Долли вообще не думает о желторотых мальцах. Ей скучно с ними.
ГУМБЕРТ: А что Рой или как его там?
МОНА: А, этот.
Вяло пожимает плечами.
ГУМБЕРТ: А что ты думаешь о Долли?
МОНА: Что ж, девчонка она — ух какая.
ГУМБЕРТ: Она с тобой вполне откровенна?
МОНА: Девчонка как следует.
ГУМБЕРТ: Я имею в виду, я полагаю, что ты и она…
Вбегает Лолита.
МОНА: Долли, у тебя сегодня урок фортепиано, не забыла? Не в понедельник. Я заехала за тобой, как мы условились. Помнишь?
ГУМБЕРТ: Ровно в восемь будь дома, Лолита.
Девочки уходят.
Актовый зал в школе. Занавес из газовой материи только что опустился, и юные исполнители выходят на последний поклон перед зрителями. Мы мельком видим мясистые ладони аплодирующего Куильти, в то время как Лолита мечтательно улыбается огням рампы. Вивиан Даркблум посылает ей воздушный поцелуй. Аплодисменты постепенно стихают.
За сценой. Атмосфера бурного успеха. Мисс Кинг, учительница фортепиано, здоровается с облаченным в смокинг Гумбертом.
ГУМБЕРТ: Рад вас видеть, мисс Ламперер.
МИСС КИНГ: Кинг.
ГУМБЕРТ: Да, конечно. Мисс Кинг. Тысяча извинений. Я спутал с именем учительницы фортепиано в «Госпоже Бовари».[81] Между прочим, спасибо, что уделяете Лолите так много времени.
МИСС КИНГ: Много времени? Я бы так не сказала. По-видимому, она была слишком поглощена своими репетициями. Сколько же она пропустила? По меньшей мере, четыре урока.
Из гримерной комнаты выходит Лолита. Она пленительна. Она возбуждена. Она все еще несется на крыльях успеха.
ЛОЛИТА: (к Гумберту) Ты можешь ехать домой. Мона отвезет меня в дом ее тети на ужин.
ГУМБЕРТ: Ты поедешь со мной. Домой. Немедленно.
ЛОЛИТА: Но я обещала Моне. Ах, прошу тебя!
ГУМБЕРТ: Нет.
ЛОЛИТА: Я сделаю все, что захочешь, если разрешишь мне поехать.
ГУМБЕРТ: Нет.
ЛОЛИТА: Я люблю тебя.
ГУМБЕРТ: Любишь меня? С такой убийственной ненавистью в этих накрашенных глазах? Нет, моя девочка, ты поедешь домой и сядешь за пианино.
Он хватает ее за руку. Скандал был бы неуместен. Уходят.
Автомобиль подъезжает к дому Гумберта. Лолита пытается сбежать.
ГУМБЕРТ: Куда ты собралась? Иди в дом.
ЛОЛИТА: Хочу прокатиться на велосипеде. Мне нужно прийти в себя на свежем воздухе, негодяй.
ГУМБЕРТ: Ты пойдешь со мной в дом.
ЛОЛИТА: Ради Христа…
ГУМБЕРТ: Я знаю, что ты мне неверна. Какая-то липкая паутина опутывает меня. Но я не намерен сдаваться. Ты не можешь изводить меня так. У меня есть право знать, у меня есть право бороться.
ЛОЛИТА: Закончил?
ГУМБЕРТ: А это все, что ты можешь сказать в ответ?
ЛОЛИТА: Если ты закончил, я пойду поем чего-нибудь. Ты ни за что лишил меня восхитительного ужина.
Кухня. Лолита управилась с сандвичем и теперь неряшливо выуживает из консервной банки скользкую половинку персика. Гумберт с трясущимися от бешенства руками наливает себе выпить. Она ест, просматривая книжку комиксов и почесывая голень.
ГУМБЕРТ: Какой же дурень, какой дурень этот Гумберт! Предоставить в распоряжение маленькой Лолиты тьму безумных безгумбертовых возможностей! Мечтательные прогулки на велосипеде, закаты, уединенные аллеи, уроки фортепиано, репетиции, укромные овражки, гаражи, угольные склады.
Лолита, покончив с едой, идет к двери.
Гостиная. Лолита сидит, развалившись, в кожаном кресле. Выкусывая заусеницу, она следит за Гумбертом бесстрастными глазами. Поставив вытянутую ногу в одном толстом белом носке на табурет, она, не переставая, качает его.
ЛОЛИТА: Ну что же, говори, любовничек.
Гумберт расхаживает по комнате, потирая рукой щеку и дрожа от гнева.
ЛОЛИТА: Потому что, если ты еще пару минут помолчишь, я поеду кататься на велосипеде.
Гумберт усаживается в кресло напротив, рассматривая ее лицо. Она продолжает смотреть на него в упор и раскачивать табурет.
ГУМБЕРТ: Не думаю, что ты будешь и впредь кататься на своем велосипеде.
ЛОЛИТА: Вот как?
Он сдерживает себя, стараясь говорить спокойно, но его голос постепенно усиливается до истерических взвизгов. А окно напротив открыто, и сирень во дворе слышит их разговор.
ГУМБЕРТ: Долорес, все это должно прекратиться немедленно. Ты разрушаешь наши отношения и подвергаешь опасности саму себя. Я не знаю, и знать не хочу, с которым из юных хулиганов, Роем и Фоем,[82] у тебя тайные свидания. Но это должно прекратиться, а не то случится непоправимое.
ЛОЛИТА: Непоправимое? Скажите пожалуйста!
Он отпихивает табурет, который она все раскачивала пяткой и носком, и ее нога глухо ударяется об пол.
ЛОЛИТА: Эй, полегче на поворотах!
Гумберт хватает ее за тонкое запястье, когда она совершает попытку сбежать из комнаты.
ГУМБЕРТ: Нет, ты будешь меня слушать! Я сломаю тебе руку, но ты будешь слушать. Завтра — да, завтра — мы уедем, мы поедем в Мексику, мы начнем совершенно новую жизнь.
Ей удается выкрутить свою руку из его хватки и выбежать из дому.
Гумберт выбегает следом и видит, как она, нажимая педали, удаляется на велосипеде по улице. Держась одной рукой за сердце, Гумберт заворачивает за угол, направляясь в молочный бар, который Лолита часто посещает. В свете уличных фонарей ее велосипед, прислоненный к фонарному столбу, стоит одинокий и смущенный. Гумберт входит в бар. В его отдалении сквозь стекло телефонной будки он видит свою Лолиту, юную русалку в прозрачном резервуаре. Она продолжает говорить. С кем? Держа трубку в горсточке и конфиденциально сгорбившись над ней, она глядит на Гумберта, прищурившись, затем вешает трубку и выходит из будки.
ЛОЛИТА (бойко) Пробовала тебе позвонить домой.
ГУМБЕРТ: Правда? Странно. Я видел, что ты с кем-то разговаривала. Твои губы двигались.
ЛОЛИТА: Да. Ошиблась номером. Слушай, я не хочу, чтобы ты злился на меня. Теперь все изменится к лучшему. Принято большое решение.
ГУМБЕРТ: Ах, Лолита. Если только я все еще могу тебе доверять.
Она улыбается ему и взбирается на свой велосипед.
Обратный путь по Тэеровской улице. Блестящая от дождя ночь. Лолита тихо подвигается на своем велосипеде вдоль мокрой панели, толкаясь ногой, поджидая Гумберта, вновь отталкиваясь. Он идет позади, взволнованный, с влажными глазами, рывками догоняя ее. Собака тянет поводок, и ее хозяин, отпуская, позволяет ей обнюхать фонарный столб. КИНОАППАРАТ сопровождает Лолиту и Гумберта до их дома. Сирень стоит в цвету. В окне соседнего дома гаснет свет.
Прихожая. Лолита и Гумберт входят.
ЛОЛИТА: Понеси меня наверх, я что-то в романтическом настроении.
Он поднимает ее на руки. Телефонный звонок.
ЛОЛИТА: (подняв указательный палец) Телефон.
ГУМБЕРТ: Ах, пусть звонит.
ЛОЛИТА: Отпусти, отпусти меня. Никогда не стоит разочаровывать звонящего.
ГУМБЕРТ: Моя афористичная душенька! Хорошо.
По телефону говорит Куильти — приглушенным, квакающим голосом.
КУИЛЬТИ: Как поживаете, профессор?
ГУМБЕРТ: Хорошо. А кто это…
КУИЛЬТИ: Простите, что беспокою вас так поздно. Вам нравится ваша жизнь в Бердслее?
ГУМБЕРТ: Вполне. Могу узнать, кто говорит?
КУИЛЬТИ: Это лучшее время в году, только дожди досаждают.
ГУМБЕРТ: Простите, кто говорит?
КУИЛЬТИ: (с вежливым смешком) Мы не знакомы, но я за вами уже некоторое время дружески наблюдаю. Можем ли мы поговорить немного?
ГУМБЕРТ: Вы имеете какое-то отношение к колледжу?
КУИЛЬТИ: В некотором роде. Я что-то вроде студента-заочника. Видите ли, я изучаю ваше дело.
ГУМБЕРТ: Какое дело? Не понимаю.
КУИЛЬТИ: А Долорес уже в постельке?
ГУМБЕРТ: Ах, вот оно что. Ты, значит, изменил голос, Рой Волкер?
КУИЛЬТИ: Нет, нет. Вы ошибаетесь.
ГУМБЕРТ: Хорошо. Все, что я имею сказать вам, это что ни я, ни Лолита не вступаем в разговоры с незнакомцами.
КУИЛЬТИ: (весьма учтиво) Это недоразумение. Все совсем не так, как вы думаете. Люди, которых я представляю, озабочены только тем, чтобы дети вовремя ложились спать. Видите ли, мистер Гумберт, я состою внештатным сотрудником Департамента общественного благоденствия.
ГУМБЕРТ: Как ваше имя?
КУИЛЬТИ: О, это такое обыкновенное, ничем не примечательное имя. Мой департамент, сэр, хотел бы проверить некоторые довольно странные слухи, касающиеся отношений между вами и этой хорошенькой девочкой. Мы имеем определенные виды на нее. Мы знаем одного почтенного джентльмена, весьма состоятельного одинокого господина, который был бы счастлив ее удочерить.
Во время этой речи Гумберт достает из кармана жилета коробочку с пилюлями и глотает одну.
ГУМБЕРТ: Это неслыханно.
КУИЛЬТИ: А вы сами удочерили ее? Официально, я имею в виду?
ГУМБЕРТ: Ну, я…
КУИЛЬТИ: Подали ли вы официальное заявление? Ваше заикание красноречиво свидетельствует, что нет.
ГУМБЕРТ: Я исхожу из того, что приемный отец это родственник и что родство само по себе является естественным эквивалентом опекунства.
КУИЛЬТИ: Сознаете ли вы, что слово «естественным» несет скорее низменные ассоциации?
ГУМБЕРТ: В моем случае нет.
КУИЛЬТИ: Но вы согласны с тем, что малолетняя особа женского пола должна иметь опекуна?
ГУМБЕРТ: Полагаю, что должна.
КУИЛЬТИ: И что она не просто домашний питомец?
ГУМБЕРТ: На самом деле…
КУИЛЬТИ: Вы вывезли ее из Рамздэля, профессор?
ГУМБЕРТ: Да, но…
В это время Лолита незаметно проскальзывает в прихожую и обвивает Гумберта своей голой рукой.
КУИЛЬТИ: Знаете ли вы, что в некоторых штатах опекунам запрещается менять место жительства подопечного без разрешения суда? В некоторых штатах и некоторых состояниях.[83]
ГУМБЕРТ: В каких состояниях?
КУИЛЬТИ: Например, в котором находитесь вы — в состоянии болезненного возбуждения. Давно ли вы были у вашего психиатра?
ГУМБЕРТ: Никогда не был и не нуждаюсь в этом.
КУИЛЬТИ: Вы значитесь у нас в материалах как мужчина, белокожий, вдовец. Готовы ли вы дать отчет нашему эксперту относительно вашей половой жизни в настоящее время, если таковая имеется?
ГУМБЕРТ: Эксперту?
Гумберт нервозно шлепает Лолиту по руке, которой она его гладит.
КУИЛЬТИ: Да. Мы направим к вам в удобное для вас время доктора Бианку Шварцман, очень опытную даму.
ГУМБЕРТ: Боюсь, мне нечего будет рассказать ей.
КУИЛЬТИ: Боюсь — это фрейдовское словцо.
ГУМБЕРТ: Я не понимаю вас. Дайте мне ваш адрес, и я напишу вам.
КУИЛЬТИ: В этом нет нужды. Послезавтра наш доктор осмотрит вас и вашу протеже. А теперь, спокойной ночи.
Гостиная. Гумберт в состоянии возбуждения ходит по комнате.
ГУМБЕРТ: Это розыгрыш. Это розыгрыш. Но дело не в этом. Слухи, он сказал. O, mon Dieu!
ГУМБЕРТ: Бежать, как в старой мелодраме. Лучшее решение для нас — это уехать за границу.
ЛОЛИТА: Ладно — поехали в Мексику. Меня там зачали.
ГУМБЕРТ: Не сомневаюсь, что я смогу найти там преподавательскую службу. Чудно! Я знаю одного испанского поэта в Мехико. У него в стихах полно черных бычков и символов, и он неотесан, как матадор, но у него есть связи.
ЛОЛИТА: Одно условие. На этот раз я буду решать, куда ехать. Я хочу проехать через Аризону. Хочу посмотреть на пляски индейцев в Эльфинстоне.
ГУМБЕРТ: (со слезами) Я в твоих руках, твоих горячих маленьких руках, любовь моя.
Предполагается, что от Бердслея (расположенного в Айдахо) до мексиканской границы (если ехать через Аризону) расстояние не менее тысячи миль. Мы поспешно выезжаем в среду утром. Гумберт горит желанием приехать (по возможности, без проволочек) в Бордетон, штат Аризона (а оттуда двинуться в Мексику по Западному побережью), в пятницу утром. С наивным стремлением не привлекать внимания, он собирается провести две ночи в автомобиле (первую на стоянке для туристических фургонов, вторую — где-то в аризонской пустыне). В дальнейшем становится понятно, что Куильти, используя три или четыре прокатных автомобиля (избегая тем самым обнаружения и сбивая свою жертву с толку), преследует Гумберта от Айдахо через Неваду (или Юту) до самой
