всего зиждется на поиске знания о Боге; в свете истории общества, что ставит образование почти так же высоко, как саму жизнь, и тем не менее рассматривает обучение как путь к жизни, а значит, и к Богу, — в свете всего этого неудивительно, что это общество почитает искусство врачевания за величайшее благо и потому с большим уважением относится к тем, кто его практикует. На лестнице еврейского почета только талмудист стоит выше, чем рофе, и в прежние времена эти двое нередко были воплощены в одном лице. Несколько веков назад на смену религиозного интеллектуализма раввинов стал постепенно приходить светский интеллектуализм докторов, и этот процесс в настоящее время доминирует в еврейском мышлении. Раввин становится доктором.
Глава II. Испания — Марокко — Египет
Нужно бежать из стран, где гонения на наш народ и преследования нашей веры стали невыносимы. А те из евреев, для кого это невозможно, да не согрешат отступничеством, осквернением Субботы и нарушением других заповедей[31].
Моше бен Маймон.
«Послание в Йемен»
История скитаний еврейского народа начинается с изгнания после разрушения Первого Храма в 586 году до н.э. И хотя не всегда евреи подвергались суровым гонениям — как это было, например, при вавилонянах, римлянах или нацистах, — но почти в каждую эпоху перед ними возникала необходимость эмиграции. Спасаться бегством евреям приходилось часто — порой для того, чтобы сохранить жизнь, порой — чтобы найти пропитание, а порой — чтобы избавиться от «преследований нашей веры».
Бежать пришлось и рабби Маймону бен Йосефу. В 1148 году рабби Маймон, даян (судья еврейского религиозного суда) из Кордовы, собрал свою семью и двинулся в путь, не имеющий конечной цели. Семья рабби Маймона состояла из его второй жены, их годовалого сына Давида и десятилетнего Моше. Первая жена рабби Маймона умерла вскоре после рождения Моше в канун Песаха 4898 года, или 30 марта 1138 года по григорианскому календарю (лишь недавно исследователи уточнили эти даты — прежде большинство биографов указывали на 4895, или 1135 год). У рабби Маймона было также две дочери, о младшей из которых известно, что ее звали Мирьям. Семья покидала Кордову в час тревожных перемен, которые ставили под угрозу не только свободу веры, но и саму жизнь членов еврейской общины. Славный четырехсотлетний период, часто называемый Золотым веком Испании, стремительно подходил к концу; отзвуки его сокрушительного падения потрясли еврейскую общину, которая все эти годы жила в мире и согласии с мусульманскими и христианскими соседями.
После вторжения мусульман на Пиренейский полуостров в начале VIII в. там постепенно развилась цивилизация, которой завидовали все столицы Запада. В эпоху правления династии Омейядов Кордова стала столицей халифата, соперничавшего с Багдадским. К началу X в. жители Кордовы имели все основания считать, что их город является культурной столицей мира. Посол императора Священной Римской империи Оттона I назвал этот город «украшением мира». И хотя распад халифата на множество мелких эмиратов в начале XI в. ослабил власть и влияние Кордовы, даже сто лет спустя в этом по-прежнему прекрасном городе жизнь била ключом — по оценкам историков, в Кордове мирно уживалось более 100 тыс. мусульман, евреев и христиан. Каждая из этих групп обладала широкими правами, и перед всеми были открыты библиотеки, больницы, рынки, бани, обсерватории и другие учреждения, которыми так славился этот город.
Но самым главным для евреев было то, что им и христианам, как «народам Книги», был предоставлен статус зимми — тех, кого защищало кораническое право и кому было дозволено исповедовать свою веру при условии подчинения мусульманским властям. Однако защита не предполагала равенства, а терпимость властей еще не означала полноправного участия в жизни общества. Зимми не зря называли «людьми второго сорта» — они были ограничены в правах и лишены целого ряда привилегий. И все же эти тяготы не шли ни в какое сравнение с лишениями, которым подвергались евреи в период правления вестготов. Еврейская община Кордовы процветала, и ее члены внесли немалый вклад в политическую, экономическую и культурную жизнь Пиренейского полуострова. Как и жители всех других городов Андалусии — крайнего юга Испании, — жители Кордовы полностью перешли на арабский язык. Горожане разных вероисповеданий почти не отличались друг от друга одеждой, языком и фольклором. Евреи и христиане писали стихи и поэмы по-арабски, сочиняли и исполняли арабскую музыку; подчас они добивались высоких должностей в аппарате государственного управления. Хотя большинство евреев, судя по всему, проживало в еврейском квартале, так называемой Худерии, они жили обособленно не по принуждению, но по собственному выбору. Это похоже на то, как в наше время пригороды многих городов становятся этническими анклавами.
В этой обстановке терпимости и религиозной свободы перед жителями Кордовы открывались большие возможности, и рабби Маймон был среди тех, кто в полной мере воспользовался ими. Мы мало знаем об источниках его доходов, однако известно, что он жил безбедно и что в его просторном доме, выстроенном в мавританском стиле, была большая библиотека. Один из наиболее влиятельных членов еврейской общины в седьмом поколении, он слыл (надо сказать, ошибочно, и сам никогда не претендовал на это) потомком рабби Иеѓуды ѓа-Наси, выдающегося еврейского законоучителя, составившего Мишну в конце II в. н.э. Самого рабби Йеѓуду ѓа-Наси считали потомком царя Давида, а титул наси (князя) означал, что он возглавлял Синедрион и был неоспоримым главой еврейской общины в Земле Израиля. Подобно Йеѓуде ѓа-Наси, рабби Маймон был выдающимся знатоком религиозного закона и в то же время славился глубокими познаниями в астрономии и математике, как подобало всем образованным людям того времени. Согласно легенде, первая жена рабби Маймона, мать Моше, была дочерью безграмотного мясника. Молодой человек стал учеником этого мясника, лелея надежду жениться на его дочери. О второй жене рабби Маймона, матери Давида, почти ничего не известно, но мы знаем, что положение ее семьи было более сопоставимо с положением мужа.
Начальное образование юный Моше получил от отца, хотя, конечно, у него были и другие учителя. Будучи развит не по годам, он знал не только еврейский Закон и историю, но также философию, риторику, астрономию и математику; кроме того, он, возможно, читал и медицинские книги из библиотеки отца. Как перед многими одаренными юношами Средневековья, перед ним стояла задача овладеть всем доступным ему знанием.
Но поначалу это было непросто. Сколько ни бился его отец, Моше рос беззаботным ребенком и был безразличен к учению. Равнодушный к уговорам и уловкам рабби Маймона, и даже к его гневу и наказаниям, мальчик — если верить одной из самых ярких легенд о жизни молодого Рамбама — часто сбегал от отца и прятался в пустом женском приделе синагоги, где никому бы не пришло в голову его искать. Здесь он изливал душу перед Господом, прося у Него помощи в своих несчастьях, которые многие, наверное, объясняли тем, что Моше был сыном простой женщины, дочери мясника. Юноша взрослел, но по-прежнему не мог похвастаться большими успехами в учении. Даже отец отчаялся в нем. Согласно той же легенде, однажды у рабби Маймона лопнуло терпение, и он сгоряча воскликнул: «Ты рожден для самой низкой жизни!» Эти слова глубоко ранили сердце впечатлительного мальчика, и он сжался от страха.
Как гласит предание — а многое из того, что рассказывают о молодости Рамбама, не более чем предание, ставшее мифом, — услышав приговор отца, который показался ему непреложным, мальчик сбежал из дома. Его долго искали — и родня, и другие евреи, — но так и не нашли. Многие думали, что он не отыщется никогда.
Прошло несколько лет, и измученный угрызениями совести рабби Маймон смирился с потерей сына. Целыми днями он был погружен в изучение Торы и Талмуда. Но в один прекрасный день случилось невероятное. После молитвы в Большой синагоге Кордовы прихожане увлеченно слушали блестящую проповедь незнакомого раввина. Голос у раввина был весьма юн, а его лицо и плечи скрывал талит — молитвенное облачение, которым часто покрывали себя те, кто держал перед общиной речь на священные темы. И когда под восхищенный шепот собравшихся проповедь закончилась, юноша снял талит, и оказалось, что это Моше, блудный сын рабби Маймона. Тогда ему было не больше десяти лет.
Это лишь одна из бесконечного числа историй, и многое в ней вполне может соответствовать реальным событиям. Однако те, кто убежден в ее истинности, никогда не упоминают о том, что едва ли мальчик мог носить талит до достижения возраста бар мицвы, а также о том, что описываемые в ней события слишком невероятны. И все-таки сколь недостоверна ни была бы эта легенда, ее передавали из поколения в поколение, и не только потому, что рассказчики или слушатели очень хотели верить в нее. Ее рассказывают вновь и вновь, ибо она описывает необычайные способности юного Рамбама, его настойчивое стремление к изучению Торы, которое отличало всю его дальнейшую жизнь.
Согласно другой версии этой легенды, рабби Маймон был так разочарован своим сыном, что в конце концов отказался от попыток его учить и отправил его к своему былому наставнику, рабби Йосефу ибн Мигашу, известному ученому того времени, который был одной из ключевых фигур в развитии испанского талмудизма. И те, кто склоняется к этой версии, утверждают, что случай в синагоге произошел после того, как Моше несколько лет сосредоточенно и вдумчиво изучал Тору у этого прославленного старца. Судя по всему, эта версия более соответствует реальным событиям.
Наверняка же нам известно лишь то, что, пока семье рабби Маймона не пришлось покинуть Кордову, она жила там в довольстве и безопасности. Не было никаких оснований для опасений и тревог. После столь долгих лет безоблачной жизни в мусульманской стране евреям казалось, что так будет всегда. Но ситуация резко изменилась в 1148 году, когда Пиренейским полуостровом завладели Альмохады — неистовая мусульманская секта, основанная берберами Северной Африки. Секту возглавлял фанатичный правитель Абдалла ибн Тумарт. Еврейские и христианские школы были закрыты, церкви и синагоги разрушены; перед всеми, кто не был мусульманином, встал выбор — обращение в «истинную веру» или смерть; бегство было запрещено из опасений, что беглецы станут помогать врагам. Многие евреи формально приняли ислам, что было довольно просто — в вопросах веры Альмохады требовали только внешней покорности. Они довольствовались тем, чтобы вновь обращенные мусульмане время от времени посещали мечеть, и мало интересовались, что происходит за стенами частных домов. Но такой компромисс претил рабби Маймону. Бросив имущество, что принадлежало нескольким поколениями его предков, в том числе почти все книги своей обширной библиотеки, он бежал на чужбину с женой и
