книгами и тетрадками под мышкой направляется к стоянке. Миссис Фаулер, сухощавая, элегантная сорокалетняя кокетка, жена главы отделения колледжа, из своего автомобиля обращается к Гумберту.
МИССИС ФАУЛЕР: Добрый день, Гумберт.
МИССИС ФАУЛЕР: Вы не знаете, у моего мужа уже кончился семинар?
ГУМБЕРТ: Полагаю, что да. Я видел, как он шел в свой кабинет.
МИССИС ФАУЛЕР: Он сказал, что закончит немного раньше. Мы едем за моей племянницей в аэропорт. У бедной девочки в прошлом году умерла мать, а теперь стало известно, что у ее отца рак.
ГУМБЕРТ: Как печально.
МИССИС ФАУЛЕР: Мне так жаль ее. Мы поедем вместе с ней на Ривьеру весной. А когда у вас отпуск?
ГУМБЕРТ: К сожалению, я преподаю здесь только два года.
Он стоит, опираясь локтями о край ее автомобиля. Она кладет свою руку на его.
МИССИС ФАУЛЕР: Вы должны бывать у нас чаще. Фрэнк отправляется в лекционное турне в следующем месяце, и мне будет очень одиноко. Не хотите ли обучить меня шахматам? Мне кажется, это такая очаровательная средневековая игра.
Подходит Фрэнк Фаулер.
МИССИС ФАУЛЕР: (обращаясь к мужу) Я только что пригласила Гумберта в гости.
ФАУЛЕР: Конечно. Может быть, в воскресенье? Приходите к нам обедать.
Гостиная в доме Фаулеров. Буржуазные абстрактные картины на стенах. Хозяева и гость пьют аперитивы. Фрэнк Фаулер опустошает содержимое своего высокого стакана.
ФАУЛЕР: (обращаясь к Гумберту) Еще виски? А я, пожалуй, выпью еще.
МИССИС ФАУЛЕР: Нет, Фрэнк, не надо напиваться перед обедом.
ФАУЛЕР: Каково быть холостяком, Гумберт? Должно быть, неземное состояние?
ГУМБЕРТ: Я был дважды женат.
ГУМБЕРТ: Моя вторая жена погибла четыре года назад. Со мной осталась падчерица.
МИССИС ФАУЛЕР: Да что вы! Это так трогательно, Гумберт. Сколько ей лет?
ГУМБЕРТ: Ох, теперь-то уж порядочно. Больше семнадцати. Она живет отдельно, не знаю где. Я потерял с ней связь.
Входит нимфетка.
МИССИС ФАУЛЕР: Это Нина, моя племянница.
В продолжение следующего диалога Гумберт не обращает никакого внимания на девочку и только в последний момент, когда она поворачивается, чтобы уйти, а он вновь откидывается в кресле с кусочком снеди, взятом с общей тарелки с закусками, он позволяет себе один короткий, грустный, тускло-горящий, по-тигриному быстрый взгляд.
МИССИС ФАУЛЕР: Когда Розмари заедет за тобой?
НИНА: Не знаю. Скоро, наверное.
МИССИС ФАУЛЕР: Что за фильм вы собираетесь смотреть?
НИНА: Ах, какой-то вестерн. Мне все равно.
МИССИС ФАУЛЕР: (улыбаясь) Хорошо. Ну, беги поиграй.
Нина, лениво двигаясь, уходит.
МИССИС ФАУЛЕР: Ей теперь двенадцать, и у нее такой, если можно сказать, равнодушно-вальяжный период.
ФАУЛЕР: Мне придется ее отшлепать, если она и дальше будет так кукситься.
МИССИС ФАУЛЕР: О, я уверена, что она изменится, после того как мы съездим с ней в Европу.
ФАУЛЕР: А каковы ваши планы на отпуск, Гумберт, старина?
ГУМБЕРТ: У меня покуда нет определенных планов.
ФАУЛЕР: Если так, зову я вас ехать с нами в Сар Topaz.[88] Это лучшее место на Ривьере.
ГУМБЕРТ: Я хорошо знаю, где это. Мой отец недалеко от этого местечка владел большой гостиницей. Отель «Мирана». Со временем он выродился в многоквартирный дом.
МИССИС ФАУЛЕР: Поедемте с нами, Гумберт. Будем играть в казино.
ГУМБЕРТ: Я больше не рискую играть.
МИССИС ФАУЛЕР: Ну раз так, мы могли все вместе нежиться на пляже, и вы бы строили из песка замки вместе с Ниной. Решено? Поедете?
ГУМБЕРТ: Как, опять? Старые муки? Это гибельное колдовство? Нет. Я с вами не поеду. Слишком волнительно. Вы знаете, у меня больное сердце.
Прощание на освещенном крыльце дома Фаулеров. Гумберт уходит. Его шаги гулко отдаются по пустынной мостовой.
ГУМБЕРТ: Я так одинок и так пьян. Старая история. Убить Фрэнка, жениться на Диане, утопить Диану, удочерить Нину, покончить с собой. О моя Лолита, Лолита, Лолита…
На другой день. Аудитория. Гумберт только что закончил свою рутинную лекцию и собирает свои записки. Студент подходит к кафедре, за которой стоит Гумберт.
СТУДЕНТ: Я посещаю ваш курс, профессор. Мое имя Шатски, Норберт Шатски. Три года назад у вас училась моя сестра. Она передает вам сердечный привет.
ГУМБЕРТ: Ах, да. Да.
ШАТСКИ: Она теперь замужем. Хотел вас спросить, сэр, почему бы вам не рассказать в своих лекциях и о других любовных увлечениях Эдгара По?
В это время в аудиторию входит барышня.
БАРЫШНЯ: Могу ли я посещать ваши лекции, профессор Гумберт?
ГУМБЕРТ: (рассеянно, почти не замечая этих двух студентов, продолжая собирать свои листки) Если желаете. Пожалуйста. Нет, я не собираюсь касаться других его увлечений.
БАРЫШНЯ: Я изучаю философию, но надеюсь записаться в будущем году на ваши курсы.
ГУМБЕРТ: Хорошо, хорошо.
Теперь он готов идти.
БАРЫШНЯ: Вы совсем меня не узнаете, мсье?
ГУМБЕРТ: Боже мой — Мона!
МОНА: Прошло три года с тех пор, как мы виделись в последний раз. Время определенно летит.
ГУМБЕРТ: Давай прогуляемся по кампусу и выпьем по чашке кофе в «Норе».
МОНА: К сожалению, не могу. У меня через десять минут начнется занятие.
ГУМБЕРТ: Что ж, тогда идем в мой кабинет. Это напротив.
Кабинет Гумберта.
ГУМБЕРТ: Три долгих года…
МОНА: Вы больше не живете на Тэеровской улице?
ГУМБЕРТ: О, нет. У меня комната в Клемм-Холле. А ты, как твои дела?
МОНА: Ах, отлично. Я бросила Бердслейскую школу в то же время, что… что, в общем, я так и не закончила Бердслейскую школу.
ГУМБЕРТ: Понимаю.
МОНА: У вас виски немного поседели, что вам очень идет.
ГУМБЕРТ: Ты не задаешь обычных вопросов, Мона.
МОНА: Простите. Женились ли вы вновь, сэр?
ГУМБЕРТ: Ты не изменилась. Неуловимая Мона, странная девочка.
МОНА: Я не странная. Я просто хорошо знаю жизнь. Ладно: как Лолита?
ГУМБЕРТ: Она учится в школе, что-то вроде колледжа в Европе.
МОНА: Так это правда? То же самое мне сказал один ваш коллега. Какой именно колледж?
ГУМБЕРТ: Ты не знаешь. Маленький колледж в Париже.
МОНА: Вот как?
ГУМБЕРТ: Старые школьные приятели иногда переписываются друг с другом, правда?
МОНА: Не всегда.
ГУМБЕРТ: Конечно. Что ж, давай поболтаем, давай предадимся воспоминаниям. Почему ты на меня так смотришь?
МОНА: Мистер Гумберт… Мои родители тоже отправили меня учиться в Европу. И я тоже ходила в школу в Париже. Это странно, что я никогда не встретилась с Долли.
ГУМБЕРТ: Она не оставляла тебе своего адреса, нет?
МОНА: Ну, я знала, что вы по-прежнему преподаете в Бердслее, и полагала, что всегда смогу разыскать ее через вас. Или нет?
ГУМБЕРТ: Но никогда не пыталась.
МОНА: Да, не пыталась.
ГУМБЕРТ: И у тебя нет никакой зацепки?
МОНА: Почему вы не хотите дать мне ее адрес?
ГУМБЕРТ: Теперь это не имеет смысла: на следующей неделе она уезжает. Вообще-то она скоро будет в Америке.
МОНА: Вы все еще очень любите свою приемную дочь, сэр?
ГУМБЕРТ: Все еще? Что ты имеешь в виду?
МОНА: Ну, все любят своих детей, но дети вырастают, и что-то выцветает, что-то само собой сходит на нет.
ГУМБЕРТ: Философская тема.
МОНА: Но разве не так? Или вы скажете, что ничего не изменилось?
ГУМБЕРТ: Ничего.
МОНА: И вы были бы готовы простить…?
ГУМБЕРТ: Простить? Простить что?
МОНА: Говорю вообще, абстрактно. Предположим, она сделала что-то такое…
ГУМБЕРТ: Мона, прекрати строить из себя непроницаемую роковую женщину.
МОНА: Почему, ведь все кристально ясно теперь. Я очень люблю Долли, и так приятно узнать, что вы всегда желали ей добра.
ГУМБЕРТ: Она писала тебе? Пожалуйста, ответь.
МОНА: А вам она не писала?
ГУМБЕРТ: Она не самый аккуратный корреспондент, но не в этом дело.
МОНА: Ах, дело совершенно ясно, сэр. Боюсь, мне пора идти.
ГУМБЕРТ: Она не писала тебе? Ты знаешь, где она?
МОНА: В те школьные годы мы много беседовали, в те школьные годы кто-то мог быть очень несчастен, казалось, выхода нет, но этот кто-то зато многому научился. Я уверена, что вам не стоит волноваться о нашей Долли. А теперь мне пора.
Пронзительный звонок возвещает об окончании перерыва.
Теперь ясно, что Мона получила от Лолиты письмо, в котором та между прочим просит ее проверить, можно ли ей, Лолите, написать Гумберту.
Почтовое отделение колледжа — 8:55. Профессор Фаулер получает корреспонденцию. Гумберт подходит к ящику и выбирает из своей именной ячейки письма.
ПРОФЕССОР ФАУЛЕР: Если у вас, Гумберт, такая же чушь, что и у меня, я вам сочувствую.
ГУМБЕРТ: Я никогда не ожидаю чего-то особенного — в этом мое преимущество. Это — рекламный проспект, это от миссис Ричард Скиллер, одной из моих бывших студенток, надо полагать. Это счет с дырочками. Это — издательский каталог. А это не мне, а профессору Гэмфри.
ФАУЛЕР: Не густо, как говорится.
ГУМБЕРТ: Ох, мне надо спешить на экзамен. Триста сорок вторая аудитория. (Повторяет.) Триста сорок вторая.
Дверь с номером 342. Он медлит перед ней, глядя на цифры.
ГУМБЕРТ: Как странно.
Аудитория. Ассистент раздает вопросы студентам, и экзамен начинается. Гумберт со своего места за кафедрой мрачно озирает склоненные головы. Стриженный «ежиком» футболист вскидывает руку и затем бодро шагает к кафедре.
ФУТБОЛИСТ: Здесь сказано: «Как Эдгар По определил поэтическое чувство?» Должны ли мы дать общий ответ или процитировать его стихотворение?
ГУМБЕРТ: Я не думаю, что здесь подразумевается какое-то определенное стихотворение.
ФУТБОЛИСТ: (исчерпав возможности своего интеллекта, но с тем же оптимизмом) Понял, сэр. Спасибо, сэр.
Бодрой походкой возвращается на свое место. Сидя за кафедрой, Гумберт вынимает из кармана полученные письма и просматривает их. Ассистент подходит к доске и пишет на ней: «9:10». Футболист с немой благодарностью тайком получает от своего соседа записку с ответом: «Поэзия — это чувство интеллектуального блаженства»[89]. Следующее письмо, которое вскрывает Гумберт, говорит с ним деловитым, страшно близким голоском:
ГОЛОС ЛОЛИТЫ: Дорогой Папа, как поживаешь? Я замужем. Мой муж Ричард Скиллер. Я жду ребенка. Думаю, он будет огромный. Мне тяжело писать это письмо. Я схожу с ума оттого, что нам не на что разделаться с долгами и выбраться отсюда. Дику обещана чудесная служба в Аляске, по его узкой специальности в механике. Это все, что я знаю об этом, но перспективы просто замечательные. Пожалуйста, пришли нам чек, папа. Мы бы обошлись тремя— или четырьмястами, или даже меньше. За любую сумму спасибо. Я узнала много печали и лишений. Твоя ожидающая Долли (миссис Ричард Ф. Скиллер).
Большая часть студентов одновременно со свистящим звуком переворачивают очередную исписанную страницу в своих синих тетрадках. Потрясенный Гумберт встает со своего места и выходит из аудитории. Студенты провожают его глазами.
Коулмонт — унылый закопченный городишко. Улица Гунтера на безнадежной окраине. В мире высоких мусорных куч, глубоких канав и червивых огородиков. Сколоченные из досок лачуги тянутся до широкого пустыря. Старик у дороги разгребает лопатой грязь. Гумберт спрашивает его из окна своего автомобиля.
ГУМБЕРТ: Не скажете, где здесь живут Скиллеры?
СТАРИК: (указывая) Четвертый дом за свалкой.
Гумберт подъезжает к четвертому дому. Стук молотка и голоса двух мужчин, переговаривающихся громко, но невнятно, доносятся из-за лачуги. Гумберт выключает двигатель и несколько секунд сидит неподвижно. Лохматая дворняга с грязной шерстью на брюхе выходит из-за дома и принимается гуф-гуфкать. Гумберт перемещает пистолет в правый карман штанов, вылезает из машины
