толкованию раввинов, есть «образ Мессии», metatron (Baldensperger, 18).

«Всех дней Еноха было 365 лет», по Бытию (Быт. 5, 23). 365 дней – солнечный год; сам Енох – тень грядущего солнца – Сына, отброшенная назад, из второго человечества в первое. Гильгамеш, Геракл, Мелькарт, Дионис, Озирис, Таммуз, Аттис, Митра – другие тени того же солнца.

XII

«И ходил Енох перед Богом, и не стало его, потому что Бог восхитил его» (Быт. 5, 24). – «Верою Енох переселен был так, что не видел смерти; и не стало его потому, что Бог переселил его» (Евр. II, 5).

Это «восхищение», «переселение», metathesis, – не внешнее, а внутреннее – то же что «исступление», «исхождение из себя», ekstasis, в оргийных таинствах. «Верою переселен», – ясно и отчетливо говорит Послание к Евреям: «верою», значит внутренним религиозным опытом, «умным деланием» христианских подвижников.

«Человеку надо измениться физически, чтобы сделаться Богом», – так же ясно и отчетливо говорит сумасшедший Кириллов у Достоевского. Кажется, metathesis, «переселение» Еноха и есть это внутреннее в человеке «изменение», физическое и метафизическое вместе, как бы перемещение той магнитной силы, которая управляет в человеке стрелкою внутреннего компаса – временно-пространственного чувства; стрелка начинает вдруг вертеться обратно: где был Восток, там теперь Запад.

В этом смысле и «переселение» Еноха – не географически-внешнее, а психологически-внутреннее – путь всех богатырей солнечных, от Гильгамеша до св. Христофора Богоносца и Христофора Колумба, – путь самого солнца с Востока на Запад. Но это солнце – тоже внутреннее, в сердце человека.

С временного Востока – Истории – Енох «переселен» на вечный Запад – конец мира – в Атлантиду-Апокалипсис.

XIII

«Я был восхищен в сильном вихре и унесен на Запад; там увидели глаза мои все тайны небес, которые должны совершиться (Hen., LII, 1–2). – «Я был восхищен к огню Заката, поглощающему закаты всех солнц… и к огненной реке, где течет огонь, как вода, изливаясь в великое море Запада… И вступил я в великий мрак, куда никакая плоть не вступает» (Hen., XVII, 4–6).

Кажется, этот «великий мрак» и есть «Мрачное море», Mare tenebrosum, окружающее Атлантиду, «Киммерийская ночь» Гомера:

Скоро пришли мы к глубоко текущим водам Океана;

Там Кимериян печальная область…

Ночь безотрадная там искони окружает живущих.

(Hom., Odys. XI, 13–14, 19)

XIV

«…И увидел я (Енох) устье всех рек земных и устье бездны, „tehom“ (Hen., XVII, 8).

Ной вавилонский, Астрахазис, тоже «переселен», после потопа, на край света, в «Устье Рек», где был Едем, или в устье одной Реки – Океана, «обтекающего Остров Блаженных».

Астрахазис с супругой были доныне людьми;

Ныне же будут, как боги, в сонме богов,

благословляет Астрахазиса бог Эа (Gilg., XI, 202–203).

Чтобы сделаться богом, он «переселился», «изменился физически», так же как Енох-Атлас.

XV

«…И увидел я место, где небо сходится с землей… и бездну у столпов небесного пламени… высота и глубина столпов безмерная. И увидел я другое место, без неба вверху и без земли внизу, и было оно пусто и страшно» (Hen., XVIII, 10–12).

Это напоминает нисхождение Фауста к Матерям:

Nichts wirst du sehn in ewig leerer Ferne,

Den Schritt nicht horen, den du tust,

Nichts Festes finden, wo du ruhst.

В вечно пустой дали ничего не увидишь,

Шага своего не услышишь в безмолвьи,

Точки опоры себе не найдешь.

«…И сказал мне Ангел: „Место это есть конец земли и неба; здесь темница Звезд, преступивших волю Господню“ (Hen., XVIII, 14–15). „Здесь будут заключены Ангелы, совокупившиеся с женами. Духи же их, принимая многие виды, осквернят людей и соблазнят их приносить жертвы бесам (языческим богам). Жены же, соблазнившие Ангелов, будут Сиренами“ (Hen., XIX, 1–2).

Что значит эта греческая мифология в иудейском Апокалипсисе? Кажется, эти Сирены – сестры тех Океанид, чей хор окружает кумир Посейдона-Океана, в святилище атлантов, и плачет у ног Прометея, вспоминая страдания Атласа. Вот еще одна из тех мелких улик, которые сильнее крупных; рядом с копьем и шлемом Афины Тритонии, с лабиринтными кольцами Атласа, – Океанида-Сирена есть третий общий «водяной знак почтовой бумаги» на двух разных письмах, иудейском и эллинском, – тайная связь Еноха с Платоном.

XVI

«…И показал мне на Западе великую гору… И в той горе были четыре пропасти, весьма глубокие, широкие и скользкие; три из них темные, одна же светлая» (Hen., XXII, 1).

Здесь царство мертвых – израильский scheol, вавилонский arallu, египетский amenti – вечный Запад, «Закат всех солнц». Это и значит: тайна Конца, Апокалипсиса есть тайна Запада.

Над светлою пропастью был «источник воды живой (Hen., XXII, 9) – не той ли, о которой молятся египтяне для мертвых своих, отошедших на вечный Запад – Аменти: „даруй тебе, Озирис, студеной воды“?

«…И пошел я в другое место, к Западу, на конце земли»… (Hen., XXIII, 1.) Все к Западу и к Западу идет – не может остановиться, как будто ищет и знает, что только там, на Западе, найдет конец Востока – времени – в вечности.

XVII

«…И увидел я высочайшие горы… прекраснейшие, как бы из драгоценных камней», – говорит Енох (Hen., XXIV, 1–6). «Славились горы те красотой и величьем больше всех нынешних гор на земле», – говорит Платон (Рl., Krit., 118, b). – «И увидел я, – продолжает Енох, – долины такие глубокие, извилистые, что ни одна не сходилась с другою» (Hen., XXIV, 2). Тот же уют райских долин, как в Атлантиде.

«Выше всех гор была одна, как престол. И окружали ее деревья благовонные», – говорит Енох (Hen., XXIV, 3), и Платон как будто отвечает ему: «Все благовонья, какие только рождает земля, и целебные корни, и злаки, и деревья, и плоды, и цветы… все это Остров, тогда еще озаряемый солнцем, рождал в изобилье неисчерпаемом» (Рl., Krit., 115, b).

«И между деревьями, – продолжает Енох, – было одно с таким благовоньем, какого никогда я не слышал; другого подобного дерева нет на земле; благовонье его сладостней всех благовоний, и листья его, и цветы, и ствол неувядаемы; и плод его прекрасен, подобен гроздьям пальмовым. И сказал я: „О, прекрасное дерево! Как любезна листва его и плод вожделен!“ И Михаил Архангел… предстоящий дереву, сказал мне: „…не прикоснется к нему никакая плоть, до великого дня; тогда оно будет дано смиренным и праведным, и плодами его жить будут… и возрадуются и возвеселятся… и благовонье его напитает кости их… И не будет уже ни болезни, ни плача, ни воздыхания“ (Hen., XXIV, 1–6; XXV, 4).

Это райское Дерево жизни соединяет начало мира с концом – Атлантиду с Апокалипсисом: «и по ту, и по другую сторону реки („живой воды“ Еноха, „студеной воды“ Озириса), дерево жизни, двенадцать раз приносящее плоды; и листья дерева – для исцеления народов» (Откр. 22, 2).

XVIII

На одном, очень древнем, вавилонском, резном цилиндре-печати изображены Муж и Жена, сидящие друг против друга, у Дерева с плодами, и протянувшие руки к нему, чтобы сорвать плод; за спиною Жены, в воздухе, Змей (Delitzsch, Mehr Licht, 49).

Может быть, это Ной-Астрахазис и супруга его – последние люди первого человечества, «переселенные» на край света, в «Устье рек» – Эдем, а Дерево – тот самый «Злак Жизни», которого ищет Гильгамеш:

Неутолимое им утоляется;

Имя же злака: Вечная Молодость.

Отнесу его людям, да вкусят бессмертья.

(Gilgam., XI, 295–297)

Идучи за ним к Атрахизису Дальнему, совершает Гильгамеш путь Солнца с Востока на Запад:

Никем, кроме Солнца, не хожен тот путь,

Замкнут Водами Смерти бездонными,

(Gilgam., X, 73–74)

водами Потопа – Атлантиды.

Тайну тебе я открою великую,

Тайну о Злаке Жизни поведаю:

Терну и Розе подобен тот Злак…

Если ж найдешь его, – жив будешь им, —

говорит Гильгамешу Атрахазис-Ной (Gilgam., XI, 202–206).

Злак жизни – тайна Запада, «роза и терн» – Роза любви, Терн страдания: tlao, страдаю – корень имени Атлас – всей Атлантиды корень. Вот почему «Енох – Атлас».

XIX

Где находится Злак, Атрахазис не говорит, но Гильгамеш все уже знает: подвязывает камни к ногам, бросается в море, ныряет, как водолаз, опускается на дно, находит Злак, срывает его, отвязывает камни и поднимается на поверхность.

Злак Жизни, Древо Жизни – на дне Океана, в бездне вод потопных, в «затонувшей Атлантиде», как сказал бы Саисский жрец у Платона, на Крайнем Западе, «Закате всех солнц», как сказал бы Енох.

Вечная жизнь – то, чего второе человечество ищет, первым уже найдено, или как будто найдено, ибо все повторяется в мировых веках-вечностях.

Злак Жизни похищает у Гильгамеша Змей:

Жизни ты ищешь, но не найдешь:

Боги, когда сотворили людей,

Людям назначили смерть,

А себе оставили жизнь.

(H. Grossmann, Altorientalische Texte und Bilder, 1909, I, p. 49)

Злака Жизни Гильгамеш не находит; его найдет Енох – прообраз Того, Кто будет сам Терном страдания, Розою любви.

XX

Тот же путь солнца с Востока на Запад совершает другой солнечный богатырь – пелазгийский Геракл, ханаанский Мелькарт, плывущий на остров Эрифею (Eritheia – «Красный», как огонь заката), в царство Гериона – «Ревуна» – Океана, чтобы похитить его заповедных быков – может быть, тех самых, что пасутся в ограде Посейдонова святилища, где цари Атлантиды «пьют кровь» закланного бога Быка (E. Gerhard, Kleine Schriften, 1866, p. 18. – R. Hennig, Das Ratsel der Atlantis, p. 14).

Тот же путь совершает Геракл в последнем подвиге своем, когда с помощью Атласа, «знающего все тайны глубин», нисходит в царство мертвых – вечный Запад, чтобы сорвать с райского Дерева Жизни, обвитого Змеем, золотые плоды Гесперид (Apollod, II, 5, 11. – E. Gerhard, 219–228).

XXI

Так, все концы и начала Востока – все его эсхатологии – тянутся к Западу, подобно ветвям тех приморских сосен, которые наклонены ветром все в одну сторону. Дух Востока мог бы сказать, как Енох: «я был восхищен в сильном вихре и унесен на Запад».

XXII

Злака Жизни не вкусил Платон, как Гильгамеш:

Мудрость дал ему бог, но жизни вечной не дал.

(Ar. Ungnad, Die Religion der Babylonier und Assyrier, 1921, p. 128)

Умер, не дописав «Атлантиды». Внутренняя бездна ее поглотила Платона, а Енох вознесся над нею во внутреннее небо Апокалипсиса.

XXIII

В древнем Панеасе (Paneas), городе Пана, новой Кесарии Филипповой, у самого подножья Ермона, там, где Петр сказал Иисусу: «Ты – Сын Божий», сохранился, по свидетельству церковного историка, Евсевия, древнейший и, кажется, единственный образ Спасителя – медное изваяние, воздвигнутое кровоточивой женой: коленопреклоненная перед Господом, касается она рукою одежды Его, и тут же, у ног Его, прозябает из земли некий всеисцеляющий злак (Euseb., Hist. eccl., VII, 18. – Gust. Ad. Muller, Die leibliche Gestait Jesu Christi, 1909, p. 71–72). Это и есть Злак Жизни, которого искала вся языческая древность, от Гильгамеша до Платона, и не нашла, нашел Енох.

XXIV

«…И сказал мне Ангел: все, что ты видел, послужит Мессии, да будет он силен и могуществен на земле»