плачет в коридоре Зимнего дворца. К нему подходит генерал и спрашивает:

— Что случилось? Почему ты плачешь?

Царевич отвечает:

— Как же мне не плакать? Когда бьют русских, плачет папа, а когда бьют немцев, плачет мама. А мне жалко и папу, и маму».

Плакать приходилось больше «папе». Российские войска, несмотря на свою беспримерную храбрость, были обречены. И в том не было их вины. Это была великая беда, в которую вверг свой народ Николай II. Трагедия заключалась в том, что Россия ввязалась в войну совершенно не подготовленной. В количественном отношении российская армия превосходила армию противника. На первом этапе в ее рядах насчитывалось 1,4 миллиона человек, а после мобилизации она увеличилась еще на 3,1 миллиона. Всего за годы войны под ружье было поставлено более 15 миллионов человек.

Что касается технического и военного оснащения огромной массы российских солдат, то этот круг проблем оставался в запустении, находясь за пределами монаршего внимания. Железных дорог не хватало, их плотность в России составляла одну десятую от немецкой. По сообщениям печати тех лет, средний переезд новобранцев в России равнялся 900— ЮОО верстам. В Германии и Австро-Венгрии — 200–300 верстам. Следовательно, маневренность и подвижность войск противника была в 4–5 раз выше российских. Немецкие и австро-венгерские армии оперативно перебрасывались с одного участка фронта на другой, тогда как российское Верховное командование сталкивалось здесь с неразрешимыми проблемами.

Не лучше обстояло дело и с развитием промышленности. На каждую российскую фабрику приходилось более юо фабрик противника. Рассчитывая на скоротечность войны, Николай II и его генералы не позаботились о резервах достаточного количества вооружений и боеприпасов. На многих участках фронта запрещалось расходовать более трех снарядов в сутки, тогда как немецкие орудия били непрерывно.

Положение российской армии усугублялось еще бездарностью командования. Ее возглавляли два человека, которые конфликтовали друг с другом — генерал Сухомлинов, военный министр, и великий князь Николай Николаевич, родственник императора, главнокомандующий действующей армии. О военном искусстве оба стратега имели довольно смутное представление. Сухомлинов, лучший друг Распутина, был к тому же еще и нечист на руку.

Воевать в таких условиях было сущим безумием. Тем не менее Николай II влез в войну и завяз в ней, как муха в сиропе. Это было не легкомыслие, а преступление перед страной и народом, за которое они заплатили дорогую цену, о чем тогда, разумеется, молчали. Только спустя десять лет Н. Головин, российский генерал императорской армии, изучив все данные, привел конкретные цифры кровавых потерь России в Первой мировой войне:

1 300 000 убито.

4 200 000 ранено, из которых 350 000 умерло от ран.

2 400 000 оказались в плену.

Таким образом, общие потери составили 7 900 000 человек — более половины от общего количества мобилизованных.

Но о потерях стало известно только после войны. А пока идет война, Николай II приезжает в Ставку не как глава государства, ведущего смертельную схватку с врагом, а как посторонний человек. Он ест, пьет, совершает длительные прогулки, ухаживает за больным наследником, выслушивает доклады, но не принимает никаких решений.

Позже, когда Николай II назначил сам себя Верховным главнокомандующим, всю работу по разработке стратегических и тактических планов выполнял начальник штаба генерал Алексеев. Правда, император вносил в них существенные коррективы, которые он делал по подсказке Распутина (о чем уже говорилось выше), что, естественно, вносило еще большую сумятицу в работу штаба и приводило к еще большим потерям.

В одном из своих писем царю в Ставку императрица писала: «Будь тверд, покажи свою властную руку — вот, что надо русским… Они сами просят об этом — сколь многие недавно говорили мне: «Нам нужен кнут!» Это страшно, но такова славянская натура — величайшая твердость, жестокость даже и — горячая любовь (интересно, как можно совместить жестокость с горячей любовью?! — Авт.). Как бы мне хотелось влить в твои жилы свою волю… Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом I — круши их всех…»

Себя она сравнивала с Екатериной Великой, выстроив такую параллель: Екатерина была немецкая принцесса, и я немецкая принцесса; Екатерина стала императрицей, и я императрица; Екатерина правила Россией, и я (после отъезда Николая II в Ставку) правлю Россией. К всеобщему сожалению, на этом сравнения заканчивались. Екатерина II была в стократ умнее, обладала чутьем на талантливых людей — советников и военачальников, а Александра Федоровна опиралась на советы одного лишь Распутина. Совместными усилиями они и привели Россию на край пропасти.

Теперь опять сошлемся на документы. Вот «Доклад Петроградского охранного отделения особому отделу полиции. Октябрь 1916 год. Совершенно секретно».

Во вступительной части доклада характеризуется общая обстановка в стране и возможные катастрофические бедствия, угрожающие всему жизненному укладу государства.

Далее авторы доклада сообщают: «Систематически нараставшее расстройство транспорта; безудержная вакханалия мародерства и хищений различного рода темных дельцов в разнообразных отраслях торговли, промышленной и общественно-политической жизни страны; бессистемные и взаимно-противоречивые распоряжения правительственной и местной администрации; недобросовестность второстепенных и низких агентов власти на местах и, как следствие всего вышеизложенного, неравномерное распределение продуктов питания и предметов первой необходимости, неимоверно прогрессирующая дороговизна и отсутствие источников и средств питания у голодающего в настоящее время населения — все это определенно и категорически указывает на то, что грозный кризис уже назрел и неизбежно должен разрешиться в ту или иную сторону».

И далее: «Экономическое положение массы, — говорится в докладе, — несмотря на огромное увеличение заработной платы, более, чем ужасно.

В то время как заработная плата у массы поднялась всего на 50 %, цены на все продукты возросли на 100–500 процентов. Если раньше обед (чайная) стоил 15–20 коп, то сейчас l р. 20 коп.; чай соответственно — 7 коп. и 35 коп.; сапоги — 5–6 руб. и 20–30 руб.; рубаха 75–90 коп. и 2 р. 50 коп. — 3 руб. и т. д.»

«Даже в том случае, — говорится далее в докладе, — если принять, что рабочий заработок повысился на юо%, то все же продукты повысились на 300 процентов».

«Страна отдана во власть мародерам, — говорится далее в докладе, — которые грабят и жмут всех без исключения. Правительство же как будто не видит этого и продолжает свою систему покровительства разным банкам, сомнительным дельцам и т. п. В начале войны казались дикими всякие слова о возможности революции в России, а ныне все уверены, что революция будет неизбежно».

Сопоставление и размышление

Удивительно, как события рубежа XIX–XX вв. похожи на события, происходящие в экономике страны на рубеже XX–XXI вв. Перечислять аналогичные процессы не хватит пальцев. Коллапс производства, безволие власти, разброд и шатания в умах, анархия с отпущенными на свободу ценами, за которыми не поспевает заработная плата. Если зарплата (к слову сказать, выплату ее задерживают на полгода и больше) растет на 20–30 процентов, то цены подскакивают в 2–3 раз. Сегодня 90 % населения оказалось за чертой бедности. Нечем уплатить за квартиру, нет денег на необходимые продукты питания. В народе гуляет шутка: живем на три «Д» — «доедаем», «донашиваем», «доживаем». И не дай бог вам заболеть.

Население бывшего Советского Союза катастрофически сокращается. За годы горбачевской перестройки и рыночных реформ ушло из жизни без единого выстрела больше наших сограждан, чем во время Второй мировой войны. Еще больше тех, кто должен был появиться на свет и не появился. Женщины боятся рожать. Власть предержащие делают вид, что ничего серьезного не происходит, и продолжают покровительствовать сомнительным дельцам и банкам. С молотка за бесценок продается национальное богатство страны. На предприятиях хозяйничают либо бездарные, либо жуликоватые управляющие. Рабочие коллективы и их семьи стали заложниками неизвестно откуда появившихся новых русских, новых украинцев, новых казахов и т. д., откровенно обворовывающих народ. На них нет управы, и законы для них не писаны.

Вся общественная жизнь на территории одной шестой части суши представляет собой сплошной парадокс. Украинское правительство умоляет МВФ выделить 200–300 миллионов долларов кредита, а местные дельцы за последние годы уже вывезли из Украины более юо миллиардов долларов. В прошлом году, по подсчетам специалистов, как сообщает одна из хорошо информированных газет, только из Донецкой области было вывезено за рубеж два миллиарда долларов. Такая же картина и в России. Здесь ежегодно за границу вывозится до 25 миллиардов долларов. Этих денег, безусловно, хватило бы не только на то, чтобы своевременно выплачивать зарплату и пенсии, но и обеспечить нормальную работу здравоохранения и образования, обновить основные фонды предприятий, которые, к слову сказать, изношены на 80–90 процентов.

Словом, если сравнивать воровство, то нынешние дельцы сильно обошли своих предшественников начала XX века. Правда, нужно сказать несколько слов в утешение царским чиновникам. Страна тогда была аграрной, остальные сектора экономики имели слабое развитие. Другое дело сейчас, когда при Советской власти были созданы мощные отрасли народного хозяйства — металлургическая, машиностроительная, химическая, энергетическая, пищевая… Тут есть, где разгуляться, есть, что тащить и грабить, есть, чем поживиться.

В конце XX и начале XXI веков не было войны, однако, экономический урон и разруха народного хозяйства в несколько раз превзошли потери времен Второй мировой войны. Но и это еще не все. Люди морально опустошены. Произошла смена устоев человеческой жизни, ее главных ценностей — любовь, дружба, бескорыстие, сострадание сменились ненавистью, жестокостью, алчностью, отчуждением, которые каждый день пропагандируются в якобы свободных, но на самом деле подконтрольных денежным мешкам СМИ.

Народы бывшего СССР на распутье, как это было и в царской России накануне Великой Октябрьской революции. Но тогда были лидеры, была сильная партия большевиков, сумевшая вывести страну из тупика. Сейчас сотни партий. Они появляются, как грибы. Но нет вождя, нет ни одной организации или партии, которая по-настоящему отстаивала бы интересы страны и за которой пошел бы обездоленный и обманутый рыночными псевдореформами народ.

* * *

Рождественские праздники и новый 1917 год император встречал в кругу семьи. Он хорошо отдохнул от военных забот. Правда, докучали министры и председатель Государственной думы Родзянко. С последним в январе состоялся довольно непростой и неприятный разговор. Родзянко считал положение в стране критическим и даже опасным. Ожидая каких-то потрясений, он требовал отставки правительства. Но больше всего царю не понравилось, как Родзянко высказывался о его жене.

— Императрица, — говорил председатель Думы, — помимо вас отдает распоряжения по управлению государством, министры идут к ней с докладом, и по ее желанию все неугодные ей, но деловые люди быстро летят со своих мест и заменяются людьми, совершенно неподготовленными. В стране растет негодование на императрицу, очень много недовольных ею… Ее считают сторонницей Германии, которой она симпатизирует. Об этом говорят даже среди простого люда…

— Давайте факты, — сказал государь, — фактов у вас