Гектор в отчаянии стал приходить каждый день; он заставал ее каждый день спокойной и счастливой, и она неизменно заявляла:
– Не могу двинуться, сударь, не могу.
Каждый вечер госпожа де Граблен спрашивала, снедаемая волнением:
– Ну как госпожа Симон?
И каждый раз он отвечал, убитый отчаянием:
– Никакой перемены, совершенно никакой!
Няню рассчитали, так как платить ей жалованье было уже слишком трудно. Стали еще более экономить, все наградные деньги были истрачены целиком.
Тогда Гектор созвал на консилиум четырех медицинских знаменитостей, и они собрались вокруг старухи. Она позволила им исследовать ее, трогать, щупать и лукаво поглядывала на них.
– Нужно заставить ее пройтись, – сказал один из врачей.
Она закричала:
– Никак не могу, хорошие мои господа, не могу!
Тогда они схватили ее, приподняли и протащили несколько шагов; но она вырвалась у них из рук и рухнула на пол, испуская такие ужасные крики, что ее отнесли обратно в кресло с бесконечными предосторожностями.
Врачи высказывались сдержанно, однако засвидетельствовали ее неспособность к труду.
Когда Гектор принес эту новость жене, она упала на стул, пролепетав:
– Уж лучше было бы взять ее сюда к нам, это обошлось бы дешевле.
Он так и привскочил:
– Сюда, к нам? О чем ты думаешь?
Но она, покорясь судьбе, ответила со слезами на глазах:
