/ Не изменился ты с тех пор, как умер».

100

Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. М., 1989. С. 402.

101

В кн.: Tammi (P. 25) процитирован следующий отрывок из статьи Набокова 1922 года о Руперте Бруке: «Ни один поэт так часто, с такой мучительной болью и творческой зоркостью не вглядывался в сумрак потусторонности».

102

Об изощренной игре мотивов и других деталей в набоковских мемуарах см.: Johnson. Worlds in Regression. P. 10–27; Stuart. P. 165–191. О скрытых аллюзиях в предметном и именном указателях см. также Stuart. P. 187–191; Bruss. Autobiographical Acts. P. 153–154.

103

В. В. Набоков: Pro et contra. С. 743.

104

Б. Бойд (см.: Boyd. Nabokov’s Ada. P. 53–56) обращается и к иным сторонам набоковской концепции времени, особенно его занимает неверие писателя в будущее.

105

Nabokov V. Speak, Memory. P. 288.

106

Nabokov V. Strong Opinions. P. 93.

107

Ibid. P. 193.

108

Любопытно было бы соотнести этот метафорический ряд с рассуждениями Набокова по поводу доктора Джекиля и мистера Хайда в романе Стивенсона (см.: Nabokov V. Lectures on Literature. P. 182–184).

109

Nabokov V. Lectures on Literature. P. 287; Nabokov V. Lectures on Don Quixote. P. 51–74.

110

Цит. по: Field. Nabokov: His Life in Part. P. 181.

111

P. 100–101. Первое и самое известное описание «пошлости» дано в книге о Гоголе.

112

Levy. P. 29.

113

Nabokov V. Strong Opinions. P. 119.

114

Об издевательских замечаниях Набокова по адресу Фрейда еще в 1931 году см.: Grayson. P. 116. Поклонники Фрейда явно не желали просто примириться с набоковским отношением к Учителю. Об этом сказано в одной книге: «Похоже, Набокову нужно было специально сотворить Фрейда» — Green. P. 78.

115

Nabokov V. Strong Opinions. P. 116.

116

Nabokov V. Poems and Problems. P. 133.

117

Это замечание содержится в лекции о новелле «Превращение», где Набоков возражает против религиозных и фрейдистских истолкований произведений и личности Кафки. Как обычно, писатель здесь восстает против обобщений, которые сводят искусство к идеологии (Nabokov V. Lectures on Literature. P. 255).

118

Цит. по: Field. Nabokov: His Life in Art. P. 375.

119

Один из критиков, которого чрезвычайно раздражает неспособность якобы Набокова определить «суть болезни, поразившей Лужина», предлагает на редкость поверхностную интерпретацию романа (Clancy. Р. 36–37).

120

П. Тамми дает прекрасный обзор других соответствий, которые Набоков проводит между шахматами и литературным творчеством. Помимо того он убедительно показывает, что не надо искать в произведениях Набокова «специфические параллели между его стилистикой и особенностями шахматной игры»; взамен он предлагает аналогию между шахматными ходами и композиционными приемами (см.: Tammi. Р. 135–136).

121

В. В. Набоков: Pro et contra. С. 53.

122

Возможно, здесь есть любопытная недоговоренность в тексте романа. Играя с тетей, Лужин разворачивает «клеенчатую доску», но нигде не говорится, откуда он ее взял; собственно, непонятно даже, знал ли он тогда вообще, что для игры нужна доска. Быть может, это тоже хитрый, глубоко скрытый намек на пророческий дар Лужина-ребенка?

123

В. В. Набоков: Pro et contra. С. 54.

124

См., например: Campbell P. 77–89.

125

См.: Jonas. P. 57, 68, 73.

126

Ibid. P. 55–56.

127

Здесь возможна перекличка с «вертлявым» голосом (гл. 9), который отзывает Лужина от истинного мира шахмат в ирреальный, призрачный мир материальных предметов. Призрак дьявола по крайней мере еще дважды возникает в романе (гл. 10). Этот сюжет рассматривается в статье: Ronen I. and Ronen О. P. 371–386.

128

Jonas. P. 57.

129

Johnson. World in regression. P. 80.

130

Appel. Nabokov’s Dark Cinema. P. 161, 165. Хороший обзор повторов и узоров в романе можно найти в кн.: Tammi. P. 138–142.

131

Nabokov V. Strong Opinions. P. 184, 185.

132

Цит. по: Field. VN: The Art and Life of Vladimir Nabokov. P. 132. Случалось, Набоков решал тему «вознесения» в потусторонность в пародийном ключе. Можно, для примера, сослаться на англоязычную «Балладу о лощине Лонгвуд» (1957), в которой «Art Longwood» (первое слово в данном случае двузначно — «искусство» и в то же время уменьшительное от имени «Артур») карабкается на дерево, где его встречают «исступленные небесные толпы… в сугробах облаков», и остается там навсегда (Poems and Problems. P. 177–179).

133

Moynahan. Predislovie; A Russian Preface; Davydov. Teksty-Matreški. P. 100–182. Сошлюсь также на диссертацию Д. Сиссона (Sisson. Р. 140–141), который усматривает в романе развитие тем из «Страны слепых» Герберта Уэллса; впрочем, каких-либо параллелей, связанных с потусторонностью, автор не приводит. Г. Шапиро пытается доказать, что в основе романа лежат христианские мотивы и образность (см.: Shapiro).

134

О «Приглашении на казнь» написано больше, чем о любом из русскоязычных романов Набокова. Самый ранний и самый известный образец его истолкования как металитературного произведения par excellance — статья В. Ходасевича «О Сирине» (1937; редкий пример несогласия с его влиятельными суждениями в кругу эмиграции — книга В. Варшавского — см. с. 215, 223). Одна из недавних работ, толкующих роман в том же духе, принадлежит Конноли (см. Connolly). Сколь неохотно критика обращается к метафизической проблематике романа, хорошо видно из статьи: Penner. Р. 33. Автор видит в этом романе «классический образец литературы абсурда». Такая же по сути мысль проводится в статье: Boegeman (P. 112). Критик не обнаруживает в романе следов «духовной и этической проблематики», видя в нем попытку писателя заставить себя перейти на английский (Р. 118–207). Э. Филд (см.: Field. VN. Р. 150) усматривает в книге «триумф солипсизма». Д. Петерсон (Peterson) допускает возможность метафизического прочтения, но склоняется к представлению о Набокове как о творце металитературы — противнике реализма. Далее, мы слышим, что Цинциннат оказывается в «падшем мире» (Rampton. P. 40–41) или что «эстетика» влечет Набокова «к метафизике с очевидной моральной подоплекой» (Alter R. Invitation to a Beheading. P. 55). Надо заметить, однако, что автор вкладывает в эти понятия совершенно иные, нежели я, значения: с его точки зрения, роман написан о том, что «неизбежность частичной неудачи (художника. — В. А.) заставляет его вновь и вновь повторять попытки осуществления невозможного — постижения жизни в образах искусства» (Р. 58).

135

Davydov. Teksty-Matreški. P. 112–114, 117–123, 128–132, 133–140. Мотивы, связанные с гностическим мифом, хотя и не обязательно из него вырастающие, можно найти и в поэзии Набокова 20-х годов. См., например: «О, как ты рвешься в путь крылатый…» (1923) — стихотворение, в котором лирический герой, обращаясь к своей «безумной душе», говорит о «рубашке плоти» и кончает словами: «смерть громыхнет тугим засовом / и в вечность выпустит тебя». Как указывал сам автор в предисловии к роману «Под знаком незаконнорожденных», есть явные параллели между этой книгой и «Приглашением на казнь».

136

См., например: Bitsilli. P. 116; Alter. Invitation to a Beheading… P. 58.

137

О театральной эстетике кто только не писал. См., например: Stuart. Р. 58–66; Pifer. Nabokov and the Novel. P. 49–67. Последняя утверждает, что искусственность в «Приглашении на казнь», как и во всем творчестве Набокова, подобна контрастному фону, на котором резче выделяются его избранные герои, чье сознание являет собой единственный источник ценностей в мире, ибо утверждает реальность индивидуального бытия как реальность подлинную. Это верная и важная мысль, но все же автор не до конца учитывает смысл, который Набоков вкладывает в понятия «естественное» и «искусственное», а также роль потусторонности в системе его воззрений.

138

Другие примеры взаимозаменяемости персонажей приводятся в книге: Stuart. P. 61–62.

139

Стюарт высказывает примерно то же самое, но ради аргументации совершенно иной мысли, а именно: воображение способно порвать любую узду (Stuart. P. 71).

140

Символическая функция бабочек не подрывается мыслью, которую Набоков высказал в одном интервью: «В иных случаях, скажем, в картинах старых мастеров, бабочка нечто символизирует (например, Психею), но меня это совершенно не интересует» (Strong Opinions. P. 168). Набоков также использует огромную бабочку как откровенный символ бессмертной души мальчика в рассказе «Рождество» (1925).

141

Nabokov V. Lectures on Literature. P. 378.

142

Джонсон (см.: Johnson. Worlds in Regression. P. 28–32) толкует о различных мотивах, связанных с буквами алфавита; в другом месте (Р. 157–164) автор анализирует мотив «двоемирия» в романе.

143

Davydov. Teksty-Matreški. P. 150–151.

144

Ван Вин, герой романа «Ада», пространно рассуждает о природе времени, декларируя свое неверие в будущее. В одном из интервью (Strong Opinions. P. 185) Набоков признается, что разделяет некоторые основные взгляды Вана на этот предмет.

145

Nabokov V. Strong Opinions. P. 76. Аналогичное заключение, см.: Rampton. P. 56–60. Противоположное суждение, см.: Klemtner. Р. 436. Цецилия Ц., по словам критика, убеждает сына в способности «возродиться, если он пожертвует закрепленным местом в пространстве ради текучести и изменчивости».

146

Сологуб Ф. Мелкий бес. С. 106.

147

Nabokov V. Strong Opinions. P. 13, 52. А «выше всего ценит» Набоков, по собственным словам, «Приглашение на казнь» (Strong Opinions. P. 92).

148

О связях между «цветным слухом» в «Даре» и в книге мемуаров см.: Johnson. Worlds in Regression. P. 17–18. Перечень критиков, считающих, что Федор озвучивает многие взгляды Набокова, см. в кн.: Hampton. P. 70–71. Того же мнения придерживается и сам автор (правда, о потусторонности в данном случае речь не идет). Проницательный анализ повествовательных приемов, которые Федор использует в «Даре», а Набоков — в «Других берегах» развернут в статье Ю. Левина. (С. 206–207). См. также мою статью: The «Otherworld».

149

Набокова В. Предисловие. С. 3–4. Nabokov D. Translating with Nabokov. P. 176.

150

Приводится в книге: Grayson. P. 140. См. также: В. В. Набоков: Pro et contra. С. 741–750.

151

Мотив радуги, как и некоторые другие, с ним связанные (например, бабочки) прослеживается в контексте мнемонической связи духа отца с жизнью Федора в книге: Rowe. Nabokov’s Spectral Dimension. P. 31–39.

152

Field. Nabokov: His Life in Part. P. 181–182.

153

Памятуя об особом пристрастии Набокова к числовой символике судьбы, следует признать, что точное число и время дня, когда Федор выходит на берег, даны не случайно. Во-первых, выход из воды — распространенный образ перерождения. Во-вторых, если считать, что 28 июня приводится по старому стилю, то Федор выходит на берег 11-го по новому. Разница между этой датой и днем рождения Федора — 12 июля — только один день (опять-таки по новому стилю). Конечно, не случайно совпадение и в датах рождения Федора и Н. Г. Чернышевского: оба родились в один день; но коль скоро в последнем случае счет ведется по старому стилю, а в первом — по новому, «рифма» приобретает пародийный оттенок. Продуманный характер имеют скорее всего и другие сближения: отец Федора родился 8 июля 1860 года, а отец Набокова — 20 июля 1870-го, по новому стилю, т. е. 8-го по старому. Несомненно, можно обнаружить и иные, скрытые в датах, узоры. Некоторые особенности хронологии романа Набоков поясняет в предисловии к английскому переводу рассказа «Круг» (1936) (Nabokov V. The Circle. P. 254).

154

Анализ повествовательной структуры «Дара» как «ленты Мёбиуса», которая сама на себе замыкается, развернут: Ronen I. and Ronen О. P. 378; Davydov.