Teksty-Matreški. P. 196–197; Левин Ю. С. 203.

155

Jonas. P. 254–255.

156

В книге: Rowe. Nabokov’s Spectral Dimension (P. 35) показано, как образ всевидящего ока у Делаланда вплетается в систему мотивов, чье звучание заставляет предположить, что дух отца героя, возможно, воздействует на жизнь сына. Но автор не придает должного значения тому, что в конечном итоге Набоков считал потусторонность непознаваемой.

157

Око Делаланда заставляет вспомнить знаменитое эссе американского мыслителя Ральфа Уолдо Эмерсона «Природа» (1836), то место, где он описывает свои ощущения при погружении в естественную стихию: «…я становлюсь прозрачным глазным яблоком; я делаюсь ничем; я вижу все; токи Вселенского Существа проходят сквозь меня; я часть Бога или его частица». В диссертации Д. Сиссона (Sisson. P. 328–329) проводится анализ крайне показательных перекличек между Набоковым и Генри Дэвидом Торо, в особенности в связи с романом «Просвечивающие предметы».

158

Глубоко и основательно прослеживается мотив ключей в книге: Johnson. Worlds in Regression. P. 93–106.

159

Ю. Левин (С. 206) анализирует провалы в памяти Федора, который путает количество строк в собственных стихах, фамилию одной из своих хозяек, а также неверно передает цвет обложки своего сборника. Эти детали усиливают правдоподобие образа героя и лишний раз свидетельствуют в пользу «автобиографичности» его книги — на том простом основании, что людям свойственно ошибаться. Впрочем, ненадежность повествователя в «Даре», в отличие от ряда других произведений Набокова, не имеет сколько-нибудь существенного значения.

160

Некоторые аспекты биографии Чернышевского исследуются в статье: Davydov. Nabokov’s Aesthetic Exorcism. P. 357–374.

161

На защиту Чернышевского (и ряда других фигур, против которых Федор обращает свое критическое жало), находя иные его взгляды трогательными, а аргументы — убедительными, встает D. Rampton (P. 64–100). В противоположность ему White справедливо подчеркивает значение как эмпирической реальности, так и скрытой потусторонности в художественном мире романа.

162

См. например, авторское послесловие к русскому изданию «Лолиты».

163

См.: Davydov. Nabokov’s Esthetic Exorcism; Rampton; Karlinsky. Nabokov’s Novel Dar as a Work of Literary Criticism.

164

К такому же выводу приходит в своем глубоком исследовании С. Фромберг (Fromberg). Сходная точка зрения высказывается в работе У. Роу (Rowe. Nabokov’s Spectral Dimension. P. 21–25). Правда, в ряде случаев заключения этого автора представляются натянутыми.

165

Appendix I: Abram Gannibal. Рус. перевод см.: Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1994. С. 10–41.

166

Совпадения в биографиях автора и заглавного героя романа «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» прослеживаются в работе Д. Стюарта (Stuart. P. 16–17).

167

Д. Стюарт, напротив, считает, что Себастьян разделяет «проклятие Нарцисса» — «самосознание» (Stuart. Р. 24–25, 28).

168

Заменить в этом отрывке «потусторонность» на «искусство» предлагается в книге: Bader. P. 14–15. Тем самым автор остается верен своей стратегии истолкования Набокова исключительно в металитературных терминах даже в тех случаях, когда писатель очевидно говорит совсем об ином. Автор еще одной работы (Olcott. P. 113) разъясняет, каким образом В. и Себастьян «обмениваются» своими национальными чертами, предвосхищая финальную фразу повествователя: «Я — Себастьян».

169

Ходасевич. С. 461, 462.

170

Другие (напр., Stuart. P. 38–45, 51) считают, напротив, что большой разницы между биографическими разысканиями Гудмена и В. нет и что роман демонстрирует ненадежность памяти.

171

См., например: Field. Nabokov: His Life in Art. P. 27–28.

172

Одна из немногочисленных авторских оценок романа встречается на страницах последней англоязычной версии мемуаров, где говорится, между делом, о комбинациях, при которых ставят мат самому себе. Еще одно на редкость суровое суждение высказано в предисловии к «Другим берегам»: тут Набоков упоминает «невыносимые недостатки» романа. Ситуация, о которой говорит автор, возникает, когда заматованная сторона объявляет в свою очередь сопернику шах и мат. Таким образом, сам термин — self-mate combination — подразумевает победу в момент поражения. Тут по ассоциации вспоминается один из заключительных эпизодов романа: не успев застать Себастьяна в живых и просидев, как выясняется, у чужой постели, В. тем не менее испытывает умиротворяющую близость к брату.

173

См., например: Stuart. P. 4.

174

Д. Стюарт также прослеживает шахматную образность в романе и предлагает оригинальное прочтение сцены, в которой Павел Речной бросает своего черного коня на стол, в результате чего у него отваливается голова. Дядя Черный, противник Речного, головку привинчивает на место, и критик усматривает здесь намек на то, что Себастьян потерял голову из-за Нины, а дядя Черный как раз и дает понять повествователю, что речь идет именно о ней (Stuart. P. 14–15).

175

См.: Fromberg. P. 440.

176

См.: Stuart. P. 8. Автор также проводит параллели между матерью Себастьяна, Ниной Речной и Наташей Розановой.

177

Согласно оккультным системам, вроде теософии и антропософии, явления духовного мира зеркально отражаются в мире материальном; см., например: Steiner R. Р. 146. Близкие по духу ситуации рассматриваются в моей книге: Andrei Bely. P. 118–119.

178

L. Maddox (P. 45–46) находит, что другой гость мадам Лесерф напоминает фокусника из романа Найта «Успех». Переклички между разысканиями В. и книгами его брата рассматриваются также в следующих работах: Nicol. P. 88–94; Stuart. P. 23; Olcott. P. 112.

179

Stuart (P. 20–22) комментирует и иные эпизоды, связанные с поездами. Например, поездка В. к смертному одру Себастьяна отражает, по мысли автора, пристрастие последнего к экспрессам, которое он в свою очередь унаследовал от матери.

180

См.: Fromberg. P. 436–439. Она тоже полагает, что текст, написанный В., следует рассматривать как последнее произведение Себастьяна и в ходе интересных наблюдений пытается расшифровать значение списка книг в его библиотеке.

181

О некоторых изменениях, внесенных автором при переводе романа на русский, см.: Grayson. P. 255; Barabtarlo.

182

L. Maddox (P. 74–78) приходит к сходному выводу и проводит параллели с Прустом, Китсом, Эдгаром По; все эти имена встречаются в романе.

183

The Nabokov — Wilson Letters. P. 296, 298. D. Rampton (P. 103–107), превосходно анализируя стилистику романа, опровергает взгляд на него как на порнографическое сочинение.

184

См.: Rampton. P. 202.

185

Nabokov V. Strong Opinions. P. 47, 15. Здесь же (Р. 23) автор сочувственно отзывается о героине. Реплику из послесловия — «„Лолита“ — вовсе не буксир, который тащит за собой барку морали» — явно надо толковать как протест против внехудожественных интерпретаций романа. Стоит отметить также, что Набоков видел в Гумберте до некоторой степени раскаявшегося грешника (см. авторское предисловие к английскому переводу «Отчаяния». — Foreword. P. 9).

186

D. Rampton (P. 107–109, 115) рассуждает об этической реакции читателя на роман и находит его более двусмысленным, нежели автор этой книги. Основательный, хотя и краткий обзор разных направлений в критическом восприятии романа, см.: Tammi. P. 276–279. Этот же автор подчеркивает необходимость проводить различие между Гумбертом-персонажем и Гумбертом-повествователем, обдумывающим собственный жизненный путь. На мой взгляд, однако, нельзя возлагать всю ответственность за повествовательный процесс на героя; в романе есть намеки на некую высшую инстанцию, наличие которой он не вполне осознает. Анализ тонкой риторики «Лолиты» см.: Tamir-Ghez.

187

Сходную точку зрения см.: Fowler, Р. 162; Appel. Introduction. П. Тамми остроумно рассуждает об аудитории, которой Гумберт адресует повествование, и приходит к выводу, что он рассматривает свой рассказ как независимое литературное произведение (Tammi. P. 275).

188

Он же (Р. 279) убедительно аргументирует точку зрения, согласно которой повествовательные приемы Гумберта восходят к эстетике детектива, и, следовательно, Гумберт совсем не такой простодушный рассказчик, каким показался иным критикам.

189

D. Fowler (P. 148–151) явно преувеличивает, утверждая, что Гумберт — один из «любимцев» Набокова. Частично эта оценка вырастает из неточного прочтения сцены на озере, когда герой раздумывает, что неплохо бы утопить Шарлотту: поскольку Джоана Фарло спряталась поблизости, едва ли можно считать, что у Гумберта есть возможность совершить «идеальное преступление». А в то же время критик справедливо подчеркивает роль фатума в жизни Гумберта, что существенно уменьшает его личную вину.

190

Лекция «Искусство литературы и здравый смысл» была прочитана, как указывалось выше, примерно в 1951 году. 11 глава последней англоязычной версии мемуаров, в которой описывается «космическая синхронизация», впервые напечатана в журнале «Partisan Review» (сентябрьский номер за 1949 год). Приблизительно тогда же, указывает автор, он приступил к сочинению «Лолиты» (за десять лет до этого был написан по-русски рассказ на близкую тему, посмертно изданный под заглавием «Волшебник»), а завершил роман пять лет спустя (см. послесловие: «О книге, озаглавленной „Лолита“» // Nabokov V. The Annotated Lolita. P. 314).

191

Близкую к этой мысль высказывают и другие критики. См., например: Bell; Levine. Оба автора также считают, что во вневременном мире Гумберт с Лолитой жить не может. «Камера обскура» (1931) близка «Лолите» в том отношении, что злодей Роберт Горн применяет ко всем персонажам эстетический критерий. Однако же повествовательная форма данного романа позволяет автору открыто судить героя.

192

Nabokov V. Strong Opinions. P. 147.

193

См., например: Appel. Introduction // The Annotated Lolita. P. 409. Другие узоры, связанные с теннисом, описаны критиком в его книге Nabokov’s Dark Cinema. (P. 150).

194

Field. (VN. P. 316–317) замечает, что не нашел такой публикации во французских газетах того времени; по его словам, это скорее всего был один из ложных набоковских следов. К этому вопросу автор возвращается и в другой своей книге: Nabokov: His Life in Art (P. 323–324). A. Appel исследует образы тюрьмы во вступлении и примечаниях к книге: The Annotated Lolita. P. XX–XXI, lii, 438.

195

Boyd. Nabokov’s Ada. P. 238. Из рассуждений автора следует, что в жизни Гумберта играют роль и свободная воля, и игра случая. Например, пишет он, «если бы Гумберт не соблазнился мыслью поселиться у Джинни Мак-ку, он бы никогда не приехал в Рамздэл», а «если бы <…> случайно не заметил Лолиту, то <…> не остался бы на Лоунстрит, 342». В то же время герой, как следует из собственных его размышлений, фатально предрасположенный к нимфеткам, ни за что бы не пропустил девочку вроде Джинни (тем более что ее фамилия напоминает прозвище Куильти — «Кью» — и тем самым усиливает фаталистические обертоны). А тот факт, что Гумберт впервые видит Лолиту в сцене, явно пародирующей эпизоды с Аннабеллой на морском берегу, делает «случайность» этой первой встречи более чем сомнительной. Вообще пристрастие Набокова к теме рока и всевозможным узорам практически исключает возможность доказать отсутствие детерминизма в любом сочетании эпизодов.

196

W. Rowe (Nabokov’s Spectral Dimension. P. 67–73) также рассматривает эту возможность и прослеживает некоторые метеорологические образы.

197

Carl Proffer (P. 127) указывает на то, что, помимо всего прочего, грозовая туча связана и с церковью, где была Шарлотта во время «сцены на диване», что только обостряет символику этой последней.

198

B. Boyd (Nabokov’s Ada. P. 182–183, 187, 192, 194, 227) отмечает, что образы, связанные с водой и с русалками в «Аде», наводят на мысль о посмертном воздействии Люсеты на Вана и Аду.

199

Цит. по: Appel (The Annotated Lolita. P. 362).

200

Nabokov V. Lolita: A Screenplay. P. 81.

201

Литературные аллюзии составляют еще один постоянный узорный узел романа. Эти узоры интересно прослеживаются, см., например: Appel (The