел
На опозоренный престол.
Беатриче (подходит к окну и откидывает завесу).
Что боитесь вы рассвета?
Ставни настежь распахните,
И с зарей потоки света
В залу душную впустите!
Солнце, солнце! Меркнут свечи,
Ветерок подул из окон,
И дрожат нагие плечи,
Золотистый вьется локон…
Но зачем же ваши очи
Малодушно пред зарею
Ищут тени, ищут ночи,
Как пред грозным судиею?
Хорошо тебе бледной блесталкою быть,
О Заря, ничего не желать, не любить.
Хорошо тебе, чистой богине
Презирать наше счастье, над миром царя,
Ты улыбкой бессмертья, заря,
И сиять будешь вечно, как ныне.
Мы же, – мы на земле лишь мгновенье живем
Так чего нам стыдиться? Скорее возьмем
Все, что взять только можно от жизни!
Озаряй же, денница, мне радостный лик,
Я очей пред тобой не склоню ни на миг,—
И, не внемля твоей укоризне,
Я пороком моим насладиться спешу,
Мой кипящий бокал я до дна осушу,
Поцелуям отдамся я смело.
Не боясь твоих чистых, холодных лучей.
А потом… Пусть потом будет пищей червей
Молодое, цветущее тело!
Сильвио.
О, милая! Склонюсь благоговейно,
Подобно робкому, влюбленному пажу
И на пурпурную подушку положу
Я пальцы белые руки твоей лилейной.
Вот так… А вы, рабы, сюда, сюда скорей.
Князья и рыцари, падите ниц пред ней…
Пусть кто-нибудь из вас мне мужество покажет,
Открыто выступит вперед и громко скажет:
«Я смею презирать блудницу. я честней!»
Молчание.
Вы видите, я прав, молчите вы позорно…
Так на колени же пред ней,
Целуйте руку ей покорно,
Целуйте все…
Беатриче.
В смятеньи пред тобой поникла я очами…
Прости, не знаю, как и чем благодарить…
Могу лишь край твоей порфиры оросить
Горячими, безмолвными слезами…
За подвиги твои грядущие я пью,
За Сильвио – вождя я тост провозглашаю
И чашу полную мою
Навстречу солнцу поднимаю!
Сильвио.
За победы!..
По знаку короля Виночерпий подает Сильвио кубок с ядом, он его выпивает. После молчания.
…Глаза застилает туман…
Тише… слышите, ржут где-то кони…
Вот и трубы звучат, вот трещит барабан.
И, как молния, вспыхнули брони…
Легионы, вперед! Проношусь я грозой.
И бегут племена и народы —
Как пески пред самумом, бегут предо мной,
И как бурей гонимые воды!
Чаша падает из его рук, и он склоняется, одолеваемый дремотой.
Я весь мир победил, я бессмертен, как бог.
Подо мной, пресмыкаясь во прахе,
Где-то там, далеко, у подножия ног.
Мне вселенная молится в страхе.
Выше, выше… Не видно земли, и кругом
Беспредельное сердцем я чую.
И несут меня крылья, несут… и орлом
Прямо в бездну я мчусь голубую!..
Засыпает.
Базилио, сбросив плащ, является в царском одеянии. Все перед ним преклоняются. Он подходит к Сильвио и снимает с него корону.
Вот человек, он стремился к величью и власти,
Людям и Богу грозил он рукой дерзновенной,
Душу его волновали могучие страсти;
Мало казалось для них необъятной вселенной…
Где же, герой, твои смелые, гордые мысли,
Силы надежды?..
Руки повисли.
Сомкнуты вежды…
Меч и несметное войско, и гром твоей славы —
Вся твоя сила
Не победила
Капли отравы!
Все, что так жаждал объять ты душой ненасытной,
Все улетело.
И беззащитно —
Жалкое тело.
Вот – наша доля!.. Какая-то вечная сила.
Скрытая тайной,
Нас одарила
Жизнью случайной.
Не для себя – для нее мы живем и страдаем.
Полны томленья.
И улетаем,
Как сновиденья!..
Слуги уносят спящего Сильвио.
Третье действие
Сильвио спит под звериной шкурой; над ним стоит Клотальдо, указывая ему на небо, в том же положении, как в конце 1 действия.
Сильвио (открывая глаза).
Где я?..
Клотальдо.
Потухло солнце за горами…
Светила бледные с небес
Взирают кроткими очами.
Проснись!..
Сильвио.
Где мой престол?..
Клотальдо.
Дитя,
Опомнись: жадными очами
За птицей гордою следя,
Здесь, над угрюмыми скалами,
Сильвио.
Так это был лишь сон!..
Клотальдо.
Но что же
Во сне ты видел, сын мой?
Сильвио.
Боже,
Я видел блещущий дворец,
Неодолимую державу…
Могущество, победы, славу…
Клотальдо.
Забудь их, Сильвио…
Сильвио.
Забыть их в трусости, смиренно
Мне, повелителю вселенной,
Главу венчанную склонить?..
Нет, лучше смерть!..
Клотальдо.
Утешься, друг,
Взгляни, как ясен мир природы,
Как спят озер немые воды,
Как все торжественно вокруг,
Туман клубится, и над бездной,
Под тихим светом ночи звездной
Мерцают глетчеры в горах…
Сильвио.
Мне тяжко, тяжко!..
Клотальдо.
Сын мой милый,
Приди ко мне!
Сильвио.
Не подходи —
А то сдержать не хватит силы
Безумной ярости в груди!
К чему теперь твое участье?
Старик, что сделал ты со мной?
Отдай мне девственный покой,
Отдай мне мир, отдай мне счастье!
Но ты бессилен, и с тоской
Поник лишь дряхлой головой…
Так для чего ж мечтами славы
Ребенку
