дочь к ней приучила,

Не я ль ей первая дала

Понять, что конь и что стрела?»-

Так плачет грустная царица.

«Где дочь, где солнце царь-девица?

Где царства лучшая звезда,

Любимый перл, куда, куда

Она так долго запропала?

Ее уж нет! Ее украла

Из ада присланная тварь!»-

Взывает так печальный царь.

И в непритворном сокрушеньи

Они рыдают день и ночь,

Надежды нет увидеть дочь,

Надежды нет ее спасенья!..

Мгновенно царского несчастья

Весть по столице пронеслась,

Слеза горячего участья

С глаз добрых подданных слилась,

Они все искренне любили

Царя и царскую семью,

Под их правленьем мирно жили,

Благословляя жизнь свою,

Довольны мудрым их правленьем,

И были тягостней своих

Несчастья царские для них.

Веселье общим сокрушеньем

Сменилось всюду; резвый смех

И кроткий мир покинул всех.

Но кто найболее крушился,

В чью грудь всех глубже и сильней

Удар нечаянный вонзился

И страшный след оставил в ней?

Всех больше горевал Булат,

Похищенной царевны брат.

Он в тот же вечер в путь собрался,

Царю торжественно поклялся

Домой не быть до той поры,

Пока похищенной сестры

Из рук колдуньи не исхитит

И за позор не отомстит;

Святую клятву небо видит,

И если кто ей изменит,

Пускай оно того казнит…

Ему два спутника судьбою

В далеких странствиях даны:

Охотно храбрые герои,

Светан и Серп, утомлены

Однообразьем жизни дворской,

Направить путь к стране заморской

С ним согласились, дочь царя

Найти усердием горя,

С богатырями потягаться,

На дев чужбины посмотреть,

Победой громкой увенчаться

Иль так же громко умереть…

Один решимостью и силой

Уж доказал, что был не трус,

Его и бороду и ус

Давно седина серебрила.

Другой – на утре лучших лет,

Но уж знакомый с ратным боем,

Не в шутку прозванный героем,

Красавец, царства пышный цвет.

 

<< Глава вторая >> о происхождении Яги и о прочем

Готов день ясный закатиться;

Три храбрых витязя верхом

По полю скачут – пыль клубится,

И брызжут искры янтарем.

Природа дремлет. В темной дали

Чернеет лес. Они к нему,

Но тут, загадкою уму,

Им три распутия предстали.

Который путь туда ведет,

Где их царевну заточили,

Кто угадает, кто поймет?

Подумав так они решили:

«Нас трое, три дороги тут

В три страны разные ведут,-

Итак, обнимемся, простимся,

Дорогу каждый изберем,

И в страны разные помчимся,

Авось царевну и найдем!..»

Три храбрых витязя обнялись,

Поклялись дружбой и расстались…

Булат избрал середний путь.

Луны не видно, в небе тучи,

Кругом Булата лес дремучий;

Булату грустно, ноет грудь,-

Один!.. Но нашего героя

Наутро ждет забава боя,

И лучше нам печаль и ночь

Прогнать скорей со сцены прочь.

Вот утро. Люди, пробудитесь,

Пора вам действовать, пора!

Без остановки ехал витязь

Дремучим лесом до утра;

Лес миновал; пред ним равнина

Лежит, роскошна как картина,

Цветами пышно убрана,

Благоуханий амброй нежной,

Как райский сад, напоена.

Невольно к думе безмятежной

Сердца настраивает вид

Природы юной и цветущей, —

Булат заснул под пышной кущей.

Но вот он встал, коня бодрит

И снова скачет! Видит: в поле

Пасутся два коня на воле,

Из-под седла, как из трубы,

Выходят дымные столбы.

Он едет дале. Видит: дева

Накрепко за руки у древа

Стоит привязана; стеня,

Как бы о помощи взывает,

Кого-то, в горести кляня,

Своим злодеем называет.

Булат долину в изумленьи

Окинул из конца в конец

И ясно понял наконец

Причину странного явленья…

Со всею яростью врагов,

Миримых лишь за дверью гроба,

Дрались два витязя; их слов

Постигнуть смысл могла лишь злоба.

Но ясно было, что ценой

Победы плачущая дева…

Исполнен праведного гнева,

С участьем к жертве молодой,

Столь огорченной, неутешной,

Младой Булат летит поспешно

На место битвы роковой.

«Оставьте бой поносный свой,

Мечей бесславить не дерзайте,

Плод преступления вкусить

Себя мечтой не обольщайте!

Должны прощенья вы просить

У девы, вами оскорбленной,

Или мой меч непосрамленный

Ее злодеям будет мстить!» —

Воскликнул витязь, обнажая

Кровавый меч; между собой

Враги, сраженье забывая,

К Булату кинулись стрелой.

Один на двух Булат выходит

Там, где так долг ему велит,

И в чести силу он находит,

Перун сам за него разит.

Они сошлись. Удар удачный

Поверг на землю одного,

Он захлебнулся кровью мрачной.

Теперь один на одного…

Не трусы оба, ловки, статны,

Навострены мечи булатны,

Кому же пасть, кому же жить,

Кому кого похоронить?

Кто будет гением сей битвы,

В цветах победного венца,

И за чью душу слать молитвы

К престолу вечного творца?

 

Видали ль вы, когда две тучи

Стремятся в мутных небесах

Одна к другой? Уж только шаг

Их делит; грянул гром могучий,

Столкнулись плотно грудь о грудь:

Одна рассеялась, другая,

Свободно крылья расправляя,

Проходит гордо спорный путь…

 

Летят обломки их броней,

Дождем из стали сыплют искры,

Освирепелые как тигры

И каждый сам себя сильней,

С безумной храбростию оба

Дерутся; кровью обагрен

И отвратителен как злоба

Булатов враг; уж ранен он,

Но страшно меч его сверкает.

Под охраненьем крепких лат,

Еще не ранен наш Булат,

Но глубже броню пробивает

На нем удалый меч врага.

В бою минута дорога,

Заплатишь жизнью за ошибку.

В тот миг, как с радостной улыбкой

Булатов враг заносит меч,

Чтоб вмиг главу ему рассечь,

Булат в подставленную шею

Вонзает острый меч злодею.

Стремглав сраженный враг упал:

«Достоин быть мой победитель

Царевны молодой властитель!»-

Он прошептал – и жить престал…

 

Хоть, по правилу, Булата

Оставлять бы здесь не надо,

А вести об нем лишь речь,

Но должно на час пресечь

Нам об нем повествованье:

Побуждает нас желанье

Повидаться час-другой

С Бабой злобною Ягой…

Злей она любого черта,

Хоть какого хочешь сорта.

Это, как и почему,

Непонятно хоть уму,

Но поистине правдиво.

Только, видишь, вот в чем диво:

Черт варил двенадцать баб

(Он, вишь, был сердечком слаб,

Был влюблен он в них по уши,

Да надули, злые души!);

Кипятком вода кипела,

Вверх бросалась пена бела,

А колдуньям нипочем,

Черта дразнят языком,

Улыбаются, хохочут,

Чертов люд честной порочат,

Брызнут пеной в сатану

Да и спрячутся ко дну…

Сатана чертовски злился,

По-каковски ни бранился,

Чуть со злости караул

Не кричал. Вдруг как зевнул,

Да закашлял: серный пламень,

Медь, железо, глина, камень —

Всё на баб, им всем назло,

Повалилось, полило.

Вмиг старухи призатихли.

«Вот что вам за фигли-мигли!»-

Закричал тут сатана

И достал старух со дна.

Стал разглядывать их молча:

«Фи! Да сколько этто желчи,

Злости, разных славных штук,

Право, просто вон из рук!..

Что сравнится с ихней злостью,

Зло срослося с каждой костью,

Это просто первый сорт,

Ей-же-ей, как честный черт!-

Наконец сказал он тихо…-

Поступлю я с ними лихо;

Ну, теперь дрожи весь мир,

Будет нам тут вечный пир,

Будем чаще вас тревожить…

Знаю, как здесь зло умножить:

Чтоб была позлее тварь,

Все двенадцать этих харь

Я в одну соединяю

И такую сочиняю

Злую бабу, что она

Будет тот же сатана,

То есть я, своей особой!»

Тут он вываренной злобой

Начал тело наливать

Да над ним что-то шептать.

Вышла баба: оглянулась,

Миру злобно улыбнулась

И, лишь только на часок

Увидала чертов рог,

Прямо черта хвать по морде.

Закипела радость в черте;

«Будь мне старшая сестра,

Ты, как вижу я, добра…-

Сатана сказал и в щеку

Чмок красотку краснооку…-

Будь ты Бабою-Ягой,

С костяной ходи ногой,

Я тебя тотчас пристрою,

Не давай людям покою,

Да собьешь каких с пути,

Верны счеты им веди…

Как приблизишься ты к аду,

Дам за всех тебе награду!»

Тут исчез вдруг сатана…

Вот теперь, я чай, ясна

Вам причина, по которой

Ни с ленивцем, ни с обжорой,

Ни с разбойником она

Быть не может сравнена.

Всех Яга превосходила,

В ней вся дьявольская сила

Находилася в одной…

Дни летели чередой.

По чертовскому наказу,

Не теряя даром часу,

Зло она творила всем,

Иногда кое за чем

Приближалася и к аду,

Получала там награду

И опять заняться злом

В мир пускалася потом.

Раз случайно, ради шутки,

Забралась она на сутки

К Тихомиру в царство, – там

Счета нет ее делам

И позорным, и бесстыдным,

Человечеству обидным.

Там царевну невзначай,

Чтоб схватить хотя на чай

С сатаны, она украла,

У себя ее держала,

Не пускала никуда,

Запирала ворота

На замок, как уходила;

А царевна всё грустила,

Всё рыдала ночь и день

И была бледна как тень…

В одиночестве страдала,

Как уйти, она не знала:

Пятиглавый страшный Змей

Наблюдал всегда за ней…

Дом колдуньи был так страшен,

По углам двенадцать башен,

Ров кругом, и нет моста…

Вся околица пуста,

Тут нигде жилья не видно…

Но хоть вчуже жить обидно,

А уж всё, чем умирать,

Лучше малость подождать,

Не придет ли час спасенья,

Или, может, сожаленье

На Ягу вдруг нападет

И она ее снесет,

Возвратит в родное царство…

А колдуньино коварство

Всё росло. На целу ночь

Улетала она прочь,

Возвращалася с добычей.

И такой у ней обычай:

Угождай чем больше ей,

Тем она всё злей да злей!

Змей служил ей преусердно,

Люд губил немилосердно,

Приносил домой тела,

А колдунья их брала,

В разны твари превращала

Иль варила и съедала…

 

<< Глава третья >> Царевна Любана и царевич Спиридон

Скоро сказка говорится,

Да не скоро то творится,

Что рассказывают в ней…

Победив богатырей,

Подошел Булат наш к древу,

Отвязал младую деву,

Потупил смущенный взор

И завел с ней разговор…

«Я девица не простая

(Так, Булата озирая,

Начала она): мой род,

Царством властвуя, живет

И богато и счастливо,

Всех окольных царств на диво.

Я дочь царская Любана,

Надо мною слишком рано

Разразилася беда.

Я, беспечна, молода,

Проживала беззаботно,

Но судьбе было угодно

Наказать меня: злодей —

Царь соседний Федосей —

Как-то раз меня увидел,

Вдруг влюбился – и похитил.

Был с отцом моим он враг,

Не надеялся никак,

Быв беднее всех в округе,

Получить меня в супруги,

Да и мне он не был люб,

Потому что очень глуп…

Он скакал без остановки,

Не давал коню сноровки,

Вдруг сегодня встречу нам

Здесь попался царь Варлам.

Он, как знала я, давненько

Был влюблен в меня маленько…

Лишь меня увидел он,

Страшно сделался взбешен,

Закричал, мечом захлопал,

Страшно конь под ним затопал,

Он с него тотчас сошел,

Речь с противником завел,

За меня с ним поругался.

Впрочем, тот не испугался,

Слез с усталого коня,

Привязал скорей меня,

И пошла у них потеха,

Но мне было не до смеха:

Беспокойна и грустна,

Дум мучительных полна,

Я стояла, чуть дышала,

Смерть на помощь призывала,

Чтоб спастися от беды,

Вдруг явился, витязь, ты…»

И она благодаренье

За нежданное спасенье

Тут Булату воздает…

А Булат не узнает

Сам себя от восхищенья

И какого-то смущенья,

Страстен взгляд его очей,

Странен смысл его речей…

Но томить я вас не стану:

Он влюбляется в Любану

Просто-запросто и ей

Объясняется скорей,

Без дальнейших прибауток,

Как внушил ему рассудок.

Тут Любана покраснела,

На Булата посмотрела

И влюбилася сама,

Просто молвить, без ума.

Решено было: согласье

На взаимное их счастье

У родителей просить…

Жарко друг друга любить

Поклялись они до гроба

И пустилися в путь оба,

Чтоб царевну отыскать

И спокойней пировать

После свадьбу. Конь Варлама,

Не сердитый, хоть упрямый,

Был младой царевной взят,

Посадил ее Булат;

Он сказал было невесте,

Что не худо б ехать вместе,

Да, стыдлива и скромна,

Заупрямилась она…

 

Третий день они уж скачут,

То надеются, то плачут

О царевне молодой,

Что украдена Ягой,

Ждут с часу на час с ней встречи,

И о ней лишь только речи

Меж собой они ведут,

Либо песенки поют

Про любовну страсть друг к другу

Да про скучную разлуку…

День под вечер уж склонялся,-

Конь Булата спотыкался, —

Нет ни лесу, ни жилья,

Всё песчанее земля.

Ждут, не выедут ли в поле,

Где б пустить коней по воле

И самим поотдохнуть:

Утомил их долгий путь,

Да известно, что и голод,

Как ни будь себе тут молод,

Всё не тетка, а скорей

Лютой мачехи лютей,

А они давно не ели:

На пути нет даже ели,

А не только что дерев,

Чуть стоящих от плодов,

Как бывало это прежде…

Едут далее, в надежде

Степь песчану миновать,

Луг цветущий увидать,

Но напрасно ожиданье…

Солнце тмит свое сиянье,

Вечер мрачный настает,

Конь чем далее вперед,

Тем песок всё глубже, глубже…

«Эх, прости, создатель! глуп же

Я, вернуться бы назад!»-

Размышляет так Булат.

А Любана без движенья,

Словно некое виденье,

На коне своем сидит,

Ничего не говорит.

В ней давно ослабла сила,

И уздечку опустила

От усталости рука…

Сильно их гнетет тоска,

Холод, голод и усталость:

Камень тут взяла бы жалость!

Но Булат не за себя

Плакал, всей душой любя

Черноокую Любану,

Он бы снес больнее рану,

Лишь была б только она

От беды сохранена…

 

Уж кони едва ступали,

Беспрестанно подымали

Вверх песчаные столбы…

Не уйти, знать, от судьбы!

Ночь кругом, на что решиться?

«Лучше нам остановиться,

До рассвета подождать,

Чтоб коней не потерять»,-

Говорит Булат Любане,

Не заметивши в тумане,

Что Любана чуть жива —

Нет ответа на слова.

Испугался он ужасно

И к царевне стал несчастной

Громко, жалобно взывать…

Стало на небе светать,

Он остатками настоя

Лил в лицо ей, громко воя,

И, печальна и бледна,

Вдруг опомнилась она;

Стали думать о спасеньи,

Тут завидел в отдаленьи

Поле пышное Булат,

Поскакал, сердечно рад,

Он туда с больной Любаной.

Вдруг, о ужас! словно пьяный,

Пошатнулся в страхе он,

Словно громом поражен:

На него, в змеиной