ТН, с. 195-196).
Первая постановка «Актера» состоялась 13 октября 1841 г. на сцене Александрийского театра в бенефис Н. В. Самойловой 1-й. Роль Стружкина исполнял В. В. Самойлов, Кочергина — П. И. Григорьев 1-й, оба острохарактерные актеры. На полях списка действующих лиц в ЦР имеются режиссерские пометы об исполнителях.
Водевиль пользовался большой популярностью и вошел в число наиболее долговечных произведений этого жанра. Он продержался в репертуаре до 1863 г., исполнялся на сценах Большого, Александрийского и Михайловского театров.
В 1928 г., к пятидесятилетию со дня смерти Некрасова, в Государственном театре юных зрителей (17, 18 и 19 января) были поставлены пьесы Некрасова «Актер» и «Осенняя скука» (постановка Б. Зона, музыка И. М. Стрельникова, декорации Б. Бейера).
Появление «Актера» было замечено критикой. В. Г. Белинский в «Отечественных записках» (1841, No 11) изложил содержание водевиля, объяснив все движение его сюжета стремлением Стружкина доказать, «что актер не шут площадной, а артист» (Белинский, т. V, с. 503). В. С. Межевич в «Северной пчеле» (1841, No 246) воспользовался случаем, чтобы свести счеты с литературными недругами своего издания. Он обвинил Некрасова в присвоении сюжета водевиля Монье «Импровизированная семья» и задел Ф. А. Кони, заявив, что его водевили неоригинальны. Некрасова возмутил выпад Межевича, и он испытал желание опровергнуть его клеветнические обвинения. В ноябре 1841 г. он писал Ф. А. Кони: «Вчерась только я прочел в «Пчеле» брань своему «Актеру». Мерзавец Межевич опять кругом наврал и может быть уличен ‹…› Франц‹узского› вод‹евиля› я в глаза не видал, да и наз‹ван› он оригин‹альным› не мной, а Самойловым, на произвол которого оставил я пиесу, уехав из Петерб‹урга› ‹…› Может быть, пришлю статейку». Однако этого намерения писатель не осуществил.
«Актер» произвел впечатление на серьезных литераторов и деятелей театра. Во всяком случае, в произведениях Писемского и Островского можно усмотреть отзвуки этой пьесы. В написанном в 1851 г. рассказе «Комик» А. Ф. Писемский изобразил столкновение актера с дворянами — «любителями» театра, претендующими на утонченный вкус, но равнодушными к искусству и глядящими на Гоголя как на автора фарсов, а на актера-комика как на шута. Любопытная особенность сюжета рассказа — сочетание в нем мотива оскорбительного барского высокомерия и попытки комика «проучить» господ с эпизодом выступления барыши и Фанни с балетным номером качучи — дает основание предположить, что в рассказе Писемского отразилось впечатление от спектакля, в котором «Актер» исполнялся со вставным номером качучи.
Мотивы третирования дворянами артиста как шута и мистификации актерами богатых обывателей содержатся в комедии «Лес» (1871) Островского. В другой пьесе того же автора — «Последней жертве» (1878) — можно отметить перекликающийся с «Актером» Некрасова мотив интриг ростовщика-татарина, устраивающего браки своих должников — мотов и волокит с богатыми невестами. В пьесах Некрасова и Островского совпадают реплики: «Про невест наводим справки, Как стакнемся с женихом. От булавки до булавки Всё приданое сочтем» (см. выше, с. 128); «Аль ты свадьбы-то смотришь, как мы, грешные? Мы так глаза-то вытаращим, что не то что бриллианты, а все булавки-то пересчитаем» (Островский А. Н. Полн. собр. соч., т. IV. М., 1975, с. 327).
С. 116—117. …в среднюю блузу… дублет в угольную… карамболь… — термины игры на биллиарде. Блуза (луза) — отверстие в углу биллиардного стола (угольняя) или в середине длинного борта (средняя) с привешенной к нему сеткой. Дублет (дуплет) — удар, при котором играемый шар должен попасть в лузу, отразившись от борта. Карамболь — удар, при котором ударяющий шар попадает по двум другим, отскоком.
С. 121. Как это вы попали ~ благородному званию артиста.— Высмеивая барское пренебрежение к актеру и утверждая идеал актерской деятельности как сознательно избранного служения искусству, Некрасов полемизировал не только со взглядами великосветской публики и театральной администрации, но и с понятиями части актеров. Чиновничье отношение к своей службе, искательство, низкопоклонство перед сильными мира сего были присущи некоторым артистам императорских театров, угождением начальству стремившимся упрочить свое положение. «В основу труппы и оркестра им‹ператорских› т‹еатров› вошло много крепостных актеров и музыкантов богатого барства, таким образом, непривлекательный холопский элемент утвердился на сцене»,— писал А. Н. Островский, вспоминая труппу 1840-х гг. (цит. по кн.: Лакшин В. Я. А. И. Островский. М., 1976, с. 259).
С. 112. И Гаррик, и Кин, и Лекень, и Тальма! — Дэвид Гаррик (1717—1779), Эдмунд Кин (1787—1833) — знаменитые английские трагики, Анри-Луи Лекен (1729—1778) и Франсуа Жозеф Тальма (1763—1826) —крупнейшие актеры Франции.
С. 123—125. Явл. 7—8.— Создавая образ мнимой помещицы Сухожиловой, Некрасов ориентировался на традиции Гоголя и предвосхищал социальные типы драматургии Тургенева («Завтрак у предводителя»). Острота комического образа Сухожиловой состоит в том, что по самой сценической ситуации чванливый помещик Кочергин признает ее за свою нареченную сватью и таким образом «удостоверяет», что в изображении архангельской помещицы нет шаржа.
С. 132—135. Явл. 12.— Изготовление на продажу статуэток являлось распространенным промыслом, а разносчик с лотком таких изделий был привычной фигурой на улицах Петербурга. В. С. Садовников в Своей известной панораме Невского проспекта 1830-х гг. изобразил в числе других ремесленников и разносчика статуэток (см.: Панорама Невского проспекта. Воспроизведение литографий, исполненных И. и П. Ивановыми по акварелям В. С. Садовникова… Изд. подгот. И. Котельникова. Л., 1974). Как характерные представители беднейших слоев петербургского населения разносчики статуэток привлекли внимание писателей «натуральной школы». В 1843 г. молодой Д. В. Григорович, работая, по заданию Некрасова, над очерком «Петербургские шарманщики» для сборника «Физиология Петербурга», тщательно изучал быт итальянских ремесленников, в том числе разносчиков статуэток в Петербурге. В сборнике «Физиология Петербурга» была помещена иллюстрация Е. Ковригина, изображающая итальянца-«фигурщика», на лотке которого помещаются не только упомянутые в очерке Григоровича статуэтки кошки, Наполеона и «вечного амура с сложенными накрест руками» (Григорович, т. 1, с. 11), но и названные в водевиле Некрасова статуэтки Тальони в роли Сильфиды и Эльслер, танцующей качучу. В очерке Григоровича отмечено, что многие итальянские шарманщики в Петербурге, сколотив некоторые средства, основывали небольшие предприятия, такие, например, как «фабрика гипсовых фигур, как известно, раскупающихся плохо и за бесценок» (Григорович, т. 1, с. 14). Многочисленные полукустарные фабрики такого рода и поставляли разносчикам товар. Однако в большинстве случаев гипсовые копии отливались в формах, изготовленных по бронзовым и другим статуэткам с оригиналов хороших художников на специализированных предприятиях России и Европы. Статуэтка Ж. А. Барре «Фанни Эльслер, танцующая качучу», отлитая в Париже в 1836 г., была высоко оценена многими французскими газетами и журналами (см.: Ehrhard Auguste. Une vie de danseuse. 2-me ed. Paris, 1909, p. 265—266). Барре выполнил затем и статуэтку Тальони в роли Сильфиды. В России эти статуэтки имели большой успех и неоднократно копировались в гипсе.
Белинский, поясняя понятие «беллетристика», использовал факт популярности подобных статуэток: «…беллетристика относится к искусству, как статуйки для украшения каминов, столов, этажерок и окон, бюстики Шиллера, Гете, Пушкина, Вольтера, Жан-Жака Руссо, Франклина, Тальони, Фанни Эльслер и проч. относятся к Аполлону Бельведерскому, Венере Медической и другим памятникам древнего резца…» (Белинский, т. IV, с. 148—149).
