выступает над поверхностью, его глаза наблюдают за барахтаньем Шарлотты. В его выжидательном и жутком взгляде должно быть что-то от рептилии. Затем, когда она начинает задыхаться и уходить под воду, всплескивать и кричать, он устремляется к ней, достигнув ее в несколько взмахов.
Он помогает ей доплыть до берега.
ШАРЛОТТА: (все еще задыхаясь) Знаешь — знаешь — на один миг — мне показалось, что ты — не хочешь подплыть и спасти меня — твои глаза — ты смотрел на меня ужасными, ужасными глазами —
Он утешает ее во влажных объятьях.
В автомобиле. Они возвращаются домой.
ШАРЛОТТА: Знаешь, это так странно. Тонущий, говорят, вспоминает всю свою жизнь, но мне вспомнился только вчерашний сон. Ты предлагал мне какую-то пилюлю или снадобье, и голос сказал: «Берегись, Изольда, это яд».
ГУМБЕРТ: Какая-то чушь, по-моему.
Автомобиль подъезжает к дому 342 по Лоун-стрит. Они выходят.
ГУМБЕРТ: Вот, возьми это полотенце. О, черт! Я забыл очки на том чертовом пляже.
ШАРЛОТТА: Они были очень дорогие?
ГУМБЕРТ: (продолжая поиски) Они мне нравились. Сквозь них все видишь коричневато-сумеречным, Я купил их в Сен-Топазе и никогда нигде не забывал.
ШАРЛОТТА: Почему бы тебе не съездить на озеро и не поискать их? Поцелуй меня.
(Гумберт соглашается.)
А я тем временем уберусь в доме —
Полустудия. Пользуясь отсутствием Гумберта, Шарлотта любовно убирает его логово. Из кармана пиджака выпадает маленький ключ. Некоторое время она его озадаченно-смущенно разглядывает, затем начинает примерять к замку подходящего выдвижного ящичка. Искомое сокровище является на свет в виде небольшого черного блокнота, секретной записной книжки Гумберта. Она пролистывает ее. Имя ее дочери хитро поглядывает на нее с каждой страницы. Но ей трудно разобрать микроскопический почерк мужа. Она хватает со стола увеличительное стекло.
В мягком свете линзы записки Гумберта прорываются в жизнь:
«…но тут встряла ее гротескная мамаша… Пятница: Ах, она мерзкая тварь, эта Гейзиха! Она отправляет мою душеньку с глаз долой. Увы, Лолита! Прощай, моя любовь! Если эта старая гадина полагает, что я останусь, то она…»
Гумберт открывает дверь гостиной. Обращенная к нему спиной Шарлотта сидит в дальнем углу за письменным столом и строчит письмо.
ГУМБЕРТ: Я вернулся. Не смог отыскать.
Шарлотта не отвечает, но ее рука перестает писать. Она медленно поворачивается к нему, показывая свое лицо, искаженное страданием и яростью.
ШАРЛОТТА: «Гнусная Гейзиха», «старая гадина», «вредная мамаша», «старая… старая дура», эта старая дура все теперь знает.
ГУМБЕРТ: Но что…
ШАРЛОТТА: Вы чудовище. Вы отвратительный, подлый, преступный обманщик. Если вы подойдете ко мне, я закричу в окно.
ГУМБЕРТ: На самом деле…
ШАРЛОТТА: Я уеду сегодня же. Это все ваше. Но только вам никогда больше, никогда не увидеть эту негодную девчонку.
ГУМБЕРТ: Я все объясню.
ШАРЛОТТА: Убирайтесь вон! О, теперь мне все ясно. Вы пытались утопить меня, в другой раз вы бы застрелили меня или отравили ядом. Вы мерзкий развратник. Я поступлю на службу в Паркингтоне, и вы меня больше никогда не увидите.
Она неистово роется в поисках почтовых марок. Упаковка марок падает на ковер. Она вырывает одну, другую. Быстро и яростно. Ударяет кулаком по конверту.
Гумберт взбегает по лестнице к себе в комнату. Там он созерцает открытый и пустой ящик стола. Переходит в спальню и принимается за поиски своего дневника, который, как он предполагает, она спрятала. После быстрого обыска в разных местах он находит его под ее подушкой. Спускается вниз по лестнице.
Кухня. Он открывает холодильник, чье рычание, а также трескучие звуки, издаваемые подушечками льда по мере того, как горячая вода из-под крана освобождает их из сот, визжание кранов, шипение сельтерской, смешиваемой с виски, стук буфетных дверок и бормотание Гумберта заглушают Звуки с улицы (а именно: истошный вопль беспомощных тормозов).
ГУМБЕРТ: (бормочет) Сказать ей… Недоразумение… Культурные люди… Принес тебе выпить… Не будь смешной… Наброски для романа… Условные имена… Эти записки, которые ты нашла, всего лишь наброски для романа…
Он придумал, что скажет в свою защиту. Он выходит из кухни, неся два стакана с виски.
Прихожая. Дверь в гостиную слегка приоткрыта. Гумберт входит, и в ту же минуту со столика у двери раздается Телефонный звонок. Он ставит стаканы на столик и снимает трубку.
ГОЛОС: Это Лесли Томсон, садовник в соседнем доме. Ваша жена, сэр, попала под автомобиль, и вам лучше прийти поскорее.
ГУМБЕРТ: Вздор. Моя жена дома…
(Распахивает толчком дверь.)
Он тут говорит, Шарлотта, что тебя убили…
Комната пуста. Он оборачивается, входная дверь приоткрыта, телефонная трубка все еще квакает на столе. Он выбегает из дому. «Другая сторона крутой нашей улочки являла собой необыкновенное зрелище. На покатый газон мисс Визави взъехал большой черный лимузин, круто свернув туда через панель».
Кадр статичен. Гумберт обозревает сцену: тело на панели, старца, лежащего на траве, рядом с автомобилем, различных людей, привлеченных происшествием, несчастливого водителя, двух полисменов и довольную колли, переходящую от одной группы к другой.
Фотограф из полицейского отдела дорожного движения делает снимок.
Этот снимок инструктор с указкой показывает группе полисменов в проекторной комнате.
ИНСТРУКТОР: Вот это фотография имевшего место дорожного происшествия. Профану, только что прибывшему на место аварии, ситуация могла бы показаться весьма и весьма странной, но в действительности все просто. Вот этот халат на тротуаре прикрывает труп женщины. Пожилой господин здесь на траве не мертв, но удобно оправляется от легкой сердечной схватки. Его племянник, вот этот толстяк, разговаривающий с полицейскими, отвозил его праздновать день рождения, когда они сбили эту женщину. Вот их автомобиль на покатом газоне, где он застрял, съехав с дороги. Он двигался по дороге следующим образом.
Появляется схема со стрелками-указателями и пунктирными линиями.
ИНСТРУКТОР: Водитель пытался объехать собаку. Женщина в этом месте переходила дорогу. Она спешила отправить письмо, но не добежала до почтового ящика.
Этот господин, который, как оглушенный, неподвижно стоит вот здесь, ее муж.
Все оживает. Маленькая девочка подбирает оброненное Шарлоттой письмо, которое она спешила отправить, и отдает его Гумберту. Пожилой мистер Юнг неудержимо рыдает. Подъезжает карета скорой помощи. Чета Фарло уводит Гумберта.
АКТ II
Контора лагеря «Ку», оштукатуренный коттедж — середина дня. Начальница лагеря вешает трубку и зовет лагерную воспитательницу.
НАЧАЛЬНИЦА ЛАГЕРЯ: (воспитательнице) Я только что говорила с мистером Гумбертом. Мать Лолиты погибла в дорожном происшествии.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА: О Боже мой!
НАЧАЛЬНИЦА ЛАГЕРЯ: Он едет за ней. Он попросил меня сказать Лолите, что ее мать больна. Найдите, пожалуйста, девочку и подготовьте ее к отъезду. Кстати, где этот ленивец, мой сын? Пусть он уберет мусорные баки за сарай.
Поиски Лолиты. Ее имя выкрикивают на различный лад в нескольких местах лагеря. Мы проходим мимо ужасно милых домиков и палаток, стоящих в сосновой роще. КИНОАППАРАТ заглядывает за кусты и деревья. Две тени в подлеске поспешно расцепляются. Далекие голоса зовущих нарастают и затем затихают.
ГОЛОСА: Лолита! Лолита!
Грунтовая дорога ведет к лагерным домикам и палаткам. За рулем автомобиля — Гумберт. Чарли, четырнадцатилетний сын начальницы лагеря, катит пустые баки через дорогу.
ГУМБЕРТ: (указывая рукой из окна) Там находится контора?
Чарли молча показывает ему направление, дернув большим пальцем руки.
Контора — Гумберт и начальница лагеря.
НАЧАЛЬНИЦА: (подсчитывая сумму оплаты и не поднимая глаз от бумаги) Какая трагедия! Когда же похороны?
ГУМБЕРТ: Ох, они уже были вчера. Я решил, что ребенку не стоит этого видеть. Излишнее потрясение.
Оплачивает счет.
НАЧАЛЬНИЦА: Спасибо. Бедняжка Лолита. Вот ваша расписка.
Появляется Лолита, волоча и подталкивая свой чемодан.
ЛОЛИТА: Здрасьте, здрасьте.
Он опускает руку на ее голову и подхватывает чемодан. На ней ее самое яркое клетчатое платье и коричнево-белые полуботинки.
Когда они подходят к автомобилю, Лолита взмахом руки прощается с Чарли.
ЛОЛИТА: Счастливо оставаться, дружок Чарли!
Угрюмо, не без некоторого сожаления он провожает ее светлыми, с белесыми ресницами глазами.
Внутри нагретого солнцем автомобиля. Она усаживается рядом с Гумбертом, прихлопнув на своих коленях вздувшуюся юбку, затем, энергично обрабатывая во рту резиновую жвачку, принимается быстро вертеть рукоятку, опуская окно.
Автомобиль несется сквозь полосатый, пятнистый лес.
ЛОЛИТА: (вежливо) Как мама?
ГУМБЕРТ: У нее что-то с желудком.
ЛОЛИТА: Что-то жуткое?
ГУМБЕРТ: Нет, с желудком. Какая-то желудочная хворь. Ее перевезли в больницу в деревню. Около Лепингвиля.
ЛОЛИТА: И мы тоже туда едем — как вы сказали? — Лепровиль?
ГУМБЕРТ: Лепингвиль. Да, нам придется оставаться некоторое время поблизости, пока ей не станет лучше или хотя бы немного лучше. А потом махнем в горы. По-моему, отличный план?
ЛОЛИТА: У-гу. А далеко эта больница находится?
ГУМБЕРТ: Ну, где-то двести миль. Тебе было очень весело в лагере?
ЛОЛИТА: У-гу.
ЛОЛИТА: Унг-унг.
ГУМБЕРТ: Говори, Ло, а не хрюкай. Расскажи мне что-нибудь.
ЛОЛИТА: Что именно, па-па-ша?
ГУМБЕРТ: Все равно что.
ЛОЛИТА: Можно вас называть на ты и папа?
ГУМБЕРТ: Можно.
ЛОЛИТА: Вот комедия!
ГУМБЕРТ: Что именно?
ЛОЛИТА: Умора. Что вы в маму втюрились.
ГУМБЕРТ: Существуют, кроме того, такие вещи, как взаимное уважение и счастье чисто духовных отношений.
ЛОЛИТА: Как же!
(Промежутки между репликами заполнены живописной окрестностью.)
ГУМБЕРТ: Посмотри, сколько там коров на склоне!
ЛОЛИТА: Меня вырвет, если я увижу еще одну корову.
ГУМБЕРТ: Знаешь, Лолита Ло, я ужасно скучал по тебе. Правда, ужасно.
ЛОЛИТА: А вот я по тебе не скучала. Мало того — мерзко тебе изменяла, но это ровно ничего не значит, так как ты все равно перестал мной интересоваться. Вы здорово лупите, господин. Гораздо скорее, чем мама.
Он переходит со скорости в семьдесят миль в час на пятьдесят, что видно на спидометре.
ГУМБЕРТ: Почему ты думаешь, что я перестал тобой интересоваться?
ЛОЛИТА: Ну, во-первых, ты меня еще не поцеловал. Не так ли?
Гумберт, вильнув, съезжает на травянистую обочину. Она прижимается к нему. Автомобиль дорожной полиции останавливается около них.
ПАТРУЛЬЩИК: Что-то случилось?
ГУМБЕРТ: Нет, нет. Я только хотел свериться с картой.
ЛОЛИТА: (услужливо-поспешно перегнувшись через Г. Г. и говоря с не свойственной ей учтивостью) Боюсь, мы остановились в неположенном месте. Дело в том, что у нас возник вопрос, как проехать короткой дорогой, и мы подумали —
ПАТРУЛЬЩИК: Хорошо, если вы хотите сделать остановку, здесь в трехстах ярдах есть стоянка.
ЛОЛИТА: Ах, спасибо!
Густобровый полицейский награждает красотку своей самой широкой улыбкой и плавно отъезжает. Лолита прижимает к груди свою трепещущую руку.
ЛОЛИТА: Экий балда! Он должен был тебя сцапать.
ГУМБЕРТ: Помилуй, почему же — меня?
ЛОЛИТА: Потому что предельная скорость в этом дурацком штате всего пятьдесят миль в час. Нет, нет, не замедляй. Он теперь далеко.
ГУМБЕРТ: Нам еще предстоит длинный перегон, так что веди себя как хорошая девочка.
ЛОЛИТА: А свет был красный. Я никогда не видала такой езды.
Они безмолвно проезжают через безмолвный городишко.
ГУМБЕРТ: Ты сказала, что вела себя… не знаю… гадко? Не желаешь ли ты рассказать об этом?
ЛОЛИТА: А тебя легко ошарашить?
ГУМБЕРТ: Нет. Так чем ты занималась?
ЛОЛИТА: Ну, я принимала деятельное участие в лагерной жизни.
ГУМБЕРТ: Ensuite?[64]
ЛОЛИТА: Ансуит, меня учили жить групповой жизнью, счастливой и полной жизнью, и при этом развивать собственную гармоничную личность. Словом, быть паинькой.
ГУМБЕРТ: Да, я читал об этом в лагерной брошюрке.
ЛОЛИТА: Мы любили петь
