человеку, Адаму, и услышано первым человечеством. «Семя жены» – Спаситель мира (Быт. 3, 15. – Delitzsch, Genesis, 148–150). К Сыну от Матери – путь первого человечества. «Мать», – сказало оно Богу раньше, чем «Отец».

«Матерь Моя – Дух Святой» – это «незаписанное слово» Господа, agraphon, совпадает с евангельским словом в древнейших списках ев. Луки: «Ты Сын Мой возлюбленный; Я днесь родил Тебя», или по-арамейски, на языке Иисуса, где Rucha, «Дух» женского рода: Я днесь родила Тебя».

Если Дух есть Мать, то путь второго человечества, нашего, обратен пути первого: уже не от Матери к Сыну, а от Сына к Матери – Духу.

III

«Нет Божества, большего для знающих, нежели Мать», – говорит Алексис Турийский, Alexis Thurium, пифагорейский богослов IV в. до Р. X. (Graillot, 1.) «Ты одна – все», una quae est omnia, сказано в Капуанской надписи богине Изиде (Dussaud, Inscript. select., 4362. – Fracassini, Il misticismo greco, 168). И в древневавилонской молитве богине Иштар-Мами: «Нет Бога, кроме тебя» (Th. Friedrich, Kabiren, 91).

Всех детей твоих, Матерь,

Помилуй, спаси, защити!

…Очи возвел я к тебе,

Ухватил я край ризы твоей…

Ты спасаешь, разрешаешь и милуешь.

(A. Jeremias, Handbuch, 218. – P. Dhorme, 260)

Что это, христианский акафист? Нет, древневавилонская клинопись.

Bel-ti, одно из имен богини, тоже вавилонское, значит «Госпожа моя», Ma-donna, – нельзя перевести иначе (H. Zimmern, Keilinschriften und Bibel, 1903, p. 36): имя одно, от Ассурбанипала до Франциска Асизского. Имя еще более древнее, детское: Mami. С ним Человечество проснулось – с ним же, может быть, и уснет последним сном.

IV

«Черную Землю Мать, meter ge melaina, из Олимпийских божеств величайшее», – призывает Солон Законодатель в свидетельницы скрепляющих законы клятв (A. Dietrich, Mutier Erde, 1905, p. 37). Если «величайшая» значит «древнейшая», то Солон ошибается: синяя Мать Вода – «Жена синеликая», на Флийской росписи, древнее черной Матери Земли.

Санхуниатон, финикийский жрец III–II века до Р. X., сохранил нам обломок ханаанской и, может быть, крито-эгейской, космогонии. Темный Ветер, Дух, носился над кромешною Тиною – Хаосом, из вечности в вечность, пока, наконец, возлюбив начала свои и сочетавшись с самим собой, не породил Вожделения, Chefez. От Хаоса Хефэз рождает Яйцо, Mot, заключающее в себе всех будущих тварей Семена, Zofesamin, двуполые, самодовлеющие, неподвижные, погруженные в райский сон. Но, рассеченные громом на две половины, мужскую и женскую, проснулись они и задвигались, чтобы соединиться в любви. Что это за гром и откуда, в мифе не сказано; но если, как похоже на то, мировое Яйцо, Мот (египетское mut – «Мать»), есть андрогинная сфера Платона, «круглая молния», то, может быть, этот гром пал от нее: всесозидающим взрывом Начала взорвалась она, так же как другая, подобная ей, взорвется некогда всесокрушающим взрывом Конца (Sankhouniaton, fragm. II, ap. Euseb., preparat. evang. – Vellay, 237).

Миф смутен, но ясно одно: Мот, Яйцо космоса, родилось из «Бездны вод». «Все из воды», – по учению Фалеса и Анаксимандра, первых ионийских физиков (Fr. Houssay. Les theories de la Genese a Mycenes. – Rev. Archeol., 1895, p. 16). Это и значит: первая, синяя Мать – Вода.

V

Кажется, такой же древний, ханаано-пелазгийский, миф сообщает Гезиод в «Теогонии». Гэя-Земля, устав рождать от Урана, бога Неба и Вечности, погребаемых им заживо детей, подговаривает сына своего, Кроноса, оскопить отца. «Светлою, кованною из стали косою», – может быть, лунным серпом, первым указателем времени – лунного года, – «оскопляется», пресекается Вечность. Фалл Урана падает в море, должно быть, раскаленною глыбою аэролита; волны пенятся, кипят, и выходит из них Афродита – Пенорожденная: вся красота, вся любовь земная – от оскопленного Пола Небесного; здешний Эрос – Антэрос нездешний.

Смутен и этот миф, но и в нем ясно одно: Мать сущего – Вода.

VI

Тот же смысл в чудной росписи на питанийской амфоре из Эолиды. В хляби вод первичных, Осьминог божественный разверзает чрево свое – чрево рождающей Матери, и кишит, множится в довременном иле, между раскинутыми щупальцами-лапами Животного, рождаемая тварь. Кажется, видно, как дышит прозрачное тело его, подобное телу медузы, то расширяясь, то сокращаясь; лапы шевелятся, волнуются водоросли, и недооконченные твари увлекаются к сердцу-чреву, чтобы закончиться там, а другие, уже завершенные, стремятся из воды на воздух; ил превращается в водоросль, водоросль – в животное, животное водяное – в земное: рыба – в птицу, раковина – в бабочку, конь морской – в коня земного, но на задних, еще не законченных, из ила волочащихся ногах. Так, звено за звеном, тварь за тварью, цепь развитья развивается, бесконечная. Гётен Ламарк и Дарвин поняли бы, что это значит; но понял ли бы кто-нибудь из нынешних людей, настоящих и бывших христиан, что значат внутри завитков, образуемых концами щупалец, угольчатые крестики, свастики? (Lagrange, La Crete ancienne, 1908, p. 103.)

VII

В самых древних, микенских слоях Трои, найдены глиняные амфоры с едва обозначенным красными точками, женским обликом, должно быть, здешней богини Матери, Кибелы фриго-хеттейской: два глаза, два сосца и на круглой выпуклости, чреве сосуда, знак женского пола, кружок с угольчатым крестиком, свастикой (Lichtenberg, Die Aegaische Kultur, 1913, p. 63). Крест и Пол, это соединение кощунственно для нас, но не для Церкви. «Ложесна Твои престол сотвори, и чрево Твое пространнее небес содела», – поется в акафисте Пречистой Деве.

Если древние, осеняя крестом, жертвенным знаменьем, лоно Матери, рождающее Сына-Жертву, не знали, что делают, то, может быть, знал кто-то за них.

Вот что значат и те крестики в завитках щупалец у Осьминога на питанийской амфоре: Мать Вода, как и все боги Атлантиды, – «крещеная».

VIII

Роспись одного критского гроба изображает широколистую водоросль на дне моря, среди плавающих рыб, и тут же, из листьев ее образующихся уток, с похожими на листья перьями. Птица Ва, с человеческим личиком, означает у египтян душу умершего. Кажется, и эти утки означают то же: в лоне Матери Воды, душа образует себе новое тело, чтобы воскреснуть – родиться в вечную жизнь.

Тот же смысл и в росписи фэстской амфоры, где рыба, на спине своей, возносит голубя из Океана земного – в небесный, к расцветающему лотосу, и голубь клюет с тычинок цветочную пыль – райскую пищу; оба животных окружены звездами (Lagrange, 105). Недостает только креста, чтобы узнать Рыбу и Голубя катакомбных росписей.

IX

Первая – синяя Мать Вода, вторая – черная Мать земля.

Стэатопига, Тучнозадая, Ледниковых пещер, страшная человеческая самка, полузвериха, мало-помалу преображаясь, проходя через тысячи образов, расцветает сперва человеческой, а потом и божеской прелестью.

Мами-Иштарь вавилонская, в одном из древнейших изваяний левой рукой прижимает Сына Младенца к груди, а правой – благословляет его: в другом – на голове ее – «невестин покров»; это значит: Дева Мать.

Общие признаки ее, от Ефрата и Нила до Атлантики, так явственны, что нельзя не узнать во всех этих образах одну: «Матерь человеков милосердная», ummu rimnitum sa nise, по-вавилонски, «Матерь Бога, Земля», ga mater dios, по-гречески, а по-русски, «упование рода человеческого, великая мать сыра земля, Богородица».

Очи возвел я к Тебе,

Ухватил я край ризы Твоей,

Ты разрешаешь, спасаешь и милуешь! —

мог бы ей сказать весь род человеческий.

Х

В Кносском дворце, Лабиринте, «доме Лабры», Секиры-Креста, найдена печать с древнейшим изображением здешней богини Матери. Девочка с голыми сосцами и тонким, как у осы, перерезанным станом, в критской сборчатой юбке-колоколе, с жезлом в протянутой руке, стоит на круглой, острой, как еловая шишка, горе; по обеим сторонам ее – две исполинские, на дыбы поднявшиеся львицы; слева от нее, часовенка с «рогами посвящения»; справа – молящийся, с воздетыми руками, человек (Dussaud, 328). Кажется, здесь изображено явление богини Матери, такое же, как Сына ее бога Младенца, на резьбе изопатского перстня и в Когульской росписи.

Самое для нас важное в кносской печати – остроконечная гора, подножие богини. В брачном шествии Кибелы и Аттиса, изваянном на Иазиликайских скалах, в Каппадокии, священным животным – барсам, львам, быкам и пантерам, возносящим на спинах своих, богов и богинь, служат подножьями точно такие же горы (Perrot et Chipiez, IV, 647). Мать перенесла их с Крита в Каппадокию и во всю Малую Азию – второе царство свое, Хеттею.

XI

Вспомним иероглиф Маянских кодексов – остроконечную гору, в лабиринте каналов на острове Ацтлане, родине ацтеков, где-то далеко, за Океаном; вспомним Посейдонову гору, тоже в лабиринте каналов, – Акрополь в столице атлантов, по описанию Платона; вспомним возможную связь искусственной горы – пирамиды – над Лабиринтом Файумского озера, и связь пирамид Египта с теокаллами древней Мексики, – возможную общую память двух разделенных половин человечества о древней общей родине; вспомним все это и, может быть, мы прочтем иероглиф на печати, найденной в Кносском дворце, Лабиринте; узнаем по острой горе, откуда стоящая на ней богиня Мать, как узнаем по водяному знаку почтовой бумаги, откуда письмо: если Крит – Атлантида в Европе, то и критская богиня Мать – из Атлантиды.

XII

«Поздних веков пришлец, хочешь узнать, кто мы? Спроси о том зарю, спроси леса, бурю спроси, спроси Океан, спроси любовь; узнаешь: мы – Земля», – говорит в Палектской надписи царица Маянского царства или сама богиня Майя (См. выше: Атлантида, Ледниковый Крест, XV). «Мы Земля», значит: «Мы дети Земли». Так, в царстве Майя, на Юкатане, и в царстве Мами, в Вавилоне; так же и на Крите – уцелевшей свае рухнувшего, Средиземно-Атлантического моста, – в царстве здешней, для нас безыменной богини – фриго-хеттейской Ma. В той гемисфере, Западной, и в этой, Восточной, в том человечестве, первом, и в этом, втором, люди – дети одной Земли Матери. «Майя», «Мами», «Ma», – детский лепет к ней всех веков и народов.

Полон чистою любовью,

Верен сладостной мечте,

A. M. D. своею кровью

Начертал он на щите,

весь род человеческий, как бедный рыцарь: A. M. D. – Alma Mater Dei.

XIII

Атлантида – остров – земля, из воды выходящая: вот почему первая Синяя Мать – Вода, а вторая Черная Мать – Земля.

XIV

Атлас – Отец, Атлантида – Мать. Человеколюбцы и страстотерпцы – оба; но Мать больше Отца. Кто любит детей своих и страдает за них, как мать? В муках рождает их – в муках любит, потому что все муки их – ее. Тайна любви, тайна страдания, божественна, – это поняло человечество только по сердцу матери.

«Как напоишь слезами своими под собою землю на пол-аршина в глубину, так тотчас о всем и возрадуешься». – «Запало мне тогда это слово. Стала я с тех пор на молитве, творя земной поклон, каждый раз землю целовать; сама целую и плачу… И все больше о своем ребеночке плачу». Плачет