вот уничтожить Советский Союз ему не удалось.
Пятого мая 1940 года Гитлер проводит совещание, где выступает с пространной речью. «Опыт прежних военных кампаний, — сказал он, — показывает, что наступление должно начаться в соответствующий благоприятный момент. Выбор благоприятного времени зависит не только от погоды, но и от соотношения сил сторон и их вооружения и т. д. Русские уступают нам в вооружении в той же мере, что и французы. Русские располагают небольшим количеством артиллерийских батарей. Все остальное — модернизированная старая материальная часть: наш танк T-III с 50-мм пушкой (весной их будет 1500 шт.), как нам представляется, явно превосходит русский танк. Основная масса русских танков имеют плохую броню. Русский человек — неполноценен».
Это была уже речь явного агрессора, агрессора коварного и расчетливого. Сталин вспомнил, что из 28 видов стратегического сырья накануне Второй мировой войны Германия имела только семь. Все остальное ей поставляли Англия и США, провоцируя Гитлера на вполне определенные действия. В 1940 году фашистская Германия вместе с оккупированными странами, выплавляла почти 32 млн. тонн стали и добыла 439 млн. тонн угля.
Советский Союз, соответственно, 18 млн. тонн и 165 млн. тонн.
Естественно, что это соотношение было известно Гитлеру, и он наглел. В его планах появились разработки по управлению оккупированными областями СССР и уничтожению русских. Прежде всего, намечалось раздробление Советского Союза на мелкие государства по национальному признаку — Украина, Прибалтийские государства, Белоруссия, Закавказье… У их народов нужно воспитать чувство ненависти к России и русским. Русских необходимо уничтожить как биологический вид. Что касается остальных народностей, то они пригодны как рабочая сила на грязных производствах. Их воспроизводство необходимо ограничить для потребностей Германии.
Разведка сообщила, что гитлеровская верхушка уже распределила между собой обязанности по управлению территорией Советского Союза:
«Герман Геринг — экономическое управление восточными территориями после их оккупации;
Альфред Розенберг — административное управление.
Генрих Гиммлер — организация и подготовка аппарата для физического истребления народов СССР;
Мартин Борман (совместно с Адольфом Гитлером) — общее руководство по уничтожению Советского Союза».
Словом, они уже делили шкуру неубитого медведя. Но верхом авантюризма в политике Гитлера было то, что он, параллельно с разработкой плана нападения на Советский Союз, решил, что называется, одурачить Советское правительство. С этой целью он приглашает Молотова в Берлин для ведения переговоров по укреплению дружбы и согласованных действий по разделу и управлению миром. Смысл рассуждения Гитлера сводился к тому, что Англия уже разбита и теперь необходимо позаботиться о ее «бесконтрольном наследстве», разбросанном по всему земному шару. Что касается Германии и Италии, то они уже определили сферу своих интересов. В нее входит Европа и Африка. Японию интересуют районы Восточной Азии, а вот что касается Советского Союза, то он мог бы проявить заинтересованность к югу от своей государственной границы, в направлении Индийского океана. Это открыло бы доступ СССР к незамерзающим портам.
Молотов отказался обсуждать вопросы передела планеты и, действуя строго по инструкции Сталина, предложил перейти к решению насущных проблем. В частности, сказал Молотов, Советское правительство интересует, что делает германская военная миссия в Румынии и почему она направлена туда без консультации с Советским правительством? Такой вопрос был закономерен. Заключенный в 1939 году Советско-Германский пакт о ненападении предусматривал подобные консультации. Наконец, Советское правительство интересует, с какой целью направлены германские войска в Финляндию, к границам Советского Союза?
В дальнейшем переговоры Молотова и Гитлера напоминали беседу двух глухих. Гитлер продолжал говорить о разделе британского наследства, а Молотов упорствовал в получении ответов на поставленные вопросы. Это были весьма странные переговоры. Однако их цель и направленность были понятны Сталину. Гитлер пытался притупить бдительность Советского правительства, отвлечь его внимание от истинных намерений фашистской Германии, направить по ложному следу.
Но такой маневр ему не удался.
* * *
Были в поведении Гитлера и другие хитрости. Листая папку разведданных накануне войны, Сталин то и дело натыкался на сообщения о нападении на Советский Союз. Указывались месяцы и дни начала войны. В Политбюро и в Генеральном штабе создалась нервозная обстановка. Многие склонялись к необходимости провести мобилизацию и двинуть армию к западным границам. Горячие головы, воспитанные на песне «…и на вражьей земле мы врага разобьем, малокровным могучим ударом», предлагали нанести по гитлеровской Германии упреждающий удар. Но Сталин знал: то, что красиво в песне, в жизни может обернуться непоправимой трагедией. Современная война — это война моторов. Необходимо учитывать баланс сил. Германия выплавляет больше металла, добывает больше угля, и у нее больше моторов. Гитлеровская армия хорошо вышколена, имеет большой опыт ведения современной войны, и на «ура» ее не победить. Шапкозакидательство отменяется.
Нельзя поддаваться на провокацию. Нужно сохранять спокойствие. Сталин помнил известный прецедент из истории России, когда царь Николай II в 1914 году, не объявляя войну Германии, только объявил всеобщую мобилизацию, что и послужило поводом для начала войны.
Особенно настораживало тогда Сталина полученное в апреле 1941 года секретное послание Черчилля, в котором тот информировал о данных английской разведки, согласно которым Гитлер в приватной беседе с югославским принцем назвал конкретную дату нападения на СССР — 30 июня 1941 года.
Сразу возникли вопросы: что стоит за этим сообщением? С какой целью Гитлер разглашает такие тайны? Неужели он не понимал, что разговор обязательно станет известен английской разведке, которая, как мошкара, вилась вокруг югославского принца. А там недалеко и до советских разведчиков. Все так и случилось. Если Гитлер не дурак — а таким его считать нельзя, — то он сознательно информирует Советский Союз о своих планах. Тогда возникает вопрос: с какой целью? Провокация? Гитлер ждет, чтобы мы дали ему повод для нападения?
Не дождется. Много непонятного и в сообщениях советского военно-морского атташе в Германии Воронцова. Он с легкостью необыкновенной от болтливого немецкого офицера узнал о дате нападения на Советский Союз. Причем, день нападения несколько раз менялся, и Воронцов своевременно получал сведения обо всех изменениях.
Наконец, более чем странное предупреждение о нападении на Советский Союз делает немецкий посол Шуленберг советскому послу в Германии Деканозову. Что скрывалось за всеми этими сведениями и откровенными признаниями Гитлера и его высокопоставленного чиновника, Сталин тогда не мог понять, но он был уверен: Советский Союз втягивают в войну. В правительстве и в среде военных создавалась предельно нервозная обстановка. Жуков и Тимошенко разработали план упреждающего удара по Германии и показали Сталину.
— Вы с ума сошли! — сказал он. — Хотите спровоцировать войну?
— Вы сами говорили, что война неизбежна, — возразил Жуков, — вот мы и…
— Я это говорил, — перебил Сталин, — и продолжаю утверждать, что война будет, но сейчас нам нужно выиграть время, чтобы перевооружить армию. Нам нужен год-два, и тогда мы будем воевать с Гитлером на равных. Сейчас он сильнее нас.
Что могло бы произойти, если бы он тогда последовал советам Жукова и Тимошенко? Повторилась бы история Первой мировой войны, когда плохо вооруженная российская армия по приказу Николая II перешла в наступление, а немцы окружили ее в Восточной Пруссии и разгромили. Такое не должно повториться.
Бессонными ночами Сталин много думал о сложившейся обстановке в мире. Гитлер подмял под себя всю Европу. Но он находится в состоянии войны с Англией. В этих условиях напасть на Советский Союз — чистое безумие. Тогда ему придется воевать на два фронта. Нужно быть законченным авантюристом, чтобы решиться на такой шаг. В зарубежной печати много говорится о том, что Гитлер проявляет интерес к операции «Морской лев», собираясь таким образом задушить Англию. Это похоже на правду. Если такое случится, тогда он действительно нападет на Советский Союз. Следовательно, у нас есть еще время, чтобы подготовиться к войне. В том же убеждал Сталина и начальник разведывательного управления генерал Голиков. На вопрос Сталина, что он думает о нападении фашистской Германии на СССР, он дал письменное объяснение.
«На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года, — говорилось в нем, — считаю, что наиболее возможным началом действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».
Собственно, в том, что писал тогда Голиков, для Сталина не было ничего нового. В то время он точно так же думал и сам. В то же время вызывало тревогу то обстоятельство, что немецкие войска перебрасываются к границам Советского Союза, в Польшу, Финляндию и Румынию. Тут же поступает сообщение, что переброска немецких армий к границам Советского Союза осуществляется с целью отвлечь внимание Англии от готовящейся операции «Морской лев».
Словом, мир был наполнен слухами, а разведданные — противоречивыми сообщениями. Кое-что прояснилось, когда стало известно о полете третьего лица в гитлеровском окружении Рудольфа Гесса в Шотландию. Правда, и вокруг этой истории было много наносного. Гитлер объявил Гесса умалишенным, а Англия загадочно помалкивала, делая вид, что ничего серьезного не происходит. Но Сталин догадывался, что прилетал Гесс в Англию неспроста. Гитлер пытался заключить мир с Англией, чтобы развязать себе руки на западе и начать поход на Советский Союз. О ходе тех переговоров узнать ничего не удалось, но, зная провокационную политику Англии, можно было предположить, что они нашли общий язык с Германией. Эта догадка подтвердилась всеми последующими событиями. На протяжении всей войны Черчилль вел себя, мягко говоря, недоброжелательно по отношению к Советскому Союзу и не торопился с открытием второго фронта.
Разгаданная хитрость Черчилля
Сталин вспомнил свою первую встречу с министром иностранных дел Англии Иденом летом 1942 года.
Это было время, когда хваленые и «непобедимые» немецкие войска потерпели крах под стенами советской столицы. Тогда Иден пожелал побывать на фронте, чтобы своими глазами увидеть поле сражения. Такую возможность ему предоставили. Он побывал в районе Клина, проехал по местам, откуда гитлеровцы были выбиты в начале декабря. То, что он увидел, его потрясло. Вернувшись в Москву, Иден с восхищением говорил о блестящей победе Красной Армии, но Сталин уловил в его тоне неискренность. Создавалось впечатление, что английский министр говорил одно, а думал другое. Позже, в своих мемуарах и дневниковых записях, Иден признавался, что, побывав на фронте и увидев блистательную победу Красной Армии, он испытал не столько удовлетворение, сколько тревогу за последствия для «британских интересов» от неминуемого поражения гитлеровской Германии. Описывая поездку на подмосковный фронт, Иден рассказывает, как его поразили груды боевой техники, брошенной поспешным бегством гитлеровцев. Описывает он и свою встречу с пленными немецкими солдатами. Иден выражает им свое сочувствие
