это сочетание гениальной интуиции и действительной судьбы, которому я не могу найти параллели в истории мировой поэзии:
Кто, как лебедь цветущей Авзонии,
Осененный и миртом и лаврами,
Майской ночью при хоре порхающих,
В сладких грезах отвился от матери, —
Тот в советах не мудрствует; на стены
Побежденных знамена не вешает;
Столб кормами судов неприятельских
Он не красит перед храмом Ареевым;
Флот, с несчетным богатством Америки,
С тяжким золотом, купленным кровию,
Не взмущает двукраты экватора
Для него кораблями бегущими.
Но с младенчества он обучается
Воспевать красоты поднебесные,
И ланиты его от приветствия
Удивленной толпы горят пламенем.
И Паллада туманное облако
Рассевает от взоров, — и в юности
Он уж видит священную истину
И порок, исподлобья взирающий!
Пушкин! Он и в лесах не укроется!
Лира выдаст его громким пением,
И от смертных восхитит бессмертного
Аполлон на Олимп торжествующий.
XXI
Стихи на случай сохранились;
Я ихъ имѣю; вотъ они:
«Куда, куда вы удалились,
4 «Весны моей златые дни?
«Что день грядущій мнѣ готовитъ?
«Его мой взоръ напрасно ловитъ,
«Въ глубокой мглѣ таится онъ.
8 «Нѣтъ нужды; правъ судьбы законъ.
«Паду ли я, стрѣлой пронзенный,
«Иль мимо пролетитъ она,
«Все благо: бдѣнія и сна
12 «Приходитъ часъ опредѣленный;
«Благословенъ и день заботъ,
«Благословенъ и тмы приходъ!
1 на случай [= случайно]. «Стихи на случай сохранились». Пушкин не сохранял их так «свято», как он хранил письмо Татьяны (см. коммент. к главе Третьей, XXXI, 1–4).
3 Куда, куда вы удалились. Я предпочел бы повторить возглас, так часто слышимый в английской поэзии семнадцатого и восемнадцатого веков:
Джон Коллоп, «Дух, Плоть» (1656):
Куда? ах, куда летит моя душа…
Томас Флетчер (1692):
Куда, любящая душа, ах, куда ты полетишь?
Поуп, переделка стихотворения императора Адриана «Душа моя, скиталица…», строка 5:
Куда, ах, куда, ты устремляешь свой полет!
(В 1713 г. Поуп послал Джону Кэриллу два перевода произведения Адриана; именно во втором из них, начинающемся «Ах, быстро улетающий дух!» и озаглавленном «То же самое другой рукой» — вероятно, другой рукой Поупа, — встречается это «куда»).
Джеймс Битти, «Ода к Надежде» (ок. 1760 г.), строка 78:
Куда, ах, куда вы мчитесь?
Анна Легация Барбо, «Жизнь» (ок. 1811 г.):
О, куда, куда же ты летишь…
Барри Корнуолл, «Песня» (ок. 1820 г.):
Куда, ах! куда пропала моя потерянная любовь…
Китс, «Эндимион» (1818), кн. 1, строки 970–71:
…Ах! Где
Те быстрые мгновения? Куда они умчались?
4 Весны моей… дни. Часто использовавшийся галлицизм. Приведу только несколько примеров, отмеченных при случайном чтении:
Клеман Маро, «О самом себе» (1537):
Plus ne suis ce que j’ay esté,
Et ne le sçaurois jamais estre;
Mon beau printemps et mon esté
Ont fait le saut par la fenestre.
<Уж я не тот любовник страстный,
Кому дивился прежде свет:
Пер. А. Пушкина>.
Гийом де Шольё, «На первый приступ подагры» (1695), строки 12–13:
Et déjà de mon printemps
Toutes les fleurs sont fanées
<И уже моей весны
Все цветы увяли>.
Вольтер, «Послание XV» (1719), строки 8–10:
Tu vis la calomnie…
Dès plus beaux jours du mon printemps
Obscurcir la naissante aurore.
<Ты видел, как клевета…
Прекрасных дней моей весны
Омрачала занимающуюся зарю>.
Андре Шенье, «Элегии» I (Сочинения, изд. Вальтера, № XVI в «Посмертных сочинениях», 1826), строки 1–2:
О jours de mon printemps, jours couronnés de rose,
A votre fuite en vain un long regret s’oppose.
<O дни моей весны, пора в венке из роз,
Когда я ликовать умел и среди гроз.
Пер. Е. Гречаной>.
*
Ср.: Михаил Милонов (1792–1821), «Бедный поэт», весьма вольный перевод «Несчастливого поэта» Лорана Жильбера. Во второй половине строки 23 у Жильбера читаем: «о весна моих дней!» Остальное переведено Мило-новым в плохом парафразе (строки 1, 12–14):
О дней моих весна! Куда сокрылась ты?
……………………………………………
Но блеск отрадных дней твоих
Еще прельщенное воображенье ловит,
Кто знает, что судьба в грядущем нам готовит?
См. также: Шарль Юбер Мильвуа (1782–1816), «Элегии», кн. 1, «Падение листьев» (1-е изд.):
Et je meurs! de leur froide haleine
M’ont touché les sombres autans;
Et j’ai vu, comme une ombre vaine,
S’évanouir mon beau printemps.
<И я умираю! Холодным дыханием
Овевают меня ненастные ветры;
И вижу я, подобно бесплотной тени,
Исчезает моя прекрасная весна>.
И его «Молитесь за меня» «сочинено… за восемь дней до его смерти»:
Je meurs au printemps de mon âge,
Mais du sort je subis la loi…
<B моей весне уж над могилой
Стою в слезах; к ней взор склоня,
Молитесь Богу за меня.
Пер. И. Козлова>.
Русские комментаторы (упомянутые Бродским в его комментариях к «ЕО», с. 241) указывали на прототипы стихов Ленского в русских элегиях того времени, среди которых мы встречаем «Вертера к Шарлоте» Василия Туманского (1819), написанную ямбическим пятистопником («…Когда луна дрожащими лучами / Мой памятник простой позолотит, / Приди мечтать о мне и горести слезами / Ту урну окропи, где друга прах сокрыт»); «Пробуждение» Кюхельбекера (1820), хореическим четырехстопником («Что несешь мне день грядущий? / Отцвели мои цветы…»); и особенно анонимное «Утро» (которое В. Гиппиус приписывает В. Перевощикову) в антологии 1808 г. («Дни первые любви!… Куда, куда вы удалились…»).
Молодой Пушкин сам предвосхищал молодого Ленского: «Опять я ваш…» (1817): «…Умчались вы, дни радости моей!»; «К Щербинину» (1819): «…Но дни младые пролетят»; «Мне вас не жаль, года весны моей» (1820); «Погасло дневное светило…» (1820): «…Подруги тайные моей весны златыя» [златыя, устар., род. пад, ед. ч., ж. р.].
В английской поэзии очевидным примером этой фразы служат слова Пикока: «Яркая и счастливая весенняя пора наших дней» («Видения Любви» в книге «Пальмира и другие стихотворения», 1806).
*
Комментируя сходные выражения Катулла в стихотворении «К Манлию», забавный француз Франсуа Ноэль, находясь под впечатлением от того, что перевел этого поэта («Поэзия Катулла» (Париж, 1803), II, 439 — книга, которую имел Пушкин), — написал по поводу строки 16:
«„Ver… florida“ <„весна… цветущая“ — лат.>. Эти радостные выражения „расцвет лет, весна жизни“ доказывают, что первые писатели, которые ими пользовались, были наделены прекрасным воображением. Например, Петрарка очень удачно сказал:
Ch’era dell’anno, е di mia etate aprile
<Когда был мой год и апрельский возраст
Книга песен. CCCXXV, 13>,
но гораздо менее удачно получается у тех, кто ему подражает. Вот почему поэтический язык столь труден. Заурядно или своеобразно — эти два подводных камня неразделимы; путь через них узок и труден».
Были времена, когда «перевод» означал изящный парафраз, когда фраза «la langue poétique» <«поэтический язык»> была синонимом «le bon goût» <«хорошего вкуса»>, когда люди со «вкусом» были шокированы «les bizarreries Sakhespear» <«странностями Шекспира!»> (Ноэль, II, 453) и когда Жана Батиста Руссо считали поэтом.
Любопытный парадокс состоит в том, что, хотя переводы на французский язык восемнадцатого века из современных и древних поэтов являются самыми плохими из существующих, французские переводы последнего времени — лучшие в мире; одна из причин этого в том, что французы используют свою удивительно точную и всемогущую прозу для передачи иностранных стихов вместо сковывания их тесными рамками тривиальной и обманчивой рифмы.
Теофиль Готье еще в 1836 г.[69] писал: «Перевод, чтобы быть хорошим, должен быть в некотором роде словесным подстрочником…. Переводчик должен быть обратным оттиском своего автора; он должен повторять его до возможно мельчайшего знака».
4 златые дни. Если «дни весны» пришли из Франции, то «златые дни» пришли из Германии.
Жуковский в 1812 г. создал русский вариант «Идеалов» Шиллера (см. коммент. к XXIII, 8) — «Мечты» (использовав для заглавия перевод немецкого слова «фантазии», встречающегося во 2-й строке оригинала):
О! meines Lebens goldne Zeit?
переведено как:
О дней моих весна златая…
Ср.: Милонов, «Паденье листьев. Элегия» (1819; подражание «Падению листьев» Мильвуа; см. предыдущий коммент.), строки 21–24:
Осенни ветры восшумели
И дышут хладом средь полей,
Как призрак легкий улетели
Златые дни весны моей!
Подражание «Падению листьев» Мильвуа можно найти у Баратынского (1823–27), строки 21–22:
Вы улетели, сны златые
Минутной юности моей!
8 Нет нужды; прав судьбы закон. Надо заметить, что Пушкин повторил конец меланхоличной строки Ленского десятью годами позже — в строке 22 своего (неоконченного) стихотворения, посвященного двадцать пятой годовщине Лицея и прочитанного вслух на встрече 19окт. 1836 г., которая для него должна была стать последней. Стихотворение состоит из восьми строф, написанных восемью ямбическими пятистопниками каждая. Последняя строка строфы VIII не окончена. Схема рифмы строфы — baabecec (строки 19–22):
Прошли года…
…как они переменили нас!
………………………………
Не сетуйте. Таков судьбы закон.
Словосочетание «судьбы закон» не только по смыслу, но по звучанию близко к строке из стихотворения Мильвуа «Молитесь за меня»:
…du sort je subis la loi…
<…я покоряюсь закону судьбы…>.
10 При переводе «Все благо» (все, что входит в понятие человеческого счастья) на мой выбор повлияли слова Лейбница, которые Поуп передал как «all is right». Они были известны Пушкину из иронического рефрена Вольтера «все хорошо, все во благо» в его романе-памфлете «Кандид, или оптимизм» (Женева, 1759); см., например, гл. 10, 19, 23. Строка Поупа («Эссе о человеке», послание 1, строка 294):
Одна правда ясна: «Все существующее — благо».
(См. также «Эссе», послание IV, первую половину строки 145 и вторую 394). Тон элегии Ленского, по моему мнению, определенно несет в себе этот отзвук тогдашнего Оптимизма — как первоначально называлась доктрина, выдвинутая Готтфридом Вильгельмом Лейбнитцем, или Лейбницем, немецким философом и гением математики (1646–1716). Вольтер как мыслитель был бесконечно ниже Лейбница, тогда как умение Поупа подражать избранным темам, по крайней мере, лишено смешного (чего не скажешь о Вольтере) благодаря исключительному таланту поэта ставить лучшие слова на самые лучшие из возможных мест.
В стихотворении «Человек», обращенном к Байрону и опубликованном в книге «Поэтические раздумья» (Париж, 1820), Ламартин поясняет в сроке 56:
Tout est bien, tout est bon, tout est grand à sa place…
<Все хорошо, все во благо, все оказывается великим на своем месте… >.
XXII
«Блеснетъ заутра лучъ денницы
«И заиграетъ яркій день;
«А я — быть можетъ, я гробницы
4 «Сойду въ таинственную сѣнь,
«И память юнаго поэта
«Поглотитъ медленная Лета,
«Забудетъ міръ меня; но ты
8 «Придешь ли, дѣва красоты!
«Слезу пролить надъ ранней урной
«И думать: онъ меня любилъ,
«Онъ мнѣ единой посвятилъ
12 «Разсвѣтъ печальный жизни бурной!…
«Сердечный другъ, желанный другъ,
«Приди, приди: я твой супругъ!…»
8 дева красоты. Фр. «Fille de la beauté». Псевдоклассический галлицизм; например, в начале «Подражания Горацию», «Оды», книга Первая, № XVI, Этьена Огюстина де Вейли (1770–1821) в «Almanach des Muses» (1808), с. 117, и в отдельном издании «Оды Горация» (1817).
14 супруг. Другой галлицизм Ленского, буквальный перевод — «époux», который во французской сентиментальной литературе того времени означал не только «супруга» в современном смысле, но также и «fiancé» (жениха, суженого, обрученного). Подобный устаревший смысл слова «супруг» имеется и в английской литературе. «Приди, приди» является, возможно, приглашением посетить его урну. См. цитату в моем коммент. к XL, 14.
XXIII
Такъ онъ писалъ темно и вяло
(Что романтизмомъ мы зовёмъ,
Хоть романтизма тутъ ни мало
4 Не вижу я; да что намъ въ томъ?)
И наконецъ передъ зарёю,
Склонясь усталой головою,
На модномъ словѣ идеалъ
8 Тихонько Ленскій задремалъ;
Но только соннымъ обаяньемъ
Онъ позабылся, ужъ сосѣдъ
Въ безмолвный входитъ кабинетъ
12 И будитъ Ленскаго воззваньемъ:
«Пора вставать: седьмой ужъ часъ.
«Онѣгинъ вѣрно ждетъ ужъ насъ.»
1 темно и вяло. Я долго и безуспешно искал пример
