сказали —
Бережно, чтобы не сказать мечтательно, Шарлотта прикрывает дверь не имевшей успеха комнаты. Она отворяет следующую за ней дверь.
ШАРЛОТТА: Здесь ванная. Уверена, что вы, как европейский интеллектуал, терпеть не можете наши современные роскошные уродства — обложенные кафелем ванные и золотистые краны. А у нас — старый добрый тип ванной комнаты с эксцентричной водопроводной системой, от которой англичанин придет в умиление. Прошу прощения за этот грязный носок. А теперь, если мы снова спустимся вниз, я покажу вам столовую и, конечно же, мой прекрасный сад.
ГУМБЕРТ: Я полагал, что у меня будет отдельная ванная.
ШАРЛОТТА: Увы.
ГУМБЕРТ: Не хочу отнимать у вас время. Это, должно быть, ужасно скучно —
ШАРЛОТТА: Ничего подобного.
Гумберт и Шарлотта проходят через прихожую в столовую, киноаппарат движется вместе с ними.
ШАРЛОТТА: Это столовая. Там — веранда. Вот, кажется, и всё, cher Monsieur.
(Вздох.)
Я вижу, впечатление у вас не очень благоприятное.
ГУМБЕРТ: Я должен подумать. Меня ожидает шофер у дома. Позвольте мне записать номер вашего телефона.
ШАРЛОТТА: Рамздэль 1776. Так легко запомнить.[53] Много я не запрошу. Двести долларов в месяц, полный пансион.
ГУМБЕРТ: Понимаю. У меня не было с собой макинтоша?
ШАРЛОТТА: Я видела, что вы оставили его в такси.
ГУМБЕРТ: Да, конечно. Что ж…
Кланяется.
ШАРЛОТТА: Погодите, вы должны увидеть мой сад!
Гумберт следует за ней.
ШАРЛОТТА: Здесь кухня. Может быть, вам будет приятно узнать, что я превосходно готовлю. Мои пироги получали призы в наших краях.
Гумберт выходит за Шарлоттой на веранду. Далее следует взрыв ослепительного волшебства и узнавания. «С камышового коврика, из круга солнца, полуголая, на коленях, поворачиваясь на коленях, моя ривьерская любовь внимательно на меня глянула поверх темных очков».
В этом месте хорошо бы экранизировать развернутую метафору из следующего абзаца романа: «И как если бы я был сказочной нянькой маленькой принцессы (потерявшейся, украденной, найденной, одетой в цыганские лохмотья, сквозь которые ее нагота улыбается королю и его гончим), я узнал темно-коричневое родимое пятнышко у нее на боку»[54]. Потрясенный Гумберт проходит за Шарлоттой в глубину сада.
ШАРЛОТТА: Это была моя дочь, а вот мои лилии.
ГУМБЕРТ: (бормочет) Дивные, дивные…
ШАРЛОТТА: (с очаровательной непринужденностью) Ну вот и все, что я могу предложить вам: удобный дом, солнечный сад, мои лилии, мою Лолиту,[55] мои пироги с вишней.
ГУМБЕРТ: Да, да. Я вам очень признателен. Вы сказали пятьдесят долларов в неделю за полный пансион?
ШАРЛОТТА: Так вы намерены снять комнату?
ГУМБЕРТ: Конечно — да. Я бы хотел занять ее прямо сейчас.
ШАРЛОТТА: Вы душка. Это прелестно. Что же стало решающим фактором? Мой сад?
Веранда. Лолита, в трусиках и лифчике, лежа на циновке, принимает солнечные ванны.
Шарлотта и Гумберт, возвращаясь в дом, поднимаются по ступеням садового крыльца.
ШАРЛОТТА: Я заплачу шоферу и попрошу его отнести багаж в вашу комнату. Много ли у вас вещей?
ГУМБЕРТ: Портфель, и пишущая машинка, и магнитофон, и макинтош. И два чемодана. Позвольте мне —
ШАРЛОТТА: Не беспокойтесь. Я знаю от миссис Мак-Ку, что вы не привыкли сами носить чемоданы.
ГУМБЕРТ: О да, и еще там коробка шоколадных конфет, предназначавшихся Мак-Ку.
Шарлотта улыбается и уходит.
ЛОЛИТА: Конфеты, ням-ням.
ГУМБЕРТ: А ты, стало быть, Лолита?
ЛОЛИТА: Да, это я.
Меняет позу: только что она лежала на спине, раскинувшись как морская звезда, теперь перевернулась на живот, как тюлень. Пауза.
ГУМБЕРТ: Сегодня чудесная погода.
ЛОЛИТА: Это правда.
ГУМБЕРТ: (садится на ступеньку) А здесь хорошо. О, пол горячий.
ЛОЛИТА: (пододвигая к нему диванную подушку) Располагайтесь.
Теперь она полусидит.
ЛОЛИТА: Вы видели пожар?
ГУМБЕРТ: Нет, все уже закончилось, когда я приехал. Бедный мистер Мак-Ку выглядел потрясенным.
ЛОЛИТА: Вы сами выглядите потрясенным.
ГУМБЕРТ: Я? Нет. Со мной все в порядке. Пожалуй, мне лучше переодеться во что-нибудь более легкое. У тебя божья коровка на ноге.
Она перемещает насекомое себе на палец и уговаривает улететь.
ГУМБЕРТ: Надо подуть. Вот так. Теперь улетела.
ЛОЛИТА: Дженни Мак-Ку — она моя одноклассница, знаете ли. И она сказала, что вы будете ее домашним учителем.
ГУМБЕРТ: О, это сильно преувеличено. Речь шла о том, чтобы заниматься с ней французским.
ЛОЛИТА: Она жестокая, эта Дженни.
ГУМБЕРТ: А она… хорошенькая?
ЛОЛИТА: Ужасная уродина. И подлая. И хромая.
ГУМБЕРТ: Правда? Странно. Хромая?
ЛОЛИТА: Угу. От полиомиелита или чего-то там. А вы поможете мне с уроками?
ГУМБЕРТ: Mais out, Лолита. Aujourd’hui?[56]
Входит Шарлотта.
ШАРЛОТТА: Вот вы где.
ЛОЛИТА: Он согласился помочь мне с уроками.
ШАРЛОТТА: Мило. Мистер Гумберт, я заплатила за такси и попросила водителя отнести ваши вещи наверх. Вы должны мне четыре доллара тридцать пять центов. После, после. Долорес, я полагаю, что мистер Гумберт хотел бы отдохнуть.
ГУМБЕРТ: О, что вы, я помогу ей с удовольствием.
Шарлотта уходит.
ЛОЛИТА: Ну, на сегодня немного задано. Вот здорово, всего через три недели каникулы!
ГУМБЕРТ: Позволь мне… я хочу вытащить из коробки салфетку. Нет, ты лежишь на ней. Так… извини… спасибо.
ЛОЛИТА: Постойте. Тут следы моего губного карандаша.
ГУМБЕРТ: Тебе мама разрешает красить губы?
ЛОЛИТА: Нет. Я прячу его сюда.
Втянув свой прелестный живот, Лолита извлекает из-под пояска трусиков трубочку губной помады.
ГУМБЕРТ: Ты удивительная девочка. А ты часто ходишь на озеро? Я видел это прекрасное озеро из самолета.
ЛОЛИТА: (вновь ложась, со вздохом) Почти никогда. Это далековато, а мама слишком ленива, чтобы ездить со мной на озеро. Кроме того, нам, детям, больше нравится городской бассейн.
ГУМБЕРТ: Кто твоя любимая звезда эстрады?
ЛОЛИТА: Ах, не знаю.
ГУМБЕРТ: В каком ты классе?
ЛОЛИТА: Это что, викторина?
ГУМБЕРТ: Я только хочу получше узнать тебя. Вот я уже знаю, что ты любишь выставлять на солнце свое солнечное сплетение. А что еще?
ЛОЛИТА: Вам не стоит употреблять такие словечки, знаете ли.
ГУМБЕРТ: Должен ли сказать так: «от чего ты млеешь»?
ЛОЛИТА: Так никто теперь не говорит.
Молчание. Лолита переворачивается на живот. Неудобно сидящий на корточках, напряженный Гумберт, у которого подрагивает на ноге мышца, беззвучно стеная, пожирает ее своими грустными глазами; Лолита, вертлявая пляжница, вновь садится.
ГУМБЕРТ: Ты уже решила, кем именно хочешь стать, когда вырастешь?
ЛОЛИТА: Что?
ГУМБЕРТ: Я говорю…
Лолита, прикрыв глаза, прислушивается к доносящемуся из прихожей телефонному звонку и голосу матери, снявшей трубку.
ЛОЛИТА: (кричит) Мама, это меня?
ГУМБЕРТ: Я спрашиваю, кем ты хочешь стать?
Из столовой выходит Шарлотта. Гумберт, прерванный в своем тайном вожделении, с виноватым видом вскакивает с места.
ШАРЛОТТА: Это Кении. Похоже, он хочет пригласить тебя на школьный бал в следующем месяце.
Лолита нащупывает пляжный шлепанец, скачет, полуобутая, на одной ноге, теряет шлепанец, кружится на месте, отбрасывает их совсем, ударяется во влажного Гумберта, смеется — и убегает босиком.
ШАРЛОТТА: Я собираюсь в город. Могу вас подвезти куда-нибудь. Хотите осмотреть Рамздэль?
ГУМБЕРТ: Для начала, я хотел бы переодеться. Никогда не думал, что в Рамздэле может быть так жарко.
Комната Гумберта. Прошло несколько дней.
Гумберт записывает приснившийся ему сон (кадр слегка смазан): рыцарь в полном боевом облачении верхом на вороном коне скачет по лесной дороге. На залитой солнцем поляне играют три нимфетки, одна из них хромая. Нимфетка Лолита подбегает к Гумберту, Темному Рыцарю, и ловко усаживается на коня позади него. Его забрало вновь опущено. Конь уносит их в глубину Зачарованного Леса.
ПЕРЕХОД НАПЛЫВОМ К СЛЕДУЮЩЕЙ СЦЕНЕ:
Мы на пьяцце. Гумберт с толстой воскресной газетой занимает стратегическое положение в верандовой качалке поблизости от двух параллельно разложенных подстилок. Он покачивается, притворяясь читающим. Подчеркните толщину газеты.
Появляются мать и дочь, обе в раздельных купальных костюмах.
Шарлотта переставляет банку крема с дальней подстилки (подстилка 2) на ближнюю (подстилка 1) и садится на подстилку 1. Лолита выдергивает из газеты Гумберта страницы комиксов, семейный раздел и еще раздел с иллюстрациями и располагается на подстилке 2.
Позади нее — тенистый участок. Гумберт, тайный наблюдатель, покачиваясь, плавно подъезжает к этому участку в своем тихоходном кресле. Теперь он рядом с Лолитой.
Обильно смазанная кремом, мать лежит на спине, на подстилке 1 (теперь удаленной), подставив тело солнцу; дочь, погруженная в комиксы, лежит на животе, на подстилке 2, близко от Гумберта, являя его взору узкие ягодицы и пляжную изнанку ляжек.
Кресло нежно покачивается.
Плачущая горлица воркует.
Шарлотта шарит в поисках сигарет, но они остались на подстилке 2, рядом с Гумбертом. Она привстает и занимает новое положение — между Гумбертом и дочерью, которую она выпихивает на подстилку 1. Теперь Шарлотта на подстилке 2, рядом с Гумбертом. Возясь с зажигалкой, она заглядывает на страницу газеты, которую Гумберт с мрачным видом читает: книжное обозрение с объявлением на всю страницу:
КОГДА УВЯДАЕТ СИРЕНЬ
самый обсуждаемый роман года, выпущено 300 000 экземпляров.
ШАРЛОТТА: Вы это читали? «Когда увядает сирень».
Гумберт издает отрицательный звук, прочищая горло.
ШАРЛОТТА: О, вы должны прочитать! Об этом романе была восторженная рецензия Адама Скотта. Это история мужчины с Севера и девушки с Юга, у которых все складывалось чудесно: он — копия ее отца, она — копия его матери, но потом она осознает, что, будучи ребенком, терпеть не могла своего отца, и конечно, с этого момента он начинает отождествлять ее со своей собственной матерью. Видите ли, здесь заложена такая идея: он символизирует индустриальный Север, она — старомодный Юг, и —
ЛОЛИТА: (вскользь) Все это собачья чушь.
ШАРЛОТТА: Долорес Гейз, немедленно отправляйся в свою комнату!
ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ. ДЕНЬ ШКОЛЬНОГО БАЛА
ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:
Кухня. Кошка и утреннее молоко. Шарлотта, изысканно офартучена, готовит для Гумберта завтрак. Он входит, на нем — шелковый халат с застежками из тесьмы.
ГУМБЕРТ: Доброе утро.
Он усаживается за стол, ставит на него локти и задумывается.
ШАРЛОТТА: Ваш бекон готов.
Гумберт сверяется со стенным календарем и достает из кармана бумажник.
ГУМБЕРТ: Сегодня пошла четвертая неделя, как я живу у вас.
ШАРЛОТТА: Время определенно летит. Завтрак для мсье готов.
ГУМБЕРТ: Пятьдесят, и еще восемь двадцать я должен вам за вино.
ШАРЛОТТА: Нет, всего шестьдесят два тридцать пять: я заплатила за подписку на «Взгляд»[57] для вас, помните?
ГУМБЕРТ: Ах да. Я полагал, что уже рассчитался за это.
Он рассчитывается.
ШАРЛОТТА: Сегодня бал. Держу пари, что она будет все утро докучать мне со своим нарядом.
ГУМБЕРТ: Но ведь это обычное дело, не так ли?
ШАРЛОТТА: Да, конечно. Я полностью за то, чтобы она участвовала в этих торжествах. Может быть, они научат мою дикарку основам приличного поведения.
(Присаживается к столу.)
С другой стороны, этот бал означает, что окончилась счастливая эра, школьный год. Теперь наступает пора вялых шатаний по дому, безделья, жуткого нытья, напускного зубоскальства и всего такого прочего.
ГУМБЕРТ: Н-да. Мне кажется, вы немного преувеличиваете.
ШАРЛОТТА: О, нисколько. Это не я, а она мастерица преувеличивать. Как я ненавижу это многословное, болтливое дурачество, то, что они называют «хохмить». Я в ее годы, а это было, между прочим, всего пару десятков лет назад, никогда невпадала в такое развинченное, унылое, дремотное состояние.
С лестницы доносится голос Лолиты, зовущей мать.
ШАРЛОТТА: (с гримасой обреченности) Видите, что я говорила?
(К Лолите.)
Ну, что тебе?
ЛОЛИТА: (с нижней юбкой в руках) Ты обещала подшить ее.
ШАРЛОТТА: Хорошо. Позже.
ЛОЛИТА: (к Гумберту) А вы пойдете на наши танцульки?
