лоно исла­

ма. Тщательное изучение юридических взглядов различных школ в свете

современной общественной и политической истории выявляет, что в

своих усилиях толкования они постепенно переходили от дедуктивного

метода к индуктивному.

3. В-третьих, при изучении четырех признанных источников мусуль­

манского права и вызванных ими разногласий якобы присущая нашим

признанным юридическим школам жесткость улетучивается и становит­

ся совершенно очевидной возможность их дальнейшей эволюции. Да­

вайте вкратце обсудим эти источники:

а) Коран. Самым первым источником мусульманского права явля­

ется Коран. Он, однако, не представляет собой законодательный ко­

декс. Его основная цель, как я уже говорил выше, состоит в пробуж­

дении у человека более высокого сознания собственной связи с Богом

и миром. Несомненно, Коран закладывает несколько общих принци­

пов и правил законодательного характера, особенно в отношении

семьи —основы общественной жизни. Но почему эти правила стали

частью откровения, конечной целью которого была более возвышен­

ная жизнь человека? Ответ на этот вопрос дает история христианства,

возникшего как мощная реакция против законнического духа, явлен­

ного в иудаизме. Выдвинув идеал потусторонности, христианство,

несомненно, преуспело в одухотворении жизни, однако его индиви­

дуализм был не в состоянии усмотреть духовную ценность в сложно­

сти человеческих общественных отношений. «Раннее христианство, —

утверждает Науманн в своих „Письмах о религии»,— не придавало

значения сохранению государства, закона, организации, производст­

ва. Оно просто не задумывалось над положением человеческого

18

Середина VIII в. — Примеч. ред.

19

По хиджре. — Примеч. рел.

156

общества» . И Науманн заключает: «Следовательно, либо мы реша­

емся существовать без государства, тем самым сознательно бросаясь

в объятия анархии, либо решаем иметь политическое кредо наряду

с религиозным»21

. Таким образом, Коран счел необходимым объеди­

нить религию и государство, этику и политику в одном откровении,

во многом аналогично тому, как это сделал Платон в своем «Госу­

дарстве».

В этой связи, однако, важно отметить динамичность мировоззрения

Корана. Я уже детально обсуждал его происхождение и историю. Оче­

видно, что при таком воззрении Святое Писание ислама не может быть

враждебным по отношению к идее эволюции. Однако мы не должны

забывать, что жизнь не есть чистое и простое изменение. Она содержит

в себе также элементы консервации. Действуя творчески и всегда фо­

кусируя внимание на новых горизонтах жизни, человек в то же время

ощущает стеснение от самооткрытости. В своем поступательном движе­

нии он не может не оглядываться на прошлое и смотрит на собственное

продвижение с некоторой долей страха. Человеческий дух в своем

поступательном движении сдерживается силами, которые действуют в

обратном направлении. Иными словами, жизнь развивается, имея за

спиной груз собственного прошлого, и в любом взгляде на обществен­

ные перемены функция сил консерватизма не должна выпадать из поля

зрения. Вот с таким органичным пониманием сущности учения Корана

современным реформаторам и следует подходить к нашим существую­

щим институтам. Люди не могут позволить себе полностью отвергнуть

собственное прошлое, ибо именно это прошлое и создало их личную

идентичность. А в обществе, подобном исламскому, проблема пере­

смотра старых институтов еще более деликатна и ответственность ре­

форматора становится еще более серьезной. Ислам не имеет террито­

риального характера, и его задача — представить модель для оконча­

тельного единения человечества посредством отрыва его членов от

разнообразия взаимонеприемлюших рас и затем трансформации этой

атомарной совокупности в народ, обладающий самосознанием. Такая

задача была нелегкой. И тем не менее ислам с помощью своих хорошо

продуманных институтов в значительной степени преуспел в деле соз­

дания нечто подобного коллективной воле и сознанию у этих разнород­

ных масс. В эволюции такого общества даже непреложность социально

безобидных правил, касающихся еды и питья, чистоты и осквернения,

имеет жизненную самоценность постольку, поскольку она направлена

на придачу обществу специфической самоуглубленности и, более того,

гарантирует то внешнее и внутреннее единообразие, которое противо­

действует силам гетерогенности, всегда таящиеся в обществе составного

20

Naumann J.F. Briefe uber Religion. В., 1916, S. 72.

21

Ibid, S. 81.

157

характера. Поэтому критику таких институтов, прежде чем он возьмет­

ся за свое дело, следует иметь четкое представление о конечной значи­

мости социального эксперимента, воплощенного в исламе. Он должен

взглянуть на их структуру не с точки зрения общественной благоприят­

ности или неблагоприяности для той или иной страны, а под углом зре­

ния более широкой задачи, которая была постепенно выработана в

жизни человечества в целом.

При обращении к фундаменту законодательных принципов в Коране

становится совершенно очевидным следующее: будучи далеким от того,

чтобы не оставлять места человеческой мысли и законодательной дея­

тельности, их интенсивное дыхание фактически пробуждает человече­

скую мысль. Наши ранние доктора права на основе именно этого фун­

дамента развили несколько юридических систем; а изучающему му­

сульманскую историю хорошо известно, что почти половина побед ис­

лама, как общественной и политической силы, обязана своим сверше­

нием правовой проницательности тех богословов. По словам фон Кре-

мера, после римлян нет ни одного другого народа, кроме арабов, кото­

рый мог бы считать свою собственную законодательную систему столь

тщательно проработанной. Но несмотря на всю их всеобъемлемость,

тем не менее они оставались в конечном счете индивидуальными ин­

терпретациями и как таковые не могли претендовать на конечность

[своего авторитета]. Мне известно, что мусульманские улемы заявляли о

конечном авторитете популярных школ мусульманского права, хотя они

никогда не находили возможным отрицать теоретическую возможность

полного иджтихада. Я попытался объяснить причины, которые, по мо­

ему мнению, определили такую позицию улемов; но поскольку с тех

пор положение вешей изменилось и мир ислама сегодня столкнулся с

новыми силами, высвобожденными невероятным развитием человече­

ской мысли во всех ее направлениях, и оказался подверженным их

влиянию, я не вижу причины, почему подобная позиция должна по-

прежнему сохраняться. Разве основатели наших школ заявляли когда-

нибудь об окончательности своих рассуждений и толкований? Никогда.

Требование нынешнего поколения мусульманских либералов переин­

терпретировать фундаментальные юридические принципы в свете их

собственного опыта и с учетом изменившихся условий современной

жизни, по-моему, вполне оправданны. Учение Корана о том, что

жизнь— это процесс последовательного творения, обязывет каждое

поколение, руководимое и в то же время не удерживаемое деятельно­

стью своих предшественников, самому разрешать свои собственные

проблемы.

Здесь, я полагаю, вы напомните мне о турецком поэте, которого я

недавно цитировал, и спросите, возможно ли, согласно мусульманскому

праву, равенство мужчин и женщин, которого требовал поэт, а именно:

158

равенство при разводе, при разъединении и наследовании. Я не знаю,

породило ли пробуждение женщин в Турции требования, которые не­

возможно удовлетворить без обновленного толкования фундаменталь­

ных принципов. В Пенджабе, как всем известно, имели место случаи,

когда мусульманки, желавшие освободиться от нежеланных супругов,

были доведены до вероотступничества. Ничто не может быть более дале­

ким от целей миссионерской религии. Мусульманское право, утверждает

испанский юрист имам Шатиби в своем труде «Согласующиеся положе­

ния по основам фикха» (al-Muwafaqat), ставит задачу защитить пять ве­

щей: лин, нафс, акл, мал и наел. Учитывая сказанное, я осмелюсь спро­

сить: «Предполагает ли действие правила, касающегося отступничества,

так, как оно зафиксировано в Хедае22

, защитить интересы Веры в нашей

стране?» Учитывая чрезмерный консерватизм индийских мусульман, ин­

дийские судьи не могут не придерживаться того, что именуется норма­

тивными трудами. В итоге в то время как люди движутся, закон остается

недвижным.

Что касается требования турецкого поэта, то боюсь, что он не очень

хорошо знает мусульманское семейное право. Видимо, он таюке не

понимает экономической значимости коранического порядка наследо­

вания. Брак, согласно мусульманскому праву, представляет собой граж­

данский договор. Жена во время бракосочетания свободна взять на

себя право мужа на развод при оговоренных условиях и тем самым

гарантировать равенство с мужем в деле развода. Реформа, предло­

женная поэтом относительно прав наследования, основана на ложном

их понимании. Из неравенства законных частей наследства мужчин и

женщин не следует полагать, что отсюда вытекает превосходство первых

над последними. Такое заключение противоречило бы духу ислама.

Коран гласит: «Женщины имеют [по отношению к мужьям] такие же

права…» (2.-228)23

.

Доля дочери определяется не какой-то присущей ей неполноценно­

стью, а с учетом экономических возможностей, а также местом, зани­

маемым ею в общественной структуре, частью которой она является.

Далее, согласно общественной теории самого поэта, порядок наследо­

вания должен рассматриваться не как изолированный фактор в деле

распределения имущества, но как один из многих факторов, действую­

щих во имя обшей цели. Несмотря на то что дочь, по мусульманскому

законодательству, признается полной владелицей имущества, данного ей

22

Хедае — сокращенное название сочинения Бурхан ад-Дина ал-Маргинани (al-Marghinani

Burhan al-Din. Al-Hidayah: Sharh Bidayat al-Muhtadi. 4 vols. Cairo, 1326-27 A.H.).

Видимо, Икбалу был известен английский перевод Чарлза Хамилтона {Hamilton Charles.

The Hedaya, or Guide: A Commentary on the Mussulman Laws. 2nd ed. L., 1870).

23

Икбал не приводит аят полностью, ясно понимая, что это поставило бы его самого

в затруднительное положение, ибо указанный аят далее гласит: «…как и обязанности,

согласно шариату и разуму, хотя мужья и выше их по лостоинствям» (выделено пер.).

159

как отцом, так и мужем во время бракосочетания, а также целиком

владеющей денежной частью своего приданого, которая может быть

выплачена, по ее собственному выбору, либо немедленно, либо с от­

срочкой (и вместо которой она может владеть всей собственностью

мужа до тех пор, пока выкуп не будет выплачен), ответственность за ее

содержание на протяжении всей жизни полностью возложена на мужа.

Если вы будете судить о действии порядка наследования с этой точки

зрения, то обнаружите, что не существует материального различия в

экономическом положении сыновей и дочерей: кроме того, благодаря

этому мнимому неравенству их юридических долей [в наследовании]

закон обеспечивает то равенство, которое требует турецкий поэт. Ис­

тина заключается в том, что принципы, лежащие в кораническом законе

о наследовании,— в этой, по словам фон Кремера, в высшей степени,

оригинальной области мусульманского права, — до сих пор не получи­

ли должного внимания со стороны мусульманских юристов. Современ­

ное общество с его жесткой классовой борьбой обязано заставить нас

задуматься, и, если мы изучим наши законы, принимая во внимание

грядущую революцию в современной экономической жизни, мы, по

всей видимости, откроем в фундаментальных принципах ранее не рас­

крытые аспекты, которые мы могли бы разработать с обновленной ве­

рой в мудрость указанных принципов.

Ь) Хадисы. Вторым источником мусульманского права являются тра­

диции святого Пророка. Они представляли собой предмет широких

дискуссий как в древние времена, так и в наши дни. Среди нынешних

критиков профессор Гольдциер подверг данные традиции тщательному

изучению в свете современных канонов исторического критицизма и

пришел к выводу о том, что в целом они недостойны доверия24

. Другой

европейский автор, изучив мусульманские методы установления под­

линности традиции и обратив внимание на теоретические возможности

ошибок, делает следующее заключение: «В конце концов, следует ска­

зать, что все предшествующие рассмотрения представляли собой лишь

теоретические возможности и что вопрос о том, насколько указанные

возможности стали реальностями, в значительной мере касается того, в

какой степени действительные обстоятельства служили стимулом к ис­

пользованию возможностей. Несомненно, последних было немного, и

они оказали воздействие только на небольшую часть всей сунны. По­

этому можно утверждать, что большая часть преданий сунны, считаемых

мусульманами каноническими, есть подлинная летопись возникновения

и раннего развития ислама»25

.

24

См.: Goldziherl. Muslim Studies. Transi, by C.R.Barber and S.M.Stern. 2 vols. L.,

vol. II, 1971, 18 f.

25

Aghnides Nicolas P. Mohammedan Theories of Finance: With an Introduction to Mohammedan

Law and Bibliography. N. Y., 1916, closing paragraph of chapter III.

160

Для поставленной нами цели следует тем не менее отличать тради­

ции чисто юридической значимости от традиций неправового характе­

ра. В отношении первых возникает очень важный вопрос: насколько

они воплощают доисламские обычаи Аравии, которые в некоторых слу­

чаях оставались нетронутыми, а в иных случаях изменялись Пророком.

Ответ на