душу ты смутил.
И для кощунственной забавы
Скажи, зачем в тот миг отрадный.
Когда над бездной я уснул.
Ты лучше в пропасть не столкнул
Меня рукою беспощадной?..
Клотальдо.
Прости ему господь!
Уходит.
Сильвио.
Один,
Один, – ни звука… спит пустыня..
Стремиться к подвигам великим,
Достигнуть трона, счастье, власть
Держать в руках, – и сразу пасть,
И пробудиться зверем диким. —
Насмешка горькая… (плачет).
Но если все, чему так твердо
Любовь величья власти гордой, —
Неуловимая мечта.
И жизнь, как молния, умчится. —
То где ж не призрак, не обман,
Не мимолетная зарница
И не блистательный туман?..
Луга, долины, небеса…
И звезд таинственные хоры…
И все величие вселенной
Над бездной вечной пустоты —
Лишь отблеск радуги мгновенной…
Куда несется жизнь моя
Над беспредельным океаном,
Как налетевшим ураганом
Полуразбитая ладья?
Опоры нет: над бурей вечной,
Бессилье, ужас бесконечный.
И одиночество, и тьма!..
Лес родимый! Я спрячусь в безмолвьи твоем
В изумрудной, таинственной мгле.
И к холодной земле
Я приникну челом.
Об утесы дробись и шуми водопад.
Пусть студеные воды твои окропят
Мне горячую грудь…
Позабыться, уснуть!..
Нет, не буду, как прежде, могуч и здоров
Со зверями под свежею тенью дубров,
Человека в себе не убить мне ничем;
А природе… на что я природе теперь,
Развращенный, больной и измученный зверь?
Я печален и нем
Буду в мире блуждать,
И закрыт для меня первобытный Эдем,
Буду вечно томиться и вечно страдать!
Внутренность пещеры.
Сильвио читает книгу при свете лампады.
Клотальдо входит незамеченным.
Клотальдо. Это ли прежний, счастливый мой Сильвио? Как он измучился, как похудел! Помню тот день когда он пришел ко мне и сказал: «Клотальдо, я хочу учиться, хочу знать, есть ли в мире что-нибудь кроме обмана, видений и снов». Я стал учить его, и с тех пор он проводит дни и ночи в этой пещере. Читает, читает, не смыкает глаз, не ест. не пьет, боится воздуха и света дневного… При свете дрожащей лампады по челу пробегают тени мучительных дум. Тихо кругом… Только летучие мыши вьются, шурша над лампадою; со сводов висят сталактиты и капли стекают по ним и падают на стол, как глухие, тяжкие слезы. В огромной мрачной пещере он кажется таким маленьким, жалким, покинутым… Бедный мой Сильвио!
Сильвио. Кто зовет меня?
Клотальдо. Это я; я пришел тебя проведать.
Сильвио. Тяжко мне, отец… Прежде смутно я чувствовал, что жизнь только греза, теперь наука подтвердила мой опыт… Она доказала, что вся природа лишь сон, и человек никогда не узнает, что кроется там, за призрачной дымкой явлений и форм… Никогда, никогда…
Клотальдо. Дитя, о чем ты горюешь? К чему тебе тайна природы? Надо ли знать сущность того, что люди зовут теплотою, чтобы развести огонь в зимнюю стужу и согреть свои члены? Надо ли знать сущность того. что мы называем движением, чтобы пустить стрелу из лука и настигнуть бегущего зверя? Надо ли знать сущность материи, чтобы хлебом утолить свой голод? Удел человека – работа, а для работы тебе довольно и того, что ты можешь познать. Откажись ты навсегда от бесплодных попыток проникнуть в сущность явлений.
Сильвио. Отречься от того, что одно только делает меня человеком, от самого святого, что есть в моем сердце… Нет, лучше убью себя, уничтожу сознанье, но не отрекусь ни на одно мгновение от моей неутолимой жажды… Для меня нет другого исхода – или проникнуть в тайну, или погибнуть!
На ратуше звонят в колокол. Крестьяне, ремесленники, купцы, нищие – толкаются, кричат и пробегают толпа за толпою.
Герольд (с трубою).
На площадь, граждане, на площадь!
Эй, сосед,
Куда бежишь?
Бегу, как бык – на красный цвет.
Не знаю сам куда, на месте не сидится:
Когда народ бушует и стремится
На приступ, бунт, пожар – мне все равно – вперед
Бессмысленно бегу, куда толпа влечет.
И силы нет остановиться.
Купец (запирая лавку).
И мне не терпится, и я с тобой бегу.
Меня несут, как ветер, ноги
И удержаться не могу.
Горожанка.
Ох, захватило дух…
Эй, бабы, прочь с дороги,
Не то раздавят вас, как мух!
В одной из групп.
В другой.
Куда бежишь?
В третьей.
Бог весть!
В четвертой.
О чем они кричат?
В пятой.
Сам черт не разберет.
На площадь!
Как мне быть,
Привык начальству я служить;
Писал бумаги тридцать лет
Я на одном и том же месте,
И вдруг – беда, конторы нет!
Я одинок, я брошен всеми.
Грущу средь буйных мятежей
Как о покинутом Эдеме
О канцелярии моей…
Конторы нет… Куда деваться?
Мир опустел, кому служить?
Кому теперь повиноваться?
Лакей (переодетый в платье вельможи).
Своим умом.
Ах, что вы, как возможно,
Храни нас Бог! Живем мы тихо, осторожно..
Смиряться, угождать начальнику во всем —
Вот наш удел на белом свете…
Куда нам жить своим умом,
Мы люди робкие: – жена ведь, сударь, дети.
Бедняк, хочу помочь я горю твоему:
Уж так и быть, тебя в чиновники возьму.
Твоим начальником я буду,
Беги же поскорей в толпу, кричи повсюду:
«Да здравствует король наш молодой,
Наш принц изгнанник – старого долой!»
Признаться, я боюсь.
Вы смеете бояться.
Когда ваш долг прямой велит повиноваться
Законному начальнику! Сейчас
За дело!
Но, синьор…
Исполнить мой приказ
Не медля!
Слушаю-с!
Ты думал, что народ волнуем мы без цели?
При новом короле вольней и лучше жить…
Признайся, ведь и ты порой не прочь от взятки;
А в мутной-то воде, в смятеньи, в беспорядке.
Куда как легче рыбу нам ловить…
Послушай, если мне сумеешь угодить —
Я к ордену тебя представлю!
Ваше
Превосходительство! бегу, бегу.
Опомниться от счастья не могу…
Мне – орден! Это цель, мечта всей жизни нашей…
(про себя)
А птица важная, должно быть. Да, такой
Особы слушаться не стыдно:
Уж по наружности одной
Лицо начальственное видно.
Какие брови, что за бас!
(громко)
Лечу, сеньор, лечу исполнить ваш приказ!
Уходит.
Придворный (переодетый в платье рабочего).
Эй, мужичок, ты за кого?
Я, батюшка, в делах не смыслю ничего.
Картошки два куля привез я на продажу,
Да ярмарки-то нет, вот горюшко! Брожу
По городу весь день – купцов не нахожу.
Не купишь ли хоть ты? Уж я тебя уважу!
Картошка славная, ядреная!
Ужели ты к судьбе отчизны равнодушен?
Стыдись!
Нам времени терять нельзя никак;
Нужда не свой ведь брат; мужик земле послушен;
Одно лишь на уме – пшеница да овес,
Подохнешь с голоду, как хлеб не уродится…
А тут еще пора корове отелиться.
Здесь государственный решается вопрос.
А у тебя в уме – корова да овес!
Ты, братец, не серчай, хозяйственное дело;
О пользах родины нам ведать не дано;
Что старый государь; что новый – все одно;
Того, кто по душе, вы избирайте смело.
Мне что? Мне только бы скорей картошку сбыть.
Глупец, ведь юный царь и щедрый, и нестрогий.
И вам же обещал он облегчить налоги.
Что молвил ты? Отец родной! Не может быть
Налоги?..
Да, на шерсть, и соль, и водку…
Ну нет, уж я теперь за Сильвио! На сходку
Я приведу тебе здоровых молодцов.
Налоги! Боже мой, да я на все готов!
Ах, светики мои, вот счастье-то какое!
Задел же ты нас, братец, за живое…
За Сильвио мы все, за Сильвио! Лечу.
На площади я весь народ перекричу!
Пьяные солдаты выходят из таверны с песнями.
Какой у нас король! Не царь он, а старуха,
Ему с веретеном за прялкою сидеть,
Умеет лишь в пыли над книгами корпеть.
Нет, братцы, Сильвио – вот царь с душой геройской,
Вот нашей армии достойный генерал,
Рубака, весельчак и любит же он войско!
Не даром нас в поход вести он обещал.
Награды, ордена, фуражировки …
Уж то-то привезем любовницам обновки!
Войны, мы требуем войны!
За Сильвио, отдайте нам героя.
Не то возьмем его мы с боя!
Где принц? Где юный вождь? Вся армия за ним!
Мальчик ведет за руку слепого старичка.
Вот слепенький, вот Божий человек!
Бог помочь вам, поклон от нищих и калек.
Прослышал, что принц обиду терпит злую;
Я старичок простой, не смыслю ваших дел.
Но правду Божью сердцем чую:
Ведь за обиженных Господь стоять велел
Вперед же, мир честной! Восстаньте дружно, смело,
За принца Сильвио, ребятушки, горой!
Он – мученик – король, он, братцы, нам родной;
Невинного спасем, умрем за Божье дело!
Народ (в сильном воодушевлении).
Ты правду говоришь, спасибо, старичок!
Костьми мы ляжем все за дорогого брата.
Мы за гонимого страдальца, с нами Бог!
Всем миром постоим за Сильвио, ребята,
На смерть за правду, с нами Бог!
Народ и войско Сильвио под звериной шкурой.
Военачальник на коленях подает ему корону.
Царем мы Сильвио избрали:
Мы умолять тебя пришли,
Чтоб ты в смятеньи и печали
Не покидал родной земли.
Прими же пурпур и корону;
Мы за тобой на смерть пойдем;
И путь к сияющему трону
Тебе проложим мы мечом.
Сильвио.
Рассейтесь, призраки, исчезните виденья!
Прочь, пурпур и венец, не верю вам, о нет!
Вы не действительность, вы мой безумный бред,
Вы мимолетная игра воображенья…
Не призраки – взгляни: народом и войсками
Покрыты все холмы. С надеждой и мольбой
Искали мы тебя. О, смилуйся над нами.
Прими венец!
Сильвио.
Прочь, прочь! Престол ваш – западня,
Я знаю вас, предатели, вы лжете.
Хотите опьянить могуществом меня,
Но только что на миг забудусь я в дремоте.
И власти и любви божественным вином,
Упиться захочу на троне золотом —
Вы в бездну с высоты смеясь меня столкнете,
Ужели, принц, оставишь ты без мести
Обиды и позор! Ужель склонить готов
Ты гордое чело к стопам своих врагов.
Низверженный монарх, лишенный прав и чести…
О нет, ведь ты не трус, ты – воин, ты – герой.
Ты прежний наш король с великою душой!
Сильвио.
Ты прав, еще в бою не дрогнут эти руки…
Корону мне скорей, я снова полон сил,
Ты злобу дикую мне в сердце пробудил.
Я прежний Сильвио – я отомщу за муки!
Вот счастие, вот жизнь!..
(после раздумья)
Кому ты хочешь мстить?
Видениям бесплотным,
Как утренний туман, как грезам мимолетным?..
Ужели призраки могли тебя обидеть?
Их тело – дым и прах, создание мечты.
Не стоит их любить, не стоит ненавидеть.
Они мгновенным сном рассеются, как ты.
Убить врага – к чему? Чрез два иль три мгновенья
Не будет ли и он, как все, добычей тленья?
За всех, за всех живых в груди моей тоска;
И мстить не хочется, и потухает злоба
Пред вечным холодом и тишиною гроба.
И падает с мечом бессильная рука…
Уйдите!..
Дорого нам каждое мгновенье.
Несметные полки тиран ведет на нас.
Подумай, скольких жертв в руках твоих спасенье;
Должны с отцом твоим мы в бой вступить тотчас.
Победа – или смерть, нам больше нет исхода…
Спаси нас, будь царем! Глас Божий – глас народа!..
Сильвио.
Да будет так… Мне все равно… На трон ведите.
Я вновь готов принять порфиру и венец…
В груди нет воли, сил, желаний… Что хотите
Вы делайте со мной, я буду, как мертвец.
Как бездыханный труп, безропотно послушен.
И нем, и холоден, и к власти равнодушен.
Нет гордой силы. Нет, мне жаль моей мечты,
Незнанья детского, блаженной простоты.
Мысль, как расплавленный металл, в кипящем горне.
Мысль точит, роется, подкапывает корни,
Напрасно от нее в отчаяньи бегу.
Как раненый олень, ловцами утомленный.
Жжет, жжет она мне мозг, как уголь раскаленный.
И ни на миг нигде забыться не могу!
На щит, на щит царя!
(Сильвио поднимают на щит).
Сильвио (про себя).
Противны мне и дики
Бессмысленной толпы восторженные крики…
Войска, народ, – и все, что вижу пред собой —
Мне кажется теперь какой-то грезой дальней,
Иль сказкой, полною иронии печальной.
И жалок сам себе в короне золотой,
Я призрачный монарх над призрачной толпой!
За
