еще не пришедшего, уже легла назад, на все человечество, до начала времен, — так и тень Матери.
Озирис-Таммуз — тень Сына предсказывает не только то, что Он уже сделал для нас, но и то, что Он еще сделает.
XXXIV
«Ištar Mami» — «Мама», — пролепетал Вавилон первым детским лепетом, и это ему зачтется в веках и в вечности.
I
«Ты — жених крови у меня… жених крови по обрезанию», — говорит сыну своему Сепфора, жена Моисея (Исх. IV, 26). «Творец твой есть супруг твой… Как жену, призывает тебя Господь», — говорит пророк Израилю (Ис. LIV, 1–6).
Израиль есть Жених и Невеста, обрученные Богу, Он и Она, — Мужеженщина. Это не образ и подобие, а действительность, не дух, а плоть и кровь, не миф, а мистерия — таинство брачное, брачный союз Бога с человеком. На этом зиждется весь Израиль, весь Отчий Завет. И эти глубочайшие корни Израиля уходят в Вавилон.
II
Богиня Иштар, Звезда любви, утренне-вечерняя, есть «на закате Жена, на рассвете Муж», сказано в одной вавилонской клинописи (Dussaud. Notes de Mithologie Syrienne, 9). Божие лицо, обращенное к свету дня, к этому миру, есть лицо мужское, а ко мраку ночи, к тому миру — женское. Бог — Он и Она вместе, Мужеженщина.
Вот почему во всех вавилонских молитвах обращение к Богу — двойное, к Нему и к Ней, к Отцу и к Матери:
Матери нет у меня — ты моя Мать!
Нет отца у меня — ты мой Отец!
Бог вавилонян есть «Матереотец», Μητροπάτηρ гностиков и орфиков.
III
В Сузах, древней столице Элама, найдено изваяние богини Nana (Иштар) с бородою.
Подобно Ассуру, она — бородатая,
говорится в гимне Иштар Ниневийской.
Когда в Египте к подбородку женских мумий приставляется священная бородка Озирисова, то это и значит: на закате, в рождении-смерти, — жена; на рассвете, в воскресении, — муж; или, точнее, муж и жена вместе, Адамо-Ева, «по образу и подобию Божиему» (Бытие-Талмуд). Два пола, эмпирически разделенные, трансцендентно слиты.
IV
И бог Таммуз, так же, как богиня Иштар, есть Он и Она, Мужеженщина.
В шумерийской надписи царя Гудэа, Истинный Сын Бездны, Dumu-zi-absu, именуется не «Владыкою», En, a «Владычицей», Nin: не Он, а Она, или Он и Она вместе.
Иштар есть Жена, становящаяся мужем, или Дева, становящаяся Отроком, а Таммуз — Отрок, становящийся Девою. В брачном союзе их происходит соединение не двух, а четырех существ, или двух Андрогинов — Отрока-Девы и Девы-Отрока.
Так и в Египте Изида, Usrit, есть женское лицо Озириса, Usiri, а Озирис есть мужское лицо Изиды. Озирис-Озириса — Андрогин божественный.
V
«Есть на острове Кипре изваяние Венеры Бородатой (Venus Barbata), в виде мужа в женском одеянии, ибо одна и та же богиня почитается и Мужем, и Женою. Quod eadem et mas estimatur et femina» (Macrob. Saturn, III, 8).
Там же, на о. Кипре, в «священных городах» Амафонте и Пафосе изображается Адонис-Таммуз, и Афродита-Иштар в конусообразном камне-аэролите с двойным отпечатком фалла-ктеиса. А на Тенедосских монетах соединены на одной шее две головы, Зевса-Отца и Геры-Матери (Lajard. Le culte de Venus, 101). И, наконец, в Риме, древнейший латинский бог, Jupiter Terminalis (Пограничный), есть Андрогин, Муж с сосцами женскими, Progenitor genetrixque deum, «Отец и Мать богов» (Lajard. op. cit., 103).
Так от Египта до Греции, от Вавилона до Рима, опять-таки по всем будущим путям христианства, века и народы приходят к одной и той же теореме половой геометрии или метагеометрии — к божественной Двуполости.
VI
Тут мы уже ничего не понимаем, глупеем окончательно. Еще бы! Ведь это не Маркс и не Эйнштейн; это — детски-простое, но самое ненужное для нас, и потому самое непонятное.
О двуполости мы знаем только по Краффт-Эбингу: гермафродит — двуполое чудовище. Как могли эллины, люди совершенного изящества, поклониться такому уродству? Как могли римляне, люди совершенного разума, поклониться такой нелепости? Кажется, все века и народы сошли с ума — все, кроме нас.
VII
Существует биологический закон: нет однополых особей, все промежуточны. Всякая особь данного пола таит в себе зародыш пола противоположного, мужская — женского, женская — мужского; во всякой особи есть то, что сближает края полового расщепа, замыкая особь в ее самодовлеющей целости — будущей личности. Биологический предел однополости — совершенная безличность: только самец, только самка — так же неосуществим, как предел двуполости — совершенная личность.
Или проще: всякий мужчина — чуть-чуть женщина, всякая женщина — чуть-чуть мужчина, и только потому — не самец и не самка, не зверь, а человек (Вейнингер. Пол и характер, рус. перев., 330, et passim).
Это неустойчивое равновесие мужского и женского в биологической особи и есть путь к человеческой личности. «Личность есть равноденствие полов» (Розанов). Личное, духовное есть двуполое.
VIII
В нашей изначальной религиозной бездарности, безличности-однополости — мы этого никогда не поймем; не поймем, почему в самых гениальных, духовных, личных лицах человеческих — Александра Великого, Наполеона, Леонардо да Винчи, юного Гете, Байрона — сквозь мужское просвечивает женское, или даже девичье, и в этом их главная прелесть, ибо нет на земле большей прелести. Но не для нас: нас уже не привлекает даже неземная прелесть Того, Кто сказал: «Когда два будут одно, и мужское будет женским, и не будет ни мужского, ни женского, приидет царствие Божие».
IX
Два ассиро-вавилонских ангела, стоя друг против друга, по обеим сторонам Древа Жизни, прикасаются к нему чешуйчатым, наподобие кедровой шишки, конусом. Это священное изображение повторяется бесчисленно на стенных изваяниях, резных камнях, глиняных призмах, цилиндрах, глазированных кирпичах, вышивках тканей. Что означает оно?
Финиковая пальма, кормилица Сенаара, — растение двуполое. Одна мужская пальма приходится на сотни женских. Естественное оплодотворение цветочною пылью, разносимою ветром и насекомыми, редко и недостаточно. Чтобы получить съедобный плод, люди оплодотворяют дерево искусственно, влезают на него и опыляют женский цветок пылью мужского. Уже Геродот (1, 193), Теофраст (Hist. plant., II), — и Плиний Натуралист (Hist. natur., XIII, 7) — знали об этом. Можно видеть, и в наши дни, людей, занятых этой работою, в Месопотамии, во время цветения финиковых пальм.
Тою же работою заняты и Божии работники, ангелы, на ассиро-вавилонских священных изображениях. Конус, которым прикасаются они к Древу Жизни, есть мужской цвет пальмы. Что для египтян крест с рукоятью, ankh, для христиан — четырехконечный крест, то для вавилонян этот оплодотворяющий конус-фалл. Тут же рядом с ним, над Древом Жизни, реет параллелограмм ктеиса, как всегда, между солнечным диском, лунным серпом и звездами, в знак того, что изображаемая тайна совершается на небе: небесная тайна пола есть вечная жизнь, Воскресение.
Х
По небу полуночи Ангел летел
И тихую песню он пел…
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез…
Так ассиро-вавилонские ангелы несут с неба на землю звездную пыль человеческих душ, цветочную пыль с Древа Жизни — Божий сев.
«Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле, и возрастил сад Свой и взошло все, что могло взойти; но взрощенное живет лишь чувством соприкосновения своего с таинственным миром иным» (Достоевский).
XI
«Ты находился в Эдеме, саду Божием… Ты был Херувимом помазанным… ходил среди огнистых камней» (Иез. XXVIII, 13–14), сказано в пророчестве Тиру, а может быть, и всему Ханаану, Вавилону, Хеттее, Эгее, Египту, Израилю — всей Отчей древности, ибо вся она поклоняется этим «огнистым камням», бэтилам.
Βαίτιλοσ, по-европейски bethil, значит «дом Божий» (Быт. XXIII, 17). В этих упавших с неба, небесным огнем опаленных, черных камнях-аэролитах обитают звездные боги. В городе Уруке (Эрехе), посвященном богине Иштар, семь бэтилов — семь богов звездных. И в Уре Халдейском, Авраам Вавилонянин мог поклоняться таким богам. Внук Авраама, Иаков-Израиль взял камень, положил себе в изголовие, уснул и увидел во сне лестницу, восходящую в небо: «И вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней» (как «невесты Божии», ennitu — по семи уступам вавилонской башни, зиккурата). «Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно, Господь присутствует на месте сем, а я и не знал!.. Как страшно место сие! это не что иное, как дом Божий (Beth-il), это врата небесные!» (Быт. XXVIII, 12–17). Врата небесные, Врата Божии, Bab-ilu — Вавилон. И воздвиг Иаков на том месте священный камень, Бэтил.
XII
Вот что мы называем «фетишизмом», диким словом новых дикарей — ученых.
Фетишизм — начало всех религий. Первые богопоклонники суть камнепоклонники. Во всяком феномене может раскрыться нумен — «врата небесные»; во всяком месте «присутствует Бог, а мы и не знаем». Таков смысл фетишизма — не ложной, а истинной религии.
«Говорит Иисус: Подыми камень, и ты найдешь Меня; разруби дерево, и Я там» (A. Resch. Agrapha, 69). Это неуслышанное нами слово Господа как будто услышало древнее человечество. И в христианском таинстве не пресуществляется ли хлеб и вино в Тело и Кровь, материя — в Богоматерию?
Но какое нужно пылание религиозного чувства, чтобы раскалить, преосуществить камень в Бога — этого мы и представить себе не можем. Бэтилизм, поклонение камням, есть начало всех религий, а потом каменная толща их выветривается, густота разжижается в эстетику, этику, метафизику — и наступает конец религий: тогда безбожное человечество поклоняется себе самому, как «Великому Фетишу», и дичает той новою дикостью, которую мы называем «прогрессом», «цивилизацией», вплоть до антропофагии. Это и наш конец.
XIII
Можно сказать, что весь Отчий Завет есть не что иное, как Бэтил, упавший с неба, небесным огнем пропылавший камень. Ныне он уже тускл, но когда-то был прозрачен, как черный алмаз.
XIV
Бэтилом, каменным столпом или конусом, знаменуется Фалл (так в Пессинунте, Амафонте, Пафосе, Библосе и других «священных городах», иераполях); а на широкой подошве Бэтила, в естественных бороздах и морщинах камня, верующие находят или стараются найти «печать Афродиты Урании», Небесной Девы Матери, подобие Ктеиса.
Такая печать — на «черном камне» Каабы, в Мекке, древнем бэтиле. Магомет, уничтожая всех идолов, не дерзнул уничтожить его — и доныне зиждется на нем Ислам. Может быть, и двойная скрижаль Моисея есть не что иное, как двойной Бэтил, священный камень Элогимов — Двух Богов в Одном — Мужеженщины.
И все эти двойные звезды, прозрачно-черные алмазы, как вехи, указывают путь к Звезде Вифлеемской.
XV
Души, по Гераклиту, «рождаются-падают». Падают с неба, как звезды — семена сева Божьего. Пролет человеческих душ через мир — пролет падающих звезд.
«Мы знаем мартовский и сентябрьский пролет аэролитов через земную атмосферу… Собственно, всякое обоюдополое слияние есть пролет целых созвездий человеческих душ, есть в точности Млечный, небесный путь» (Розанов).
Было слово Господа к Аврааму в видении, ночью: «Посмотри на небо и сосчитай звезды… Столько будет у тебя потомков» (Быт. XV, 5). И напал на Авраама «ужас и мрак великий» (XV, 12), когда
