разницей, что разработка серебряных рудников немного выгоднее золотых. Если когда-нибудь найдут рудники настолько богатые, что они будут давать большую прибыль, то, чем они будут богаче, тем скорее прекратится прибыль. Португальцы нашли в Бразилии так много золота, что неизбежным последствием этого должно быть значительное уменьшение прибыли у испанцев, а также и у них самих. Не раз приходилось мне слышать жалобы на недальновидность советников Франциска I, которые оттолкнули Христофора Колумба, предлагавшего им Индию. На самом деле, они, может быть, по своему неразумию поступили очень благоразумно. Испания же уподобилась тому безрассудному королю, который испросил у богов, чтобы все, до чего он коснется, обращалось в золото, и йотом был вынужден умолять их избавить его от такого бедствия. Компании и банки, учрежденные многими народами, довершили упадок золота и серебра в качестве знаков стоимости товаров, так как посредством новых фикций они до такой степени размножили эти знаки, что золото и серебро утратили свое исключительное значение и должны были подешеветь, Таким образом, публичный кредит заменил собою рудники и этим еще больше уменьшил доходность испанских рудников. Правда, голландцы посредством своей торговли с Ост-Индией придали некоторую ценность испанским товарам, так как в обмен на произведения Востока они вывозили деньги и этим освобождали Испанию и Европу от некоторой части товаров, имевшихся там в избытке. Эта торговля была одинаково выгодна как для занимавшихся ею народов, так и для Испании, которую она, казалось бы, затрагивала лишь косвенно. На основании всего сказанного можно судить о тех постановлениях испанского совета, которыми запрещалось употреблять золото и серебро для позолоты и тому подобных излишеств. Это все равно, как если бы голландские штаты запретили потребление корицы. Сказанное мною не относится ко всем рудникам вообще: рудники Германии и Венгрии, дающие очень немного сверх стоимости их разработки, очень полезны. Они находятся на территории самого государства и дают работу множеству людей, потребляющих излишние припасы страны. Это, собственно говоря, отечественная мануфактура. Рудники Германии и Венгрии содействуют развитию земледелия, а разработка рудников Мексики и Перу разрушает его. Америка и Испания — две державы, подвластные одному и тому же государю; но Америка — главная, а Испания — лишь побочная держава. И тщетно политика хочет привлечь главную державу к побочной; Америка всегда привлекает к себе Испанию. В Америку ежегодно привозится товаров на сумму около 50 миллионов, причем доля Испании составляет всего 2,5 миллиона. Таким образом, Америка ведет торговлю на 50 миллионов, а Испания — на 2,5 миллиона. Доходы, зависящие от случая, не связанные ни с промышленностью страны, ни с численностью ее населения, ни с ее земледелием, составляют самый дурной род богатства. Испанский король, получающий огромные суммы от своей таможни в Кадиксе, является лишь очень богатым человеком в очень бедном государстве. Все идет от иностранцев к нему почти без всякого участия его подданных; эта торговля не зависит от хорошего или бедственного состояния его государства. Этот государь был бы гораздо могущественнее, если бы ту же сумму, которую доставляет ему кадикская таможня, он получал от каких-либо провинций Кастилии. Его личное богатство было бы тогда следствием богатства его страны; его благоденствующие провинции оказали бы влияние на все прочие; всем им вместе стало бы легче нести общие тяготы, и вместо великой сокровищницы Испания имела бы великий народ. ГЛАВА XXIII Задача Не мне решать вопрос о том, не лучше ли было бы для Испании, если бы она, не будучи в состоянии сама вести торговлю с Америкой, дала свободу торговать с нею иностранцам. Скажу только, что ей следовало бы ради собственной выгоды чинить возможно меньше препятствий этой торговле, насколько только это совместимо с интересами ее политики. Когда товары, привозимые в Америку различными народами, бывают там дороги, то Америка дает в обмен за них большее количество своих товаров, т. е. золота и серебра, чем тогда, когда они бывают дешевы. Может быть, для сохранения низких цен на эти товары было бы полезно, чтобы народы, привозящие их в Америку, старались вредить друг другу 120. Вот принципы, которые следует рассмотреть, не отделяя их, однако, при этом от других соображений, каковы, например, те, которые имеют в виду безопасность Америки, пользу единственной таможни, опасности, связанные с крупными переменами, и все неудобства, которые можно предусмотреть, — часто менее опасные, чем те, которых предусмотреть нельзя. КНИГА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ О законах в их отношении к употреблению денег ГЛАВА I Смысл употребления денег Народы, имеющие мало товаров для торговли, как, например, дикие народы или же народы просвещенные, но располагающие всего двумя-тремя видами таких товаров, ведут меновую торговлю. Так, караваны мавров, отправляющиеся к Тимбукту, вовнутрь Африки, для обмена соли на золото, не нуждаются в монете: мавр ссыпает свою соль в одну кучу, негр свой золотой песок — в другую; если золота недостаточно, мавр убавляет соли или негр прибавляет золота, пока обе стороны не останутся довольны. Но когда народ ведет торговлю весьма разнородными товарами, появляется необходимость в деньгах, потому что удобный для перемещения металл служит средством к сокращению многих расходов, которые были бы неизбежны, если бы во всех случаях прибегали к обмену. Все народы нуждаются в предметах, производимых другими народами, причем часто случается, что один из них желает получить много различных товаров от другого, а этот последний нуждается лишь в очень небольшом количестве его произведений; между тем по отношению к третьему народу соотношение оказывается обратным. Но когда народы имеют деньги и ведут торговлю путем купли-продажи, то те из них, которые берут больше товара, оплачивают излишек его деньгами. Разница в том, что при купле торговля совершается соответственно потребностям народа, предъявляющего наибольший спрос, тогда как при мене торговля не идет дальше удовлетворения потребностей народа с наименьшим спросом: иначе этот последний не имел бы возможности произнес! и уплату по предъявленному к нему счету. ГЛАВА II (482)О природе денег Деньги — это знак, выражающий ценность всех товаров. Чтобы этот знак был прочным, мало изнашивался в обращении и мог, не разрушаясь, делиться на большое количество частей, для него берут какой-нибудь металл, выбирая при этом металл ценный, ввиду больших удобств его перемещения. Металл вообще весьма пригоден для того, чтобы служить общей мерой, потому что его легко можно привести к одной определенной пробе. Всякое государство ставит свою печать на деньгах, чтобы внешний вид соответствовал пробе и весу и чтобы то и другое можно было узнать с первого взгляда. Когда афиняне еще не знали употребления металлов, они пользовались вместо денег быками, а римляне — овцами; но один бык не тождествен с другим, тогда как кусок металла может быть вполне тождествен с другим таким же куском металла, Подобно тому как деньги служат знаком ценности товаров, бумага служит знаком ценности денег, и если этот знак доброкачествен, то он так хорошо представляет их, что вполне может их заменять. Подобно тому как деньги служат знаком предметов и представляют их, всякий предмет есть знак денег и представляет их. Государство процветает постольку, поскольку, с одной стороны, деньги действительно представляют в нем все предметы, а с другой — всякий предмет представляет собой деньги и они взаимно служат друг другу знаками, т. е. тот, кто имеет одно, может получить и другое соответственно их относительной ценности. Это возможно только при умеренном образе правления, но и при нем не всегда: например, если законы покровительствуют недобросовестному должнику, то принадлежащие ему вещи не представляют собою денег и не служат их знаками. При деспотическом правлении было бы чудом, если бы вещи представляли собой знаки; тирания и недоверие в таких странах доводят до того, что люди зарывают свои деньги в землю. Следовательно, вещи здесь не представляют денег. Иногда законодатели искусственными мерами достигали того, что вещи не только по природе своей представляли деньги, но и становились таким же средством обмена, как и самые деньги. Цезарь, будучи диктатором, разрешил должникам расплачиваться с заимодавцами земельными участками по цене, которую эти земли имели до междоусобной войны. Ти-берий постановил, что желающие могут получать деньги от казны под залог земель на том условии, чтобы стоимость закладываемых земель вдвое превышала выдаваемую сумму. При Цезаре земля стала монетой, которой уплачивались все долги. При Тиберии Ю гысяч сестерций землей сделались такой же общей монетой, как и 5 тысяч сестерций деньгами. Английская «Великая хартия» запрещает налагать арест на земли и доходы должника в тех случаях, когда его движимое имущество или личный заработок достаточны для покрытия долга и он передает их в распоряжение заимодавца. Таким образом, все имущество англичанина представляло собою деньги. Законы германцев определяли в деньгах меру удовлетворения за причиненные обиды и наказания за совершенные преступления. По так как деньги в стране были очень редки, то закон заменил их соответствующим количеством съестных припасов и домашнего скота. Мы находим такого рода опра-деления в законе саксов с известными видоизменениями, сообразно степени благосостояния и требованиям удобства у отдельных народов. Прежде всего закон определяет ценность солида, выраженную в домашнем скоте: солид 2 тремис соответствовал 12-месячному. быку или овце с ягненком, солид 3 тремис 16-месячному быку. У этих народов деньги становились домашним скотом, товаром или съестными припасами, и все эти предметы становились деньгами. Деньги составляют не только знак вещей, но и знак самих денег, т. е. деньги могут представлять деньги, как мы увидим в главе об обмене. ГЛАВА III Об идеальной монете Есть монета реальная и монета идеальная. Почти все цивилизованные народы употребляют идеальную монету и пришли к этому в результате превращения своей реальной монеты з идеальную. Сначала их реальная монета представляла собой какой-либо металл определенного веса и определенной пробы; по скоро недобросовестность или нужда побуждают к уменьшению веса каждой отдельной монеты при сохранении ее прежнего названия. Например, от монеты весом в 1 фунт серебра отнимают половину этого количества и продолжают называть ее ливром, т. е. фунтом; монету, заключающую в себе двадцатую часть фунта серебра, продолжают называть су, хотя она уже более не содержит в себе двадцатой части фунта. И вот ливр становится идеальным ливром, а су — идеальным су. То же происходит и с прочими монетами; в конце концов ливром начинают называть то, что в действительности составляет лишь ничтожную часть ливра, и
