издании «Эды» 1826 г.
IV
Татьяна (Русская душою,
Сама не зная почему.)
Съ ея холодною красою
4 Любила Русскую зиму,
На солнцѣ иній въ день морозной,
И сани, и зарею поздной
Сіянье розовыхъ снѣговъ,
8 И мглу Крещенскихъ вечеровъ.
По старинѣ торжествовали
Въ ихъ домѣ эти вечера:
Служанки со всего двора
12 Про барышень своихъ гадали
И имъ сулили каждый годъ,
Мужьевъ военныхъ и походъ.
6–7 зарею поздной / Сиянье розовых снегов. Ср.: Томас Мур, «Любовь ангелов» (1823), строки 98–99, «История первого ангела»: «… снег / Розоватый в закатном пламени».
«Поэзия мистера Мура, — писало „Эдинбургское обозрение“ в феврале 1823 г. — это роза без шипов — на ощупь она как бархат, цветом — багрец… Поэзия лорда Байрона — колючая куманика, а иногда и смертоносный анчар» (см. коммент. к главе Первой, XXXIII, 3–4).
В этом образе «розовых снегов» наш поэт создает амальгаму из мороза и роз («морозы — розы») на основе «ожидаемой рифмы», брошенной читателю в главе Четвертой, XLII.
14 Мужьев. Множественное число винительного падежа, употребленное здесь, — вульгаризм в речи этих самых служанок более уместный, чем правильное «мужей» (которое появляется в издании 1828 г. и затем в том же году исправляется на ныне принятое в перечне ошибок, приложенном к главе Шестой). Интересно, что предсказание сбылось — Ольга выходит замуж за улана, а Татьяна — за важного генерала.
V
Татьяна вѣрила преданьямъ
Простонародной старинѣ,
И снамъ, и карточнымъ гаданьямъ,
4 И предсказаніямъ луны.
Ее тревожили примѣты;
Таинственно ей всѣ предметы
Провозглашали что нибудь,
8 Предчувствія тѣснили грудь.
Жеманный котъ, на печкѣ сидя,
Мурлыча, лапкой рыльцо мылъ:
То несомнѣнный знакъ ей былъ,
12 Что ѣдутъ гости. Вдругъ увидя
Младой двурогой ликъ луны
На небѣ съ лѣвой стороны:
9–12 Такие же суеверия были распространены в Уэльсе, судя по следующему наблюдению Р. П. Хэмптона Робертса в «Notes and Queries», 5 серия, VII, [17 февр. 1877 г.], с. 136: «На острове Англси мне рассказывали, что такие действия кошки [умывание] предсказывают не дождь [как обычно считается в Англии], а прибытие гостя. Если кошка умывает только мордочку, дату приезда гостей точно установить нельзя; но если, умываясь, кошка лапой захватывает и уши, то гостей можно ожидать в тот же день».
9 Жеманный кот. В издании 1828 г. после слова «жеманный» добавлено «ль», что означает «если» или «когда».
VI
Она дрожала и блѣднѣла.
Когда жъ падучая звѣзда
По небу темному летѣла
4 И разсыпалася; тогда
Въ смятеньи Таня торопилась,
Пока звѣзда еще катилась,
Желанье сердца ей шепнуть.
8 Когда случалось гдѣ нибудь
Ей встрѣтить чернаго монаха,
Иль быстрый заяцъ межъ полей
Перебѣгалъ дорогу ей;
12 Не зная, что́ начать со страха,
Предчувствій горестныхъ полна,
Ждала несчастья ужъ она.
2–7 «Я узнал, как падучая звезда нарушает ночной покой… Нет ничего столь незначительного, что не казалось бы зловещим воображению, преисполненному дурными предчувствиями и предзнаменованиями» (Аддисон, «Зритель», № 7, 8 марта 1711 г., где он очень остроумно потешается над суеверными дамочками).
Падающие звезды с незапамятных времен считались вестниками беды.
VII
Что жъ? Тайну прелесть находила
И въ самомъ ужасѣ она:
Такъ насъ природа сотворила,
4 Къ противорѣчію склонна.
Настали святки. То-то радость!
Гадаетъ вѣтренная младость,
8 Передъ которой жизни даль
Лежитъ свѣтла, необозрима,
У гробовой своей доски,
12 Все потерявъ невозвратимо;
И все равно: надежда имъ
Лжетъ дѣтскимъ лепетомъ своимъ.
1 Что ж? Эта вопросительная формула означает здесь «Что бы вы думали?» или «Странно сказать».
11 У гробовой своей доски. Идиома, означающая «у врат могилы».
VIII
Татьяна любопытнымъ взоромъ
На воскъ потопленый глядитъ:
Онъ чудно-вылитымъ узоромъ
4 Ей что-то чудное гласитъ;
Изъ блюда, полнаго водою,
Выходятъ кольца чередою;
И вынулось колечко ей
8 Подъ пѣсенку старинныхъ дней:
«Тамъ мужички-то все богаты;
«Гребутъ лопатой серебро;
«Кому поемъ, тому добро
12 «И слава!» Но сулитъ утраты
Сей пѣсни жалостный напѣвъ;
Милѣй кошурка сердцу дѣвъ.
2 воск потопленный. Пушкинский эпитет возник под влиянием глаголов «растопить» (переходи.) и «топить» (переходн. и непереходн.), означающих «погружать в воду» и «растворять». Иногда вместо горячего воска растапливали и бросали в воду олово, где оно принимало различные формы, по которым предсказывали будущее. Служебник 1639 г., «Потребник», упоминает чародеев двух видов, занимавшихся волшбой — это «восколеи» и «оловолеи» (те, кто разливает эти вещества).
5–8 Рождественские и крещенские песнопения во время гаданий (подблюдные песни) начинаются запевом, прославляющим Бога: «Слава Тебе, Боже, слава!» Девушки и женщины, собравшиеся на гаданье, бросают кольца и другие дешевые украшения в блюдо или миску с водой. Затем блюдо покрывают платком и начинают петь святочные песни. В конце каждой песни из воды наугад вынимают брошенное туда украшение и его владелица по характеру только что спетой песни определяет, что ее ждет в будущем.
7 вынулось. Напрашивающийся очевидный перевод «был вынут» не содержит элемента случайности и неизвестности, присущего русскому глаголу.
9 мужички-то. Эта уменьшительная форма существительного и простонародная частица «-то» не находят себе аналога в английском языке.
9–12 Это хорошо известная «святочная» песня (прилагательное образовано от слова «святки», обозначающего период продолжительностью в двенадцать дней с Рождества Христова — 25 декабря, до Крещения — 6 января). Песня звучит так:
Как у Спаса, в Чигасах за Яузою,
Живут мужики богатые,
Гребут золото лопатами,
Чисто серебро лукошками,
Река Яуза — приток реки Москвы к востоку от Кремля. Каменная церковь Спаса была построена в 1483 г. Обычно считалось, что эта песня предсказывает смерть пожилым людям.
14 кошурка. В песне поется:
Уж как кличет кот кошурку,
Ты поди, моя кошурка, в печурку спать,
У меня, у кота есть сткляница вина,
Есть сткляница вина и конец пирога,
У меня у кота и постеля мягка,
Эта «улещивающая» песенка — предвещание свадьбы, как замечает Пушкин в своем примеч. 29.
IX
Свѣтилъ небесныхъ дивный хоръ
Течетъ такъ тихо, такъ согласно…
4 Татьяна на широкій дворъ
Въ открытомъ платьицѣ выходитъ,
На мѣсяцъ зеркало наводитъ;
Но въ темномъ зеркалѣ одна
8 Дрожитъ печальная луна…
Чу… снѣгъ хруститъ… прохожій; дѣва
Къ нему на цыпочкахъ летитъ
И голосокъ ея звучитъ
12 Нѣжнѣй свирельнаго напѣва:
Какъ ваше имя? Смотритъ онъ
И отвѣчаетъ: Агаѳонъ.
5 В открытом платьице. Сполдинг переводит это место как «в полуоткрытом пеньюаре», Элтон — «с непокрытой головой, в шарфе», мисс Дейч — «не обращая внимания на холод»; только у мисс Рэдин перевод верен.
6 На месяц зеркало наводит; 13 Как ваше имя? Это хорошо известный способ гаданья на улице. Не только эта офранцуженная девица с голыми плечами, но и русская крестьянская девушка в сапожках и платке выходила на деревенский перекресток и наводила свое зеркальце на месяц, ожидая, когда в нем появится ее суженый. Читатель может вспомнить старый английский заговор:
Месяц, добрый мой месяц, слава тебе,
Прошу тебя, месяц, открой,
Другой старинный способ гаданья (не упоминаемый Пушкиным, но открывающий «Светлану» Жуковского) состоял в том, что за ворота на дорогу бросали башмачок и смотрели, как он лег на снег — куда показывает его носок, там и живет будущий супруг.
Строфа заканчивается описанием обычая, который робкая Татьяна вряд ли осмелилась бы исполнить — он заключался в том, чтобы выйти за ворота и заговорить с первым встречным прохожим.
13 Смотрит он. Глагол «смотреть», «глядеть» (глава Шестая, XXIV, 13) в русском языке употребляется чаще, чем в английском. Иногда он играет роль всего лишь синтаксического указателя, привлекающего внимание читателя к наступающему действию или событию (как в данном случае) или создает определенное настроение (удивления или неуверенности) — «Князь на Онегина глядит» (глава Восьмая, XVII, 11). Широко распространен также глагол совершенного вида «взглянуть» — «Взгляну на дом» (глава Седьмая, XVI, 4). Но самым поразительным феноменом этого ряда являются русские «взгляд» и «взор». К ним легко подобрать рифму и, подкрепленные эпитетом («томный», «печальный», «радостный», «мрачный»), они становятся готовой формулой, передающей состояние души посредством выражения лица персонажа.
14 Агафон. Производит гротескное впечатление. Эта русская версия имени Агато или Агатоникус (см. примеч. 13 Пушкина к главе Второй, XXIV, 2, относительно сладкозвучных греческих имен) для русского уха звучит тяжеловесно и по-деревенски грубо. Аналог ему в Англии можно найти среди библейских имен. Только представьте себе юную английскую леди образца 1820 г., которая, украдкой выбравшись за ворота своего имения и спросив проходящего мимо работника, как его зовут, узнает, что имя ее будущего супруга не Аллан, а Ной.
X
Татьяна, по совѣту няни,
Тихонько приказала въ бани
4 На два прибора столъ накрыть;
Но стало страшно вдругъ Татьянѣ…
И я — при мысли о Свѣтланѣ
Мнѣ стало страшно — такъ и быть…
8 Съ Татьяной намъ не ворожить
Татьяна поясокъ шелковой
Сняла, раздѣлась и въ постель
Легла. Надъ нею вьется Лель,
12 А подъ подушкою пуховой
Дѣвичье зеркало лежитъ.
Утихло все. Татьяна спитъ.
1, 5,8, 9, 14 Татьяна. Следует заметить, что имя Татьяны упоминается пять раз в этой связанной с гаданьем на зеркалах строфе; есть в ней и другие повторы. Интересно, не являются ли они эхом ее заговоров; припоминаются повторы слов в первой строфе этой главы. Зеркало Татьяны можно было бы сравнить с пушкинским «магическим кристаллом» в главе Восьмой, L.
1–3 няни… в бани. Окончание слова, стоящее в предложном падеже в строке 3, приспособлено к рифме. Правильная форма, разумеется, «в бане» (или, по старой орфографии, употреблявшейся в девятнадцатом веке, «в банѣ»).
В Аравии «основным обиталищем джиннов является баня» (Томас Патрик Хьюз, «Словарь ислама», [Лондон, 1885], с. 136).
Нам не ворожить с Татьяной в ларинской бане. Вместо этого в главе Седьмой мы будем сопровождать ее к оставленному хозяевами барскому дому, где в модной келье, она, очарованная, будет вызывать духа, — изучая магические знаки на полях книг Онегина. Ее книги тоже дали свои плоды. Зеркало под подушкой, в котором отражалась дрожащая луна, сменило «Вертера», который когда-то лежал здесь, а этот роман, в свою очередь, будет заменен «Адольфом».
6–8 Ср. другие милые фразы, касающиеся Татьяны.
6 Светлана. Еще одна отсылки к упоминаемой в главе Третьей, V, 2–4 (см. коммент.) прелестной балладе Жуковского, из которой взят эпиграф для главы Пятой. Светлана гадает перед зеркалом и зажженными свечами за накрытым на двоих столом. Внезапно появляется отсутствовавший целый год ее возлюбленный — с горящим жутким взором, — и, как герой «Леноры» Бюргера, увозит ее к своей собственной могиле. Однако все это происшествие оказывается сном; и утром возлюбленный Светланы является домой цел и невредим, после чего они женятся. Баллада заканчивается двенадцатистрочной заключительной строфой (или напутствием, используемым в таком, полном добрых пожеланий, типе стихотворения, который называется «баллада»):
О! не знай сих страшных снов,
Ты, моя Светлана…
и восемь строк дальше, до конца стихотворения:
Будь веселость как была,
Дней ее подруга.
Картина в духе Ленского.
Строфа V «Светланы» не без причины присутствует в призматическом мышлении Пушкина:
Вот красавица одна;
К зеркалу садится.
С тайной робостью она,
В зеркало глядится.
Темно в зеркале; кругом
Мертвое молчанье;
Свечка трепетным огнем
Чуть лиет сиянье…
Страх туманит очи…
С треском пыхнул огонек,
Крикнул жалобно сверчок,
Вестник полуночи.
В каждой из двенадцати строф стихотворения рифмы расположены следующим образом: babaceceddiffi.
Строка 13 легла в основу прозвища, под которым Пушкин
