слово, характеризующее Пушкина и его школу; «томная глава», «томные глаза», «томный взор» — в общем и целом эквивалент близких слов, которыми изобилует французская и английская чувствительная литература; однако, в силу фонетической близости слову «темный» и благодаря его итальянскому полнозвучию, русский эпитет своею мрачной выразительностью превосходит соответствующий английский и лишен несколько иронического оттенка последнего. Надо заметить, что состояние и ощущение неги схожи с более примитивным и, как правило, менее восхитительным состоянием, описываемым как «томность». Такое состояние, нередко воспринимаемое как насыщенность лирическим чувством, на самом деле вовсе не приятно — об этом свидетельствует еще одна фигура речи — «томление», т. е. болезненное чувство пустоты, докучливая пресыщенность (глава Третья, VII, 12). Глагольная форма — «томить» (или же «томиться», близкое к «тосковать»). Прилагательное «томный» в другом контексте может означать «вялый».
12–13 В Финляндии Баратынским написано первое стихотворение, обратившее на себя внимание публики. Это «Финляндия», впервые напечатанная в 1820 г. в журнале «Соревнователь просвещения и благотворения». Элегия в духе Оссиана, состоящая из семидесяти двух строк вольным ямбом, начинается так:
Громады вечных скал, гранитныя пустыни!
Вы дали страннику убежище и кров…
А заканчивается вот этими стихами:
Златые призраки, златые сновиденья,
Желанья пылкие, слетитеся толпой!
Пусть жадно буду пить обманутой душой
Из чаши юности волшебство заблужденья.
Что нужды до былых иль будущих племен?
Я не для них бренчу незвонкими струнами:
Я, невнимаемый, довольно награжден
За звуки звуками, а за мечты мечтами.
14 горя. Имеется в виду не горе расставанья, а горестное положение, в которое Пушкин ставит Пушкина, принужденного перелагать русскими стихами воображаемое французское посланье.
XXXI
Его я свято берегу,
Читаю съ тайною тоскою
4 И начитаться не могу.
Кто ей внушалъ и эту нѣжность,
И словъ любезную небрежность?
Кто ей внушалъ умильный взоръ,
8 Безумный сердца разговоръ
И увлекательный, и вредный?
Я не могу понять. Но вотъ
Неполный, слабый переводъ,
12 Съ живой картины списокъ блѣдный,
Или разыгранный Фрейшицъ
Перстами робкихъ ученицъ:
1 Письмо Татьяны предо мною. В руках Пушкина, становящегося персонажем романа, оно могло оказаться, допустим, по той причине, что Онегин переписал его для поэта в Одессе, когда в 1823–24 г. они вновь принялись за воспоминания о своих былых романах, так скрашивавшие их прогулки по набережной Невы в 1820 г. (см. «Путешествие Онегина», коммент. к главе Восьмой, рукопись, строфа XXX).
В своем романе Пушкин приводит тексты трех главных персонажей: письмо Татьяны, последнюю элегию Ленского и письмо Онегина.
2 Его я свято берегу. Ср. французское ходовое выражение «je la conserve religieusement».
5–6 Кто ей внушал и эту нежность, / И слов любезную небрежность? Ответ: Парни. См., например, его «Завтрашний день» («Эротические стихотворения», кн. 1):
Et ton âme plus attendrie,
S’abandonne nonchalamment
Au délicieux sentiment
D’une douce mélancholie,
что само собой перелагается романтическими русскими фразами: «И умиленная душа предается небрежно сладостному чувству грусти нежной».
6 любезную небрежность. Галлицизм «aimable abandon».
7 вздор. В издании 1837 г. опечатка — «взор».
13 Фрейшиц. Подразумевается увертюра к «Der Freishütz» («Le Franc Archer», «Седьмая пуля», «Волшебный стрелок»), романтической опере Карла Марии фон Вебера (1786–1826), в первый раз исполненной в Берлине 18 июня 1821 г., а в Париже — 7 дек. 1824 г. (под названием «Робин, лесной стрелок»).
Демон, обитающий в лесу, дает стрелку волшебные пули. Злодей, которого зовут Каспар, запродался этому демону, причем оба влюблены в Агату, дочь главного лесничего герцога Богемского и проч. Во втором действии Агата, снедаемая меланхолией, открывает окно, и ее комнату заливает лунный свет. Магическая музыка, которая звучит в сцене Волчьего оврага, по мнению Джорджа П. Аптона и Феликса Боровского в их «Путеводителе по операм» (Нью-Йорк, 1928), — непревзойденный образец зловещей таинственности и т. п. Духи, скелеты, чудовищные животные наводят ужас на Макса, суженого Агаты, отправившегося, по наущению Каспара, в этот овраг для встречи с демоном и т. д.
Вяземский писал из Москвы (24 марта 1824 г.) А. Тургеневу в С.-Петербург: «Пришли жене моей все, что есть для фортепиано из оперы „Der Freischütz“: вальсы, марши, увертюру и прочее». Тургенев отвечал 4 апреля, что постарается. 10 апреля Вяземский сообщил, что ноты можно достать и в Москве.
Обожатели беллетризированных биографий могут вообразить княгиню Вяземскую и графиню Воронцову числа 10 июня 1824 г. в Одессе, разбирающими эти ноты в присутствии Пушкина, испытывающего «amitié amoureuse» <«дружбу-влюбленность»> по отношению к первой из них и пылко влюбленного во вторую. Примерно в то же время все трое на морском берегу в Одессе бросали вызов яростно накатывающим волнам — маленькое событие, которое, быть может, заставило нашего поэта перестроить тему Тавриды (см. коммент. к главе Первой, XXXIII).
Письмо Татьяны к Онегину
«Я къ вамъ пишу — чего же болѣ?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, въ вашей волѣ
4 Меня презрѣньемъ наказать.
Но вы, къ моей несчастной долѣ
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Повѣрьте: моего стыда
Вы не узнали бъ никогда,
Когда бъ надежду я имѣла
12 Хоть рѣдко, хоть въ недѣлю разъ
Въ деревнѣ нашей видѣть васъ,
Чтобъ только слышать ваши рѣчи,
16 Все думать, думать объ одномъ
И день и ночь до новой встрѣчи.
Но говорятъ, вы нелюдимъ;
Въ глуши, въ деревнѣ все вамъ скучно,
20 А мы…. ничѣмъ мы не блестимъ,
Хоть вамъ и рады простодушно.
«Зачѣмъ вы посѣтили насъ?
Въ глуши забытаго селенья,
24 Я никогда не знала бъ васъ,
Не знала бъ горькаго мученья.
Души неопытной волненья
Смиривъ со временемъ (какъ знать?),
28 По сердцу я нашла бы друга,
Была бы вѣрная супруга
И добродѣтельная мать.
«Другой!… Нѣтъ, никому на свѣтѣ
32 Не отдала бы сердца я!
То въ высшемъ суждено совѣтѣ…
Но воля Неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогомъ
36 Свиданья вѣрнаго съ тобой;
Я знаю, ты мнѣ посланъ Богомъ,
До гроба ты хранитель мой…
Ты въ сновидѣньяхъ мнѣ являлся,
40 Незримый, ты мнѣ былъ ужъ милъ,
Твой чудный взглядъ меня томилъ,
Въ душѣ твой голосъ раздавался
Давно… нѣтъ, это былъ не сонъ!
44 Ты чуть вошелъ, я вмигъ узнала,
Вся обомлѣла, запылала
И въ мысляхъ молвила: вотъ онъ!
Не правда ль? я тебя слыхала:
48 Ты говорилъ со мной въ тиши,
Когда я бѣднымъ помогала,
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души?
52 И въ это самое мгновенье
Не ты ли, милое видѣнье,
Въ прозрачной темнотѣ мелкнулъ,
Приникнулъ тихо къ изголовью!
56 Не ты ль, съ отравой и любовью,
Слова надежды мнѣ шепнулъ?
Кто ты: мой Ангелъ ли хранитель,
Или коварный искуситель?
60 Мои сомнѣнья разрѣши.
Быть можетъ, это все пустое,
Обманъ неопытной души!
И суждено совсѣмъ иное….
64 Но такъ и быть! Судьбу мою
Отнынѣ я тебѣ вручаю,
Передъ тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю….
68 Вообрази: я здѣсь одна,
Никто меня не понимаетъ,
Разсудокъ мой изнемогаетъ,
72 Я жду тебя: единымъ взоромъ
Надежды сердца оживи,
Иль сонъ тяжелый перерви,
Увы, заслуженнымъ укоромъ!
76 «Кончаю! страшно перечесть….
Стыдомъ и страхомъ замираю….
Но мнѣ порукой ваша честь,
И смѣло ей себя ввѣряю..,» —
Семьдесят девять строк четырехстопным ямбом со свободной системой рифмовки ababacceffeggihhijojo; babaaceec; ababececiddifoofogoog; aabeebiicoco; babaceeciddi; baba. (Членение текста произвольно; идентичность букв в этих шести частях не означает тождества рифм; в русских изданиях отбивки обычно делаются после строк 21, 30 и 75).
Предполагается, что письмо было написано Татьяной по-французски; его и в самом деле намного легче перелагать обычной французской прозой, чем английскими ямбами. Четыре прозаические французские версии, к которым я обращался:
«Евгений Онегин», пер. А. Дюпона, «Œuvres choisies de A. S. Pouchkine», т. 1 (С.-Петербург и Париж, 1847).
«Онегин», напечатанный Иваном Тургеневым и Луи Виардо в парижском «Revue nationale», XII и XIII, 48–51 (1863). Письмо Татьяны — в XIII, 49 (10 мая 1863).
«Письмо Татьяны к Онегину» в отрывках из «Евгения Онегина», «Œuvres choisies», перевод Андре Лиронделя (Париж, 1926).
Под таким же заглавием — в «Anthologie de la poésie russe» Жака Давида (Париж, 1946).
Из этих четырех переводов лучший — Лиронделя, которому лишь немного уступает более тяжеловесный перевод Тургенева — Виардо. Оба они точны. Дюпон изящно передает кое-где французский язык пушкинского времени, но допускает немало грубых промахов (например, передавая строку 16 «penser à un homme unique» <«думать об одном человеке»>; в оригинале же «думать об одном» означает, разумеется, о чем-то, а не о ком-то) и вообще довольно вульгарен. Намного вульгарнее, впрочем, версия Давида, в которой встречаются такие неточности и плоские места, как «de faire en un seul rêve tous les rêves» <«одна мечта поглотила все прочие мечты»> (строка 16), или: «et le ciel m’a faite pour toi» <«небо создало меня для тебя»> (строка 34), или: «considère… que me taire c’est mourir» <«пойми… замолчать — для меня то же, что умереть»> (строки 68–71).
В приведенном ниже дословном переводе письма Татьяны, благополучно сползающем, повторяю, в банальный французский язык, я обозначил строки, заимствованные из разных переводов, следующим образом: из Дюпона — [Du], из Тургенева-Виардо — [TV], из Лиронделя — [L] и из Давида — [Da]. Никак не обозначенные строки — мой вклад.
Je vous écris — en faut-il plus? [L]
Que pourrais-je dire encore? [Da+Du]
Maintenant, je le sais, il est en votre pouvoir [TV]
4 de me punir par le mépris. [L]
Mais si vous gardez [Da]
une goutte de pitié pour mon malheureux sort [TV]
vous ne m’abandonnerez pas. [Du]
8 Je voulais d’abord me taire. [Du]
Croyez-moi: jamais vous n’auriez [Du]
connu ma honte [Du]
si j’avais eu l’espoir [L]
12 — ne fut-ce que rarement, ne fut-ce qu’une
fois par semaine — [TV]
de vous voir dans notre campagne, [Du]
rien que pour entendre vos propos,
vous dire un mot et puis [L]
16 penser, penser à une seule chose
jour et nuit, jusqu’au revoir. [L]
Mais, dit-on, vous fuyez le monde [Du]
dans ce coin perdu de la campagne tout
vous ennuie [Da+Du]
20 et nous ne brillons par rien [TV]
bien que nous soyons naïvement heureux de vous voir. [TV]
Pourquoi être venu chez nous? [L]
Au fond d’une campagne ignorée,
24 je ne vous aurais jamais connu, [TV]
je n’aurais pas connu ces amers tourments. [TV]
Ayant avec le temps — qui sait — calmé [L]
l’émoi d’une âme novice, [L+Du]
28 j’aurais trouvé un ami selon mon cœur [Du+Da]
et j’aurais été fidèle épouse [L]
ainsi que mère vertueuse. [L]
Un autre!… Non, à nul autre au monde [TV]
32 je n’aurais donné mon cœur! [TV]
C’est ainsi qu’en a décidé le conseil d’en-haut, [L]
c’est la volonté du ciel: je suis à toi. [Du, TV]
Ma vie entière fut le gage [L]
36 de notre rencontre certaine; [L]
Dieu t’envoie à moi, je le sais; [L]
tu seras mon gardien jusqu’à la tombe… [TV+L]
Tu m’apparaissais dans mes songes [Du]
40 invisible, tu m’étais déjà cher; [TV+L]
ton regard merveilleux me troublait;
ta voix résonnait dans mon âme [L]
depuis longtemps… Non, ce n’était pas un rêve; [Du]
44 à peine tu étais entré, aussitôt je te reconnus, [L]
je me pâmais, je brûlais,
et je me dis: C’est lui! [Du+L]
N’est-ce pas, je t’avais déjà entendu: [TV]
48
