самом деле было дано больше власти — ведь слова: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед пророк Его» спасли им жизнь.
Незадолго до приезда семьи рабби Маймона в Фес в тамошнюю общину пришло письмо от известного раввина, бежавшего из Марокко. Это письмо вызвало в душах евреев Феса еще большее смятение. Письмо было написано в ответ на вопрос, заданный этому раввину одним местным жителем. Он спрашивал мнение раввина о том образе жизни, который ведут марокканские евреи — они скрывают правду о своей подлинной религии и делают вид, что живут точно так же, как их соседи-мусульмане. Раввин, живущий в отдалении и безопасности, ответил злобным осуждением евреев Феса. Он упрекал их в язычестве; по его мнению, совершенно не важно, возносят ли они молитвы к древнему Богу Израиля. Подобные молитвы, разглагольствовал он, утешение лицемеров и безбожников. Те, кто возносят их, не должны считаться евреями, ибо если так будут поступать все евреи, иудаизм полностью исчезнет.
Рабби Маймон не мог оставить без ответа такое суждение. В 1160 году, вскоре после прибытия в Фес, он написал открытое письмо к евреям Марокко. Он утешал их, утверждая, что они по-прежнему принадлежат своему народу и что Господь покровительствует им, согласно завету, который Он заключил с Израилем. Рабби Маймон настаивал на том, что притворное обращение в мусульманство оправдано спасением жизни; только внутренняя вера есть подлинное свидетельство принадлежности к еврейскому народу. Следует читать еврейские молитвы — писал он в своем пылком послании, которое стало известно как «Послание утешения», — даже если они произносятся безмолвно и слышны только Господу и сердцу человека, который молится.
И в самом деле, послание рабби Маймона исходило из самого сердца, тогда как второе письмо, написанное его сыном два года спустя, опиралось на острый логический ум молодого человека. «Послание об отступничестве» (на иврите Игеретѓа-шмад), которое Рамбам написал в 1162 году, было призвано убедить единоверцев в том, что слова беглого раввина противоречат не только Закону, но и всей истории иудаизма. Молодой ученый предваряет свое письмо вступлением, призванным утвердить авторитет автора: «Сказал Моше, сын рава Маймона, судьи, испанца». Он приводит здесь свое полное имя, которое в эпоху Ренессанса превратится в эллинизированное «Маймонид». Писатели того времени нередко использовали подобные вступления как стилистический прием, и Рамбам прекрасно знал это. Он также был знаком с иносказательными оборотами, принятыми в ту эпоху, и вполне возможно, что в выборе дальнейшей формы послания определенную роль сыграло изучение медицины. Рамбам писал: «Когда же я узнал об этом невероятном деле, подобном глазной болезни, я положил себе собрать травы и снадобья согласно древним книгам: сделаю из снадобий целебную мазь, врачующую этот недуг, и, с Божьей помощью, излечу его»[33].
Далее в письме приводятся талмудические изречения, согласно которым человеку позволено спасать свою жизнь, скрываясь во времена гонений, и рассказывается о тех уловках, которые использовали в далеком прошлом ведущие раввины, чтобы убедить римских солдат в том, что они не евреи. В разные эпохи, напоминает Маймонид своим читателям, евреи совершали приношения идолам и другие притворные неблагочестивые поступки, и такие действия всегда оправдывались, когда в конце концов отступники возвращались к своей вере. Даже талмудические законоучители рабби Меир и рабби Эльазар притворялись язычниками, чтобы спасти свою жизнь. Евреи Феса не только не виноваты в том, что им приходится делать, уверяет их Рамбам, но более того, Всевышний вознаградит их за стойкость, проявленную во время мнимого обращения в другую веру. Каждый, кто осуждает их, не просто заблуждается — он безумен. «В здравом ли уме они, эти неистовствующие, что выражают такое мнение, — вопрошал Рамбам, — или же сошли с ума?»
В течение своей жизни Рамбам не раз выступал в защиту евреев, которые бегут из страны, где не могут открыто исповедовать свою веру. Однако в Фесе, признавал Рамбам, исходя из собственного опыта, для некоторых бегство невозможно или, по крайней мере, сопряжено с невероятными трудностями. Когда еврей не может бежать и вынужден притвориться, что принимает иную веру, самое главное — избегать богохульства. Следует молиться, когда и насколько это возможно; в остальном же Рамбам предоставлял большую свободу действий, чтобы спасти жизнь. «От нас не требуют служить языческим богам, — писал он в послании, — от нас требуют только повторить ничего не значащую формулу, и мусульмане сами знают, что мы произносим ее неискренне, только чтобы перехитрить безумцев. И если меня спросят: следует ли умереть или произнести слова, которые служат символом исламской веры, — я отвечу: произнести эти слова и жить»[34]. Более того, рассуждал Маймонид, поскольку мусульмане служат тому же Богу, что и евреи, и называют Мухаммеда пророком, а не божеством, публичное исповедание ислама менее греховно, чем исповедание христианства, которое считается идолопоклонством, и это тоже нужно принять во внимание.
Страсть, с которой Маймонид защищал этих псевдоотступников, в последующие века послужила поводом для самых разных рассуждений. Как правило, исследователи сходятся на том, что во время пребывания в Фесе семья рабби Маймона никак не показывала своей принадлежности к еврейскому народу. Сам Моше в этот период называл себя Абу Имран Муса ибн Маймун, и именно под этим именем он позднее вошел в арабскую медицинскую и философскую литературу. Такому обману способствовало само устройство города: дома в нем большей частью были скрыты за высокими стенами, улицы были темны и узки, и на них прохожего могли не узнать даже его близкие — Альмохады требовали, чтобы в публичных местах лица людей были частично скрыты. Вполне возможно, что домочадцы рабби Маймона сами произнесли мусульманскую формулу обращения и вели себя так, как предписывали в своих посланиях рабби Маймон и его сын Моше. Мы не знаем, как далеко они зашли в своем обмане; некоторые исследователи полагают, что они превзошли других евреев, когда в этом была крайняя необходимость. В некоторых арабских источниках того времени говорится, что они открыто исповедовали ислам.
Письмо рабби Маймона, призванное утешить евреев Феса, не нуждается в оправданиях. Но можно поинтересоваться: почему его сын, которому было всего двадцать четыре года и который тогда еще не был известным ученым, двумя годами позднее счел необходимым написать о том же самом? В его письме немало резких фраз, порой окрашенных легким сарказмом, и у многих вызывает удивление жесткая позиция Рамбама. Не для того ли написал он это послание, чтобы попытаться объяснить свои собственные поступки, или, выражаясь резче, создать завесу самооправдания, за которой можно было бы скрыть, как далеко отошел он от сущности своей веры во время странствий по Испании и жизни в Фесе? Не стал ли сам Рамбам на некоторое время «истинным мусульманином» — подобно тому, как позднее немало европейских евреев из прагматических соображений принимали христианство?
Вполне возможно, что мы никогда не узнаем ответы на эти вопросы. Мы задаем их не для того, чтобы принизить значение Маймонида, но для того, чтобы попытаться понять его. Маймонид посвятил так много усилий попыткам объединить учение Аристотеля с еврейским Законом, что многие биографы до сих пор не могут ответить на вопрос, что было для него важнее — Закон или философия? Как он сам относился к ограничениям, которые накладывала Ѓалаха на беспристрастное и полностью объективное изучение естественного мира и феномена человеческого поведения? Если среди черт, которые характеризуют мысль Маймонида, можно выявить общую, то это будет постоянное стремление наблюдать и объяснять мир, чтобы затем найти место для своих заключений в рамках общепринятого Закона. Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся в последующих главах.
Фес в эти годы полнился горестями и страданиями. Евреи подвергались гонениям при халифе Абд аль Мумине[35], но их положение заметно ухудшилось после его смерти в 1163 году, когда на смену ему пришел еще более жестокий тиран Абу Якуб Юсуф. Двумя годами позже беда постучалась в дом рабби Маймона. Главный раввин общины Феса, Йеѓуда ибн Шошан — мнимый отступник, как все евреи города, — был схвачен и обвинен в отправлении иудейских ритуалов. За это преступление мусульманские власти пытали его, а потом убили. Семья рабби Маймона поселилась в Фесе главным образом из-за Йеѓуды ибн Шошана, и тот вполне оправдал ожидания и оказался верным другом. Он снабдил Моше книгами, которые были необходимы тому для учения, и познакомил его с еврейскими и мусульманскими учеными, благодаря которым Маймонид смог продолжить свое образование, как светское, так и религиозное. Имеются свидетельства, что сам Маймонид был арестован тогда же и что его спасло лишь вмешательство Абу-ль Араба ибн Моиша, мусульманского поэта и теолога. Тот с риском для жизни помог другу, которого высоко чтил. Однако даже ибн Моиша не знал правды — он искренне верил, что его друг принял ислам. После пяти лет, в течение которых семья рабби Маймона скрывала свою подлинную веру, для нее пришло время покинуть Фес.
Семья рабби Маймона устала от тирании Альмохадов. Более того, теперь Моше находился под наблюдением; не было сомнений, что рано или поздно правда откроется и его снова посадят в тюрьму. Рабби Маймон решил отправиться на корабле в Землю Израиля, которая в 1099 году была завоевана крестоносцами и отныне именовалась Королевством Иерусалимским. Сколь ни тяжко было оказаться под властью христиан, нужно было избежать более суровой угрозы, что нависла над семьей рабби Маймона в мусульманских странах.
Маймонид относился к христианам как к идолопоклонникам. Они поклоняются образам Иисуса, Марии и огромному числу святых. Этим они отличаются от мусульман, которые, как и евреи, служат единому Богу. Однако дело было не только в этом. В 1148 году, во время Второго крестового похода, крестоносцы устроили в Иерусалиме резню, жертвами которой стали и евреи, и мусульмане. И вполне понятно, почему евреи, стремящиеся бежать в Святую Землю, питали ненависть к христианам.
Семья рабби Маймона покинула Фес накануне Песаха, 18 апреля 1165 года. Поскольку вся семья находилась под надзором, пришлось бежать из города под покровом ночи. Всю дорогу к морю нужно было скрываться днем и идти, сколько хватало сил, как только наступала ночь. Семейство рабби Маймона взяло с собой только самое необходимое; все нажитое добро пришлось опять бросить — кроме нескольких книг и драгоценных камней, торговать которыми как раз начали Давид и Моше, потратив на их покупку скудные запасы денег рабби Маймона.
Семья добралась до портового города Сеуты поздней ночью. Там они скрывались от властей до тех пор, пока им не удалось сесть на корабль, идущий в Акко. Корабль отправился в плавание в месяц ияр (который приблизительно соответствует маю) и месяцем позже
