Предвоенные годы для нашего народа были страшно трудными. Все было подчинено грядущей войне. Люди недосыпали, недоедали, плохо одевались, но строили, строили заводы для обороны страны. И все же не успели наладить производство новой техники. Это была расплата за вековую отсталость России.
Я, со своей стороны, делал все, чтобы отсрочить, отодвинуть начало войны и ни в коем случае не спровоцировать ее. Вначале делалось все, чтобы создать антифашистский фронт. Однако западные государства саботировали такую идею — на словах они были «за», а на деле подталкивали Гитлера к нападению на нашу страну. Именно в этом ряду стоит Мюнхенское соглашение, когда Англия и Франция практически отдали на растерзание своего союзника — Чехословакию.
Весной и летом 1939 года в Москве проходили переговоры между делегациями Англии и Франции. Мы настойчиво, в который уже раз, выступали с предложением о подписании договора о коллективной безопасности и организации совместного отпора фашистской агрессии. А западные дипломаты предлагали свой план. Согласно их проекту, Советский Союз должен в случае агрессии оказывать военную помощь всем государствам, граничащим с СССР — Финляндии, Эстонии, Литве, Латвии, Польше и Румынии. Последние две страны имели также английские и французские гарантии. По логике вещей, оказывая им помощь, Советский Союз мог рассчитывать, что будет воевать против агрессора в союзе с Англией и Францией. Однако это предложение отвергалось западными дипломатами. Они требовали от Советского Союза односторонних гарантий помощи Англии, Франции и некоторым их союзникам без каких-либо ответных обязательств с их стороны в случае нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Одним словом, это было провокационное предложение, подсказывающее Гитлеру направление главного удара.
На кого же оно было рассчитано? Дипломатии туг не было вообще. Предложение западных стран было не просто неприемлемо, оно было оскорбительно для нашей страны. На это и рассчитывали английское и французское правительства. Свое нежелание идти на серьезное соглашение они не скрывали и прислали для переговоров в Москву второстепенных чиновников, к тому же не имеющих письменных полномочий на подписание каких-либо согласованных документов.
Сложившейся ситуацией немедленно воспользовались в Берлине. Оттуда поступило предложение о заключении германо-советского пакта о ненападении. Это не было сюрпризом для Иосифа Виссарионовича. Германское правительство еще в начале 1939 года предлагало СССР заключить подобное соглашение. Однако в обстановке крайней агрессивности германской внешней политики и в надежде на сближение с Англией и Францией Сталин уходил от положительного ответа. Но положение изменилось, когда Англия и Франция отказались подписать оборонительный договор. И когда всякая надежда на сближение с западными странами была потеряна, а Берлин предложил улучшить политические отношения и подписать договор о ненападении, возник вопрос: что делать? В прочность и надежность такого соглашения никто особенно не верил. Гитлер авантюрист. Кроме всего прочего, он никогда не скрывал своих воинственных намерений по отношению к России. Еще в двадцатые годы в своей книге «Майн кампф», этой нацистской библии, он писал: «Если мы хотим иметь новые земли в Европе, то их можно получить на больших пространствах только за счет России. Поэтому новый рейх должен встать на тот путь, по которому шли рыцари ордена, чтобы германским мечом завоевать германскому плугу землю, а нашей нации — хлеб насущный!»
И далее: «… И если мы сегодня в Европе говорим о новых землях, то мы можем в первую очередь думать только о России и о подвластных ей окраинных государствах…»
Поэтому мы не заблуждались. Гитлер никогда не отказывался от своих планов. Следовательно, его предложение подписать договор о ненападении — не что иное, как маневр. С какой целью он это делает, никто (о том станет известно через несколько месяцев) не знает. Но подписание такого договора давало нашей стране выигрыш во времени, чтобы подготовиться для отпора агрессии. Это было как раз то, в чем нуждалась наша страна.
Рассматривался и другой вариант отношения к берлинским предложениям — отклонить их. Но в таком случае Гитлер использовал бы отказ в своих интересах. Он бы сразу же заявил, что подобное отношение Москвы к его миролюбивым предложениям — свидетельство «агрессивных намерений» большевиков, и Германии ничего не остается, как нанести по России упреждающий удар. Получилось бы, что Советский Союз, на радость правящим кругам Англии и Франции, ненавидевшим нашу страну, сам спровоцировал войну. Этого нельзя было допустить.
Словом, предложение Берлина подписать пакт о ненападении было тщательно взвешено и проанализировано. Упреждая своих критиков, Сталин объяснил свою позицию еще 3 июля 1941 года, уже после нападения фашистской Германии на СССР.
«Могут спросить, — сказал он, — как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году. Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном непременном условии — если мирное соглашение не задевает ни прямо ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства. Как известно, пакт о ненападении между Германией и СССР является именно таким пактом.
Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора лет и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии.
Что выиграла и проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт о ненападении на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные (эти пророчества Сталина полностью подтвердились в ходе войны. — Авт.) успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией».
Так думал, такими соображениями руководствовался Сталин во время подписания пакта о ненападении, он был убежден в своей правоте в начале войны, и ее подтвердили все последующие события.
Однако далеко не все были согласны с тем, что делала Москва в тот период времени. Подписание Советским Союзом и Германией пакта о ненападении вызвало бурю эмоций у английских и французских политиков. Они начали понимать, что Гитлер переиграл их, и теперь вместо похода на ненавистный им Советский Союз он пойдет на Запад. Это не на шутку их встревожило. В Англии и Франции вдруг забыли, что отказались от советских предложений создать антигитлеровский союз, и стали трубить о сговоре Москвы и Берлина против западной демократии. Иначе говоря, стали тут же валить с больной головы на здоровую. Благодушию пришел конец. В яму, которую правительственные круги Англии, Франции и США рыли для Советского Союза, попали они сами.
Пройдут годы, и горбачевско-ельцинские демократы примутся переписывать историю заново. В своем стремлении опорочить Сталина (как он и предвидел) и угодить Америке они будут убеждать своих граждан, что подписание с Германией пакта о ненападении являлось сговором Сталина и Гитлера против западных демократий. Снова будут разгораться страсти. Продажные историки и политологи будут проводить бесконечные дискуссии по этому совершенно ясному вопросу…
Гитлер в объятиях Запада
Первого сентября 1939 года нападением на Польшу Гитлер развязал Вторую мировую войну. Имея французские и английские договорные гарантии, Польша рассчитывала на их немедленную поддержку. Однако этого не случилось. Только 3 сентября в 11 часов правительство Англии объявляет войну Германии, а спустя шесть часов то же самое делает и Франция. Вслед за Англией войну Германии объявили и британские доминионы: Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз и Канада.
Создавалось впечатление, что фашистская Германия надолго завязнет на западно-европейском театре военных действий и Советского Союза беда не коснется. К такому мнению склонялись и некоторые члены Политбюро. Однако Сталин занял другую позицию. Он заявил, что угроза войны с нацистской Германией для нашей страны не только не снята, а наоборот, представляет еще большую опасность и необходимо напряжение всех материальных и духовных сил народа и партии для отпора врага. Нападение на Польшу — это подступы к нашим границам, и западные страны прямо или косвенно подтолкнут Гитлера напасть на нас.
Вскоре это предположение оправдалось. Англия и Франция, объявив войну Германии, тем не менее отдали Польшу ей на растерзание. В то время, когда польская армия, истекая кровью, пыталась защитить свою страну, французские и английские солдаты скучали в тылу. Многие не понимали, что происходит: война объявлена, но ее нет. «Странная война» или, как ее еще называли, «Сидячая война», своим бездействием подрывала моральный дух личного состава французских и британских экспедиционных сил. Чтобы предотвратить разложение войск, командование вынуждено было пойти на организацию спортивных мероприятий. 21 ноября 1939 года правительство Франции создало в вооруженных силах «службу развлечений», на которую возлагалась организация досуга военнослужащих на фронте. Парламент обсудил вопрос о дополнительной выдаче солдатам спиртных напитков, премьер-министр Даладье подписал декрет об отмене налогов на игральные карты, предназначенные для действующей армии. И одновременно было принято решение закупить для армии 10 тысяч футбольных мячей.
Пока решались эти злободневные развлекательные задачи, фашистская Германия оккупировала Польшу. Фактически она была отдана Гитлеру по мюнхенскому сценарию. В то же время правительственные круги Англии и Франции разворачивают мощную антисоветскую пропаганду. Все средства общественной информации были использованы для идеологической подготовки войны против СССР. В буржуазной печати тогда раздавался только один клич: «Война России». Кампания антикоммунизма достигла своего апогея, когда английское правительство отозвало из Москвы своего посла, а французское объявило советского посла в Париже персоной «нон грата». Это была откровенная попытка «западных демократий» создать новый фронт мировой войны против СССР. Это было намерение отвести от себя возможный удар вермахта и превратить «ошибочную войну», то есть войну друг против друга, в «правильную войну» против Советского Союза.
Разработкой замысла превращения войны «неправильной» в «правильную» занимались правительственные круги Англии, Франции и высшее военное руководство этих стран. Намечалось, в частности, использовать германско-советские противоречия на севере и под предлогом помощи Финляндии нанести удар по Ленинграду и Мурманску, а на юге — уничтожить советские нефтяные промыслы на Кавказе и вторгнуться военно-морскими силами в Черное море. Расчеты сводились к тому, что фашистская Германия предпримет
