Елизаветы Федоровны, и великого князя Сергея Александровича, младшего брата Александра III.
Спустя несколько лет Алиса вновь появилась в столице. По рассказам современников, Николай и Алиса симпатизировали друг другу Это подтверждается и записью в дневнике Николая. «Моя мечта, — писал он в 1889 году, — когда-либо жениться на Алисе». Однако императрице и Александру Алиса не понравилась. Несмотря на свою красоту, претендентка на руку Николая большого впечатления на императорский двор не произвела.
В общем, сватовство тогда не состоялось. При дворе Алису окрестили «Гессенской мухой», и она, как говорится, не солоно хлебавши, вернулась в Дармштадт, в дом своих родителей.
Болезнь Александра круто изменила обстоятельства в пользу Алисы. Родители в спешном порядке дали «добро» на брак с дармштадтской принцессой, и Алиса со своими скромными пожитками приехала в Крым, где доживал свои последние дни Александр III. Он еще нашел в себе силы благословить молодых, и 20 октября 1894 года скончался.
На второй день после его смерти был издан манифест. «Посреди скорбного испытания, — говорится в этом документе, — которое всем нам послано по неисповедимым судьбам Всевышнего, веруем со всем народом нашим, что душа возлюбленного родителя нашего в селениях небесных благословила избранную по сердцу Его и нашему разделять с нами верующею и любящею душою непрестанные заботы о благе и преуспеянии нашего отечества».
Слог манифеста казенный и невразумительный, а пожелания, высказанные в нем, — так и остались только добрыми пожеланиями по целому ряду причин. Во-первых, Николай не был подготовлен к роли правителя огромного государства, а Алиса не знала России и ее народа и, следовательно, не могла с ним «разделить… заботы о благе и преуспеянии отечества»; во-вторых, эти пожелания не могли быть выполнены и по чисто семейным обстоятельствам. Есть все основания предполагать, что Алиса затаила обиду на вдовствующую императрицу Марию Федоровну, которая не приняла ее в прежние годы как невесту Николая. Было очевидно: согласие на их брак получено не потому, что к Алисе изменили отношение, а лишь в силу сложившихся обстоятельств. Будущую императрицу огорчали неприязнь и настороженное отношение окружающих, но она знала, что скоро станет здесь хозяйкой и будет повелевать, а они, мать Николая и ее окружение, будут вынуждены подчиняться.
В свою очередь, Мария Федоровна понимала, что с женитьбой Николая ее положение также изменится, что им с Алисой не ужиться не только под одной крышей, но и в одном городе. Она видела, что за холодной красотой молодой невестки кроется жесткая, своенравная и властная натура, которая легко подчинит мягкого, бесхарактерного Николая. А это может привести к неисчислимым бедствиям как для его личной жизни, так и для государства.
Предчувствие Марию Федоровну не обмануло. Она скоро почувствовала тяжелый характер молодой невестки и покинула Санкт-Петербург. Жила в Дании, Киеве и практически не бывала в столице.
Но пока вся царская семья и народ России провожали Александра III в последний путь. Алиса шла рядом с Николаем, теперь уже императором Николаем И. Люди с каким-то суеверным страхом смотрели на молодую императрицу и передавали из уст в уста одну фразу: «Она пришла к нам за гробом — быть беде».
# Естественно, Алиса их разговоров не слышала. Ее лицо не выражало ни скорби, ни участия ко всему происходящему. Все ее мечты сбылись. Она выходила замуж за человека, за которого и мечтала выйти. К тому же из безвестности нищенского Дармштадтского дома она оказалась вознесенной на вершину власти одного из могущественных государств мира и стала обладательницей несметных богатств.
Став всероссийским императором, Николай II стал главой дома Романовых, в распоряжение которого переходило огромное состояние. «Личные доходы императора складывались из трех источников:
1. Ежегодные ассигнования из средств Государственного Казначейства на содержание царской семьи. Это 11 миллионов рублей.
2. Доходы от удельных земель.
3. Проценты с капиталов, помещенных за границей в английских и германских банках.
В удельные владения входили сотни тысяч десятин земли, виноградников, охотничьих угодий, промыслы, рудники, фруктовые сады…
Семья Романовых являлась обладательницей драгоценных сокровищ, среди которых была и Большая императорская корона со знаменитым бриллиантом «Орлов», не менее знаменитый скипетр с «Черной луной» — нешлифованным бриллиантом весом около 120 карат и «Полярной звездой» — бледно-розовым рубином в 40 карат».
К слову сказать, первый конфликт между Алисой и вдовствующей императрицей произошел именно из-за драгоценностей. Алиса с первых же дней стала настаивать на своем праве владеть частью фамильных украшений дома Романовых, а Мария Федоровна не торопилась с ней делиться. Вокруг этого и разгорелся семейный скандал, положивший начало обострению отношений между невесткой и свекровью.
Из недвижимого имущества императору принадлежали семь дворцов: Зимний и Аничков — в Петербурге, Александровский и Екатерининский — в Царском Селе, Большой дворец — в Петергофе, Гатчинский дворец, а также Большой Кремлевский дворец в Москве. Царскую семью обслуживали три тысячи дворцовых служащих, среди которых были гофмаршалы, церемониймейстеры, повара, камер-лакеи, камеристки… О таком богатстве и роскоши Алиса, проживая в своем заштатном королевстве, могла только мечтать.
О мыслях Николая, провожавшего отца в последний путь, мы можем лишь догадываться. Как уже говорилось, Николай не был подготовлен к управлению страной. Он не успел накопить для этого ни опыта, ни знаний. По рассказам современников, вначале он решил было во всем полагаться на братьев отца. Что ж, казалось бы, вполне естественное желание и реальная возможность не наделать преступных глупостей в управлении государством. Но только при условии доброжелательных взаимоотношений и здравомыслии родственников. К сожалению, все обстояло не так хорошо, как хотелось бы.
У Александра III было четыре брата. Старший из них, великий князь Владимир Александрович, большой любитель охоты и застолий, балагур и весельчак, слыл покровителем изящных искусств, был президентом Академии художеств и одновременно командовал императорской гвардией. Такая разносторонность делала его дилетантом во всех областях. Единственное, что он глубоко и основательно знал, — это балет, где он активно покровительствовал хорошеньким балеринам.
Великий князь Алексей Александрович заведовал морскими делами, мнил себя великим флотоводцем и покорителем ближних и дальних морей. Однако большую часть времени он проводил на суше. Еще при жизни Александра III он, вместе с адмиралом Верховским, выпросил разрешение у императора на строительство кораблей хозяйственным способом. Деньги разворовывались, а корабли типа броненосца «Русалка», построенные сомнительными подрядчиками, переворачивались и шли ко дну. Алексей Александрович постоянно смущал своими действиями морское ведомство. В день Цусимского сражения он разъезжал по Петербургу подшофе и похвалялся: «Мы еще покажем этим япошкам, где раки зимуют».
Великий князь Сергей Александрович, генерал-губернатор Москвы, прославился своим суровым нравом и жестокостью. Во многом из-за его халатности произошла Ходынская трагедия, так что он даже получил в народе титул «Князь Ходынский». О взглядах и умонастроении этого человека говорит хотя бы тот факт, что он запретил жене читать «Анну Каренину». Свою семейную жизнь он, по свидетельству современников, превратил в сущий ад. Дело кончилось тем, что его жена бросила свой дом и ушла в монастырь.
Самый младший, великий князь Павел Александрович, был всего на восемь лет старше Николая. Николай относился к нему с большой симпатией. У них было много общего. Но у Павла Александровича имелись серьезные проблемы в личной жизни (после смерти первой жены он женился на разведенной женщине. — Ред.), из-за которых он был удален от двора и многие годы провел за границей вдали от родины.
Вот такие были «наставники» у Николая II, которые обещали ему помощь и поддержку в управлении государством и на которых он опирался в течение первых десяти лет своего царствования.
У каждого дяди имелась своя свита, свои миссионеры, колдуны, ясновидящие, прорицатели, чудотворцы и медики, содержание которых обходилось очень недешево государевой казне. У тех также была огромная челядь, которая, в свою очередь, требовала для себя кусков и кусочков общественного пирога.
А тем временем экономика страны трещала по всем швам, народ нищал и голодал, тогда как кучка царственных вельмож обогащалась, блаженствовала и прожигала жизнь. И не было им никакого дела до обездоленного люда.
В народе росло недовольство, повсюду слышались слова «революция», «свобода», «справедливость». Однако, когда об этом докладывали правительственным чиновникам, те реагировали довольно беспечно.
Армия слабела и была деморализована. Иностранные капиталы, искусно привлеченные министром финансов С. Витте, разворовывались, промышленность и сельское хозяйство находились в упадке. Новые железные дороги строились без стратегического расчета и глохли, ложась тяжелым бременем на экономику страны.
Новому императору выпала трудная судьба. Но он мог спасти свою страну, возродить ее к новой жизни — ведь он владел неограниченной властью и неограниченными возможностями. Но этому не суждено было произойти.
Свита нового царя заметно изменилась, но не в лучшую сторону. Свое окружение Николай формировал не по деловым качествам, а руководствуясь юношескими пристрастиями и симпатиями. Ко двору и в свиту императора стали входить люди с подмоченной репутацией и довольно сомнительными деловыми качествами. Не останавливался Николай и перед реабилитацией таких лиц, которых его отец наказывал за дела чисто уголовного порядка. Он их приближал к себе, за что они, стараясь заслужить его расположение, всячески угождали ему, искажая в своих докладах действительное положение вещей в стране и восхваляя его мудрость в управлении государством. Когда старейший генерал-адъютант Чертков попытался обратить на это внимание монарха, тот сухо ответил, чтобы он не вмешивался в его личные назначения.
Вскоре царский двор пополнился всякого рода ясновидящими, колдунами, прорицателями и просто шарлатанами, выдающими себя за святых. В их числе был и Распутин. Что касается здравомыслящих людей, действительно болеющих душой за судьбу страны и монархии, то они оказались на обочине, их мнением царь не интересовался. Ему казалось, что они покушаются на его власть. «Мне известно, — сказал он в своей первой тронной речи 17 января 1895 года, — что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекшихся бессмысленными мечтами об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы свои благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».
Многие из присутствующих слушали царя с недоумением. Правда, оставалась слабая надежда на то, что речь новоявленного императора просто не очень хорошо продумана. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Вскоре многие стали замечать в молодом самодержце проявление жестокости, бессердечности и вместе с тем — детскую наивность, веру в обряды, чудеса, спиритические предсказания.
Помазанник Божий
Первое, что обращает на себя внимание: никто из современников Николая II не дает ему положительной оценки и не поминает добрым словом. По крайней мере, мне не удалось найти этого ни в воспоминаниях выдающегося судебного деятеля и ученого-юриста, блестящего оратора и талантливого писателя
