волосатый глист. — Ср. в письме Набокова сходную характеристику: «Демидов, этот бородатый глист, со мной холодно-любезен» (BCNA. Letters to Vera Nabokov. 5 мая 1937 г.).

4

…потрясающее событие! Потрясающе-неприятное событие! — Первая из ряда отсылок к «Ревизору», ср.: «Бобчинский. Чрезвычайное происшествие! Добчинский. Неожиданное известие!» (Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч.: В 23 т. М.: Наука, 2003. Т. 4. С. 16).

5

Что за гадостные порядки? <…> Освободили досрочно… — В 1936 г. был досрочно освобожден из заключения один из экстремистов, совершивших убийство В. Д. Набокова, что ускорило переезд семьи Набоковых из Берлина в Париж в 1937 г. (Б01. С. 498). Об условиях досрочного освобождения Набоков консультировался у знакомого юриста, попросив его ориентироваться на законы, общие для европейских стран, включая и законы дореволюционной России (Там же. С. 557).

6

…«Камера Обскура» — лучшая фильма сезона!.. — Имеется в виду роман Набокова «Камера обскура» (1933), надежда на экранизацию которого возникла у Набокова в 1937 г., когда этим проектом занялся Фриц Кортнер. Планы обсуждались во время лондонской поездки Набокова в феврале 1937 г.: «Прочел (Кортнер. — А. Б.) мне два versions’a «Камеры» — ужасающих, по-моему. Кречмара вылечивает окулист, но он, возвратившись, скрывает от Магды свое прозрение и, притворяясь слепым, накрывает изменницу. Завтра опять встречаюсь, чтобы договориться окончательно об условиях. Он настроен крайне оптимистически, но нес, вообще, страшную ахинею» (BCNA. Letters to Vera Nabokov. 27 февраля 1937 г.). Вернувшись в Париж, Набоков вновь писал об этих планах: «…Camera выйдет под другим заглавием, если будут фильмовать. Кроме слепоты, кажется, ничего там не останется» (Там же. Март 1937 г.). Фильм был снят только в 1969 г. Тони Ричардсоном по сценарию Э. Бонда.

7

…выполнил Ростан и сыграла Дузе. — Эдмон Ростан (1868–1918) — французский поэт и драматург, чей стих в героической комедии «Сирано де Бержерак» (1897) считался образцом пластичности и выразительности. Элеонора Дузе (1858–1924) — знаменитая итальянская драматическая актриса, выступавшая с успехом во многих странах, в том числе в России (в 1891–1892, 1908 гг.). Ее игра отличалась революционным для того времени выражением личной, а не актерской индивидуальности. Прославилась исполнением ролей в пьесах Г. Д’Аннунцио и особенно Г. Ибсена.

8

…был продан наш дом и сад… — Отсылка к пьесе А. Чехова «Вишневый сад»; Любовь Раневская кроме имения продала также дачу в курортной Ментоне, где Набоков написал «Событие».

9

«Мой предок, воевода четырнадцатого века, писал Трощейкин через «ять»»… — Ирония Набокова заключается в том, что фамилия героя образована от презрительной формы Трощейка (от «тростить» — «свивать пряди; сдваивать», или, в переносном смысле, «повторять одно и то же, упорно стоять на своем» — Словарь Даля); вместе с тем боярин Трощейкин (фамилия которого писалась через «е», а не «ять») действительно жил в конце XIV— начале XV в. (см.: Н. М. Тупиков. Словарь древнерусских личных собственных имен. М.: Русский путь, 2004. С. 789).

10

…я вышла замуж за букву «ять». — Отсылка к пьесе А. Чехова «Свадьба», один из персонажей которой носит имя Иван Михайлович Ять.

11

Можете отложить попечение. Марфа. Какое печение? — Прием провоцирующего на поиски аллюзии вопроса-повтора, не раз примененный в пьесе, в данном случае призван напомнить монолог Бориса из трагедии А. Пушкина «Борис Годунов»: «Я думал свой народ / В довольствии, во славе успокоить, / Щедротами любовь его снискать — / Но отложил пустое попеченье: / Живая власть для черни ненавистна» (А.С.Пушкин. Полн. собр. соч.: В 10 т. 1978. Т. 5. С. 208).

12

…о пьесах <…> должно дать осечку. — Набоков обыгрывает известный афоризм А. П. Чехова, о котором впоследствии писал в связи со стилем Гоголя: «Знаменитый драматург как-то заявил <…> что если в первом действии на стене висит охотничье ружье, в последнем оно непременно должно выстрелить. Но ружья Гоголя висят в воздухе и не стреляют; надо сказать, что обаяние его намеков и состоит в том, что они никак не материализуются» (В. Набоков. Николай Гоголь // В. Набоков. Американский период. Собр. соч.: В 5 т. СПб., 1997. Т. 1. С. 435).

13

…если действительно я завтра отправлюсь <…> У меня как раз остались от нашего театра борода и парик. <…> Только смотрите, не испугайте пассажиров. — Реплики отсылают к двум эпизодам из чеховских пьес, ср. в «Чайке»: «Нина. <…> Вчера поздно вечером я пошла посмотреть в саду, цел ли наш театр. <…> Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе…» (А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинения. М.: Наука, 1978. Т. 13. С. 57); в «Трех сестрах»: «Кулыгин. Вчера в третьем классе у одного мальчугана я отнял вот усы и бороду <…> Наташа. <…> (Увидев Кулыгина, вскрикивает: тот смеется и снимает усы и бороду.) Ну вас совсем, испугали!» (Там же. С. 185–186).

14

Она как-то рекомендовала Лизу Станиславским… — Имена этих закулисных персонажей, как и упомянутого ранее Вишневского, возможно, отсылают к знаменитой постановке «Горя от ума» в МХТе (режиссеры В. И. Немирович-Данченко, К. С. Станиславский, 1906), с К. С. Станиславским в роли Фамусова и А. Л. Вишневским, одним из ведущих актеров МХТа первой трети XX в., в роли князя Тугоуховского. Лиза, служанка в доме Фамусовых в пьесе Грибоедова, таким образом, соотносится с Вериной прислугой Лизой.

15

…профессор Эссер… — Немецкое происхождение Шнап позволяет предположить, что здесь подразумевается одна из самых одиозных фигур в окружении Гитлера в 1920-х гг. Герман Эссер (Esser) (1900–1981), получивший скандальную известность своими любовными похождениями и фанатичным антисемитизмом. О. Штрассер назвал его «сексуальным маньяком» и «демагогом самого низкого пошиба» (О. Штрассер. Гитлер и я. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. С. 79). Эссер вместе с Ю. Штрайхером «организовал «Антисемитское движение», где они дали выход своей болезненной сексуальности, произнося непристойные речи, обличающие евреев во всех смертных грехах» (Там же. С. 80).

16

Вагабундова. — Речь этого персонажа представляет собой модернизированный раёшник балагана (ср. слова Любови: «Почему нужно из всего этого делать какой-то кошмарный балаган»). С. Сендерович и Е. Шварц трактуют образ Вагабундовой как «персонификацию балагана смерти», она «пришла посмотреть на смерть героя, и смерть — ее главная тема… О ее балаганном происхождении говорит ее фамилия — старинные кукольники-балаганщики были бродягами, вагабондами, или, на немецкий лад, вагабундами…» (С. Сендерович, Е.Шварц. Балаган смерти: заметки о романе B.В. Набокова «Bend Sinister». С. 356). Из многочисленных драма тических произведений, где персонифицированная смерть вводилась в круг персонажей, которые могли повлиять на образ Вагабундовой, помимо «Балаганчика» Блока, следует указать на «арлекинаду» Н. Евреинова «Веселая смерть», в которой появляется «Смерть с ухватками балаганной героини…» (см.: Н.Н. Евреинов. Драматические сочинения. СПб.: Издательство Бутковской, 1914. Т. 2. C. 89). В комедии Евреинова «Фундамент счастья» смерть предстает в образе «Черной дамы», которая в финале говорит стихами. В пьесе Рашильд «Madame la Mort» (1891, переведена О.И.Петровской под названием «Госпожа Смерть» и поставлена в театре В. Ф. Комиссаржевской в 1908 г.) смерть персонифицирована как «Женщина в вуали», в авторском определении которой указывается, что «это только образ, а не живое существо» (Французский символизм. Драматургия и театр. СПб.: Гиперион, 2000. С. 86).

17

…Известного Писателя: он стар, львист, говорит слегка в нос… — Несмотря на то что Набоков отрицал наличие прототипа у этого персонажа (см. вводный комментарий к пьесе), некоторые черты И. А. Бунина в нем очевидны. Это, конечно, отнюдь не означает, что Набоков таким образом «свел счеты» с писателем, как безапелляционно утверждал рецензент «Нового русского слова». Вероятно, в этом портрете отразилось впечатление Набокова от встреч с Буниным в Париже в январе 1936 г. и в начале 1937 г. В письме жене от 30 января 1936 г. Набоков рассказывал: «Только я начал раскладываться — было около половины восьмого, — явился в нос говорящий Бунин и, несмотря на ужасное мое сопротивление, «потащил обедать» к Корнилову — ресторан такой. Сначала у нас совершенно не клеился разговор <…> меня раздражало все, — и его манера заказывать рябчика, и каждая интонация, и похабные шуточки, и нарочитое подобострастие лакеев <…> Я так сердился (что с ним поехал обедать), как не сердился давно, но к концу и потом когда вышли на улицу, вдруг там и сям стали вспыхивать искры взаимности, и когда пришли в Кафе Мюра, где нас ждал толстый Алданов, было совсем весело. <…> Очень мне хорошо рассказывал Ив<ан> Ал<ексеевич>, как он был женат в Одессе, как сын у него шестилетний умер» (BCNA. Letters to Vera Nabokov. См. также об этой встрече: В. В. Набоков и И. А. Бунин. Переписка / Публ. Р. Дэвиса и М. Д. Шраера // С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 176–177). С середины 1930-х гг. восхищение Набокова Буниным постепенно сменяется критическим отношением: продолжая ценить его как поэта, Набоков пересмотрел свое мнение о нем как прозаике. Весной 1937 г. в Париже Набоков часто встречался с Буниным на людях, причем встречи эти только усиливали взаимное раздражение: «Какой это неприятный господин — Бунин, — писал Набоков жене. — С музой моей он еще туда сюда мирится, но «поклонниц» мне не прощает» (BCNA. Letters to Vera Nabokov. Весна 1937 г.). Рассказывая жене о «вечеринке» в обществе литераторов, артистов Русского театра и других лиц, объединенных идеей поддержания Русского театра, Набоков нелестно отнесся и о Бунине: «На днях приятненькая была вечеринка, нечего сказать: тра-ла-ла, Алданов во фраке, Бунин в мерзейшем смокинге, Хмара с гитарой и Кедровой, Ильюша <sic> в таких узких штанах, что ноги как две черных колбасы, милая, старая Тэффи — и все это в гнусно-роскошном особняке <…> Ну, конечно, пение пошлейшей «чарочки», одинокая ваза с шоколадом, крик хозяйки (про меня) «ой, он съедает весь шоколад!», вид из сплошного окна на остов растущей выставки, на луну. <…> Бунин все изображал мою «надменность» и потом прошипел: «вы умрете один и в страшных мученьях»» (Там же. 7 марта 1937 г.). Эти слова вложены Набоковым в уста Бунина в сцене обеда в ресторане, описанной в «Других берегах» (гл. 13, 3). 1 апреля 1937 г. Набоков разыграл Бунина, пустив слух, что ночью, пока «он кутил», его квартиру ограбили. Наутро к «весьма сердитому Ивану» прибыли репортеры (BCNA. Letters to Vera Nabokov. 1 апреля 1937 г.). В то время Набоков позволял себе шутливо-ироничные высказывания о Бунине, как, например, в открытке 3. Шаховской, посланной в 1938 г.: «Накануне нашего отъезда, средь ералаша укладки