со множеством голов

Возбуждая страшный рев,

Пролетал на ним. Булату

Он посланником из аду

Показался б, если б он

Не был храбрым урожден…

Меч Булат свой припасает

И о битве размышляет,

Вдруг с ужасным криком Змей

Замахал крылом сильней,

Распустил его пошире

И, хоть весь тонул он в жире,

Так широко рот раззел,

Что Булата разом съел,

Проглотил его как муху

И пустился что есть духу, —

К дому ведьмы прилетел

И на землю разом сел…

«Выходи, моя Ягица,

Круглолица, белолица!

Я исполнил твой приказ:

Уж Булат теперь у нас!..»

Разрядившись как девица,

Прибежала тут Ягица,

Руку с радостью свою

Целовать дала Змею.

А меж тем он из утробы,

Не без радости и злобы,

Вдруг Булата возвратил.

«Как он нежен! Как он мил!

Не изволит ли белиться?

(Закричала тут Ягица);

Впрочем, это не беда,

Лишь была бы красота!»

Да и чмок его тут в губы.

Чуть Булат с досады зубы

Тут колдунье не разбил!..

«Чтобы черт тебя любил

(Закричал он), я не стану,

Я люблю одну Любану!»

«Ха, ха, ха, да хи, хи, хи! —

И пустилась во смехи! —

Полно, милый мой дружочек,

Мой прекрасный жизненочек,

Чем же я тебе худа?

Где же лучше красота?

Рот немножко широконек,

Нос изрядно великонек,

На макушке есть рога,

Словно кость одна нога,

Да немножко ухо длинно, —

Но зато ведь я невинна!

Вот что главное, дружок!» —

И опять Булата чмок!..

Чуть не выл Булат со злости.

«Ну, попал я в добры гости

(Говорил он про себя)…

Черт бы взял, Яга, тебя!..»

А Яга, палима страстью,

И ласкательством, и властью,

И приманками любви

На желания свои

Преклонить его стремится,

Но напрасно горячится —

Наш Булат всё «нет да нет!»

Произносит ей в ответ.

Так проходят дни и ночи,

Уж Булату нету мочи

У колдуньи старой жить,

Ласки дьявола сносить,

Быть в ужасном заточеньи, —

И действительно мученье

Жизнь так глупо проводить,

Лучше запросто — не жить!

Опечаленный и бледный,

О сестре он плачет бедной,

Знает верно, что она

Близ него заключена,

И не может с ней видаться,

Вместе горю предаваться,

Вместе ждать бедам конца.

«Хоть бы вестку до отца

Как послать, он, верно б, вскоре

Прекратил сыновне горе;

Чтоб детей освободить,

Рать прислал бы, может быть», —

Так мечтал Булат несчастный.

А меж тем в колдунье страстной

Жар любви не потухал,

А всё больше прибывал.

Наконец она однажды,

Вся полна любовной жажды,

Объявила, что Булат

Будет сам себе не рад,

Коль любовь ее отвергнет,

Что в тюрьму его повергнет,

Будет всячески язвить,

Не давать ни есть, ни пить,

Что она его измучит,

Да любить себя научит!

Не послушался Булат.

В сильной злобе, из палат,

Отвести его в темницу

Повелела тут Ягица.

И Булат был отведен,

В смрадный погреб посажен,

Заперт накрепко замками.

Плача горькими слезами,

Что затеять, он не знал, —

День за днем так протекал…

А Яга сильнее злилась,

Всё румянилась, белилась,

Завивала волоса,

Но ничуть ее краса

От того не возвышалась,

И по-прежнему осталась

Баба злобная Яга

Безобразна, как карга…

Глава пятая. СПРИРИДОНОВЫ БОГАТЫРСКИЕ ПОДВИГИ И О ПРОЧЕМ

Крепок, силен Спиридон,

В три недели вырос он,

В три недели укрепился,

К бранной жизни приучился;

Рос он в час до полвершка,

К удивленью старика,

Своего отца родного,

И всего люду честного…

В царстве шла о нем молва,

Что такая голова

У него, каких доселе

Царства вовсе не имели:

В царстве всех богатырей

Побеждал он как детей;

Силен, словно царь Самсон,

Королевич Спиридон,

Нет ни в чем ему преграды,

Никому не даст пощады, —

Что подковку разогнуть,

Что булавочку согнуть —

Для него одно и то же;

Был он в царстве всех пригоже,

Красных девушек любил,

Не ковшом — ведром он пил,

Доказать чтоб всем отвагу,

И вино и разну брагу…

Все дивилися ему,

Не спускал он никому,

Первый был в бою кулачном,

И в курении табачном,

И в подобных шалостях,

Озорник такой, что страх:

В царстве всех приколотивши,

Осрамивши, победивши,

Кто был славен удальством,

Стал для всех он словно гром,

Стали все его бояться

И как можно удаляться…

Вдруг стал скучен Спиридон:

Не любил без дела он

Проводить ни получасу —

За проказою проказу

И за жарким боем бой

Уважал он всей душой…

Он пришел к отцу однажды:

«Скоро ль мне свободу дашь ты,

Гой еси! родитель мой!

Я терзаюся тоской,

Здесь уж жить мне несподручно,

Жить без дела как-то скучно,

Нет простора ни уму,

Ни удальству моему.

Дай коня мне, дай мне волю —

Рыскать стану я по полю,

Дай мне щит да вострый меч —

Буду головы им сечь!

Богатырской стану силой

Хвастунов дружить с могилой,

Может быть, порой сыщу

Я себе и по плечу —

Тут-то я себя потешу:

Разом глотку перережу

Непреклонному врагу,

Замолчит он, ни гугу!

В разных царствах побываю,

Всех диковин повидаю,

Присмотрю себе жену

Да домой и улизну

За твоим благословеньем…» —

Он сказал отцу с почтеньем.

Приласкал его отец,

Прослезился, наконец

Молвил, слезы отирая:

«Ладно, братец, отпускаю,

Только больно не кути,

Поумней себя веди:

Не дерися с кем попало,

Право, проку будет мало,

Не уйти нам от беды,

Раскутишься если ты,

Если всякому злодею

Подставлять ты будешь шею,

Если, ради удальства,

Будешь дерзок на слова.

Неровен ведь челядинец —

Даст такой тебе гостинец,

Что костей не соберешь,

Без ноги домой придешь…»

Тут ему благословенье

Он дает на отправленье,

И отважный Спиридон,

Тем донельзя восхищен,

Дует с радости в ладоши,

Раздает прохожим гроши,

Песнь веселую поет

И вино ковшами пьет.

«То-то чадо уродилось,

Вечно б дралось, веселилось —

Он на все проказы лих;

Кабы больше нам таких,

Так бы, верно, наше царство

Превратилося в мытарство.

Впрочем, что же? Ничего!

Дурь пройдет ведь у него,

Будет во сто раз умнее!» —

Думал царь и веселее

Становился, а сынок

Пил настойку, как квасок,

Ел себе за кочнем кочень

И был весел очень, очень,

Без особенных баляс

То и знай — пускался в пляс.

Бой затеял напоследок:

Выбил окна у соседок,

Вызывал богатырей,

Побивал их как детей

И, чтоб помнили подольше,

Им рубцов наделал больше

На спине и на руках,

На боках и на ногах.

До утра попировавши

И часок-другой поспавши,

Начал он сбираться в путь.

Пал отец к нему на грудь

И опять давал наказы,

Не пускался чтоб в проказы,

Чтоб без толку не дрался

Или как не опился!

А не то задать и перцу

Посулил ему как шмерцу.

Спиридон сел на коня,

Как огонь на нем броня,

Меч в руках огромный блещет,

Он от радости трепещет,

Нетерпением горя,

Лобызает он царя,

Огорченную царицу

И красотку царь-девицу,

Бьет коня потом ногой

И уносится стрелой…

Едет день, и два уж едет,

О победах славных бредит,

С нетерпеньем встречи ждет,

Кто помимо не пройдет —

Рукавицу в рожу бросит

И сражаться с ним попросит.

«Верно, трусишь, нетопырь!» —

Грозно молвит богатырь

И опять всё дальше едет

Да о разных сечах бредит.

Раз он видит: на коне,

В латах кованых, в броне,

Едет витязь… То-то радость!

Спиридону шепчет младость:

«Наскочи скорей — и в бой,

Драться где ему с тобой!»

Спиридон летит стрелою,

Приготавливаясь к бою;

Витязь смотрит, удивлен.

«Что ж ты смотришь? (Спиридон

Закричал ему спесиво.)

Или я какое диво?

Становись-ка, становись,

Защищаться не ленись,

Будет тут тебе работы!» —

— «Право, драться нет охоты

(Молвил витязь) — жар такой,

Что дерися хоть нагой,

Так устанешь до упаду;

Дай-ка руку мне, как брату».

Спиридон свое поет:

«Видно, страх тебя берет,

Закоптить боишься рожу.

Коли так, тебя я брошу,

Верно, ты большой, брат, трус!»

(Говорит он.) —«Я дерусь!» —

Отвечает витязь грозно,

И начался бой сурьезный…

Долго дрались; Спиридон

Вдвое больше был силен,

Но еще не свыкся с битвой,

Он мечом махал как бритвой,

Но неверен был удар.

А другой уже был стар,

Помогал ему тот опыт,

Что в сраженьях частых добыт,

С ним никак он не плошал,

Все удары отражал.

Наконец, уставши драться,

Ну герои обниматься.

«Оба храбры мы равно,

Удальство у нас одно,

Будем лучше мы друзьями,

Вместе тешиться боями

Станем, странствуя везде

(Спиридон сказал). А где

Ты живешь? За чем пустился

В путь, давно ли веселился,

И когда опять домой

Ты отправишься, герой?» —

— «Я давным-давно из царства:

В силу некого коварства

Злобной Бабою-Ягой

Перл украден дорогой,

За грехи наши велики,

Дочка нашего владыки, —

Послан я ее сыскать

И злодейку наказать».

— «В самом деле? Это чудно!

Нам сыскать ее нетрудно:

Ездить буду я с тобой;

Только встречуся с Ягой,

Так ее я изувечу,

Истираню, искалечу,

Что забудет воровать,

Будет ноги нам лизать!»

И Светан со Спиридоном

Разменялися поклоном,

Словно братья обнялись,

В вечной дружбе поклялись,

С час еще потолковали,

Меж себя погоревали,

О царевне молодой

И решилися с Ягой

Поскорее как сойтиться,

Покровавее сразиться,

Разом дело всё решить

И царевну возвратить.

С тем и в путь они пустились,

Только той надеждой льстились,

Что Ягу как раз найдут

И во гроб ее сведут.

Глава шестая. СВИДАНИЕ ЦАРЕВИЧА БУЛАТА С СЕСТРОЙ И О ПРОЧЕМ

Время льется словно речка,

В жизни человек как свечка:

Проблеснет и догорит,

Только смрад распространит.

В мире счастие непрочно,

Только зло одно живет

И толстеет, и цветет;

Слабый сильного терзает,

Глупый умному мешает,

Всё идет наоборот,

Черт мутит честной народ.

Да к большой беде народа,

Кроме всякого урода,

Чтобы пакости творить

И вконец всех разорить,

Хоть и так уж люди слабы,

Завелися Яги-Бабы

И от ведьм отбоя нет,

Право, жаль взглянуть на свет!..

Проклинал, в темнице сидя,

Света божьего не видя,

Ведьму бедный наш Булат

На особенный свой лад…

Посылал он ей проклятья —

Их не стану повторять я,

Потому что насмешу,

Если все их расскажу.

Находясь в большом свирепстве,

Помышлять он стал о бегстве,

Стены стал с досады рыть

Да окошки колотить;

Проку было в том хоть мало,

Да надежда обольщала,

А с надеждою подчас

Вместо водки пьешь и квас.

Вот однажды приуставши,

Долго стену прорывавши,

Руки он сложил на грудь,

Лег немного отдохнуть.

Лишь заснул, пред ним виденья

Появились во мгновенье:

Наклонившися к нему,

Шепчут что-то все ему

На языке непонятном,

Но о чем-то о приятном;

Вдруг исчезли, лишь одно

С ним осталося. Оно

Долго пристально смотрело,

То краснело, то бледнело

И сказало наконец:

«Ты терпенья образец,

И за то тебе в награду

Дам я помощь и пощаду.

Терпеливо всё сноси,

Понапрасну не проси

У Яги себе прощенья —

Близок, близок день спасенья:

Всё случилося к добру,

Скоро ты найдешь сестру,

Добрый нрав твой мне угоден,

Скоро будешь ты свободен.

Не спеши лишь, подожди,

Да не сбейся как с пути!

А чтоб горю услажденье

Было, думай про спасенье.

Случай дам тебе такой:

Ты увидишься с сестрой, —

На, вот ключ: в твоей темнице

Есть проход к твоей сестрице —

Тут в стене направо дверь,

Отвори ее теперь,

Повидайся с ней немного,

Да смотри, наказан строго

Будешь, если чересчур

Засидишься, балагур».

Тут исчезло вдруг виденье…

«Что за чудо-сновиденье?

(Говорил Булат себе.)

Не угодно ли судьбе

Надо мною посмеяться?» —

Так дивился, а потом

Шарить стал в стене ключом,

Через темень полуночну

Отыскал он щель замочну:

Ключ однажды повернул —

Чрез порог вдруг свет блеснул,

Дверь сама собой открылась,

И сестра пред ним явилась.

От восторга сам не свой,

Он целуется с сестрой,

И пошла у них беседа,

Длилась долго, до рассвета, —

Про несчастие свое,

Про житье свое бытье

Миловзора рассказала

И от счастья трепетала,

Что, ее любимый брат,

С ней увиделся Булат.

«И уйти бы нам отсюда

(Говорит Булат) не худо,

Возвратиться бы к отцу,

Уж пора бедам к концу,

Много, много мы терпели,

Так придется неужели

Долго нам еще терпеть

И отрады не иметь?

Но уж мне пора в каюту!»

— «Погоди хотя минуту,

Посиди хоть до зари

Да со мной поговори.

Дома нет, кажися, ведьмы,

Можем дольше посидеть мы», —

Говорит ему она…

Вдруг, как будто сатана,

Ворвалася ведьма в двери:

«Эге-ге! какие звери!

Вот бы лихо провели,

К двери ключ себе нашли!

Мастера, как видно, шарить!

И изволят тарабарить!

Ладно — я вас накажу.

Власть свою я докажу

Над судьбиной вашей жалкой!»

Тут своей волшебной палкой

К ним она коснулась: вмиг

На их месте, вместо их,

Две статуйки показались,

Да недвижны и остались,

В землю накрепко вросли,

Не отдернешь от земли!

«Стойте тут себе, дубины!»

Тут разглаживать морщины

Ведьма стала на челе,

А потом на помеле,

Проюркнувши через кровлю,

Вновь отправилась на ловлю…

Туча по небу бежит,

Месяц на небе горит,

В роще свищет соловей,

Говорит с травой ручей,

Облетая вкруг кладбище,

Жадный ворон ищет пищи,

По долине на коне

Скачет путник при луне…

Кто ты, путник одинокой,

Едешь близко иль далеко?

Из палат ты, иль твой дом

Не сияет серебром?

Для чего ты среди ночи

Гонишь лошадь что есть мочи —

Иль, уставши от пути,

Хочешь кров скорей найти?

«Еду я из стран далеких,

Из палат царя высоких,

И гоню и день и ночь

Чтоб найти цареву дочь,

Изломать колдунье кости —

Я за тем к ней еду в гости,

Я царев посланный Серп:

На щите горит мой герб,

Меч в руке моей широкий…»

Едет Серп путем-дорогой,

В даль