этаких красоточек

Уж не найдешь у нас.

Хоть есть, конечно, славные,

Да знаете, не так,

Не слишком образованы,

Не скажут слова в смак.

А брат-то у красавицы

Уж парень пожилой,

Должно быть, из Японии,

Костюм такой смешной.

Халат на нем поношенный,

Из толстого сукна,

Веревкой подпоясанный,

Как сторы у окна.-

А вот еще оказия,

Ну кто б подумать мог,

Ренель, старушка дряхлая,

Родила разом трех.

Мадам Капель из Австрии

Шесть разом родила —

Да, впрочем, баба крепкая

Лет в 30, не стара;

Все мальчики смирнехонько

На столике лежат,

У столика их матери,

Как есть, они сидят.-

Вот штука любопытная,

А страшно посмотреть,

Такой ужасной смертию

Не дай бог умереть.-

А рожи все прегадкие,

Смотреть – так страх берет,

Так, кажется, и бросится

Да кожу обдерет.

Ужасная история:

Какой-то граф весной

Отправился в Германию

Со всей своей семьей,

Наследство пребогатое

Он ехал получать.

В корчме остановилися

От бури ночевать.

Давно уж все по комнатам

Особым разошлись

И спать, когда всё стихнуло,

Покойно улеглись;

Вдруг страшные разбойники

Напали на корчму,

Сам грозный Гран-Диаволо,

Нет спуску никому!!

И старого, и малого,

И женщин, и мужчин

Колотят напропалую,

Не спасся ни один.

Всё живо так представлено,

Так жалостно глядят

Все графские дитяточки,

И видно, что кричат.

Граф, стиснутый злодеями,

Стоит уж чуть живой,

Слуга его валяется

С разбитой головой.

Тут сам и Гран-Диаволо,

Сердито так глядит,

Он держит нитку жемчугу

И спрятать норовит,

А может быть, и четки то,

Известно, что бандит

Сначала богу молится,

А после уж кутит,-

Ба, ба, а это что за рожи,

А это что за генерал?

Зачем себе и адъютанту

Он сажей рожу замарал?

Ах нет, да как бы вам не сажей,

Его уж бог так уродил,

Ведь это Гейнрих, царь Доминго

Что после сам себя убил.-

Bonjour, madame Шарлота Гаген,

И вы, которой целый мир

С таким усердьем восхищался,

Вы, улетевший наш кумир,

И вы, краса, с подмосток сцены

В такое общество пришли,

И вы, прекрасная сирена,

Среди великих сей земли!

Вот герцог Брауншвейгский Карл,

Он целый век пропировал.

Здесь Карл X, добрый царь,

Недолго был он на престоле,

На нем он с честью восседал,

Его оставил поневоле.

Леон XII, он добрый

Был церкви западной главой

И замечателен своею

Необыкновенной красотой.

А это что за старичок,

Танцует с бабой молодою?

То Жак, тирольский мужичок,

С своей девятою женою.

Здесь жертва варварства и зверства

Великой нации детей,

Погибла средь своей столицы

От рук подвластных ей людей.

То рень Мария Антоанета,

Ее убили в цвете лет.

Почтеннейшая публика,

Уж дали вы два рублика,

Так что и толковать,

Как гривны-то не дать?

А фокусы отличные

Представит жид смешной,

Ну точно как естественный,

А он ведь не живой.

Да вам уж эта нация

Известна наперед:

Хоть мертвый жид, а за пояс

Он всякого заткнет;

Уж так они рождаются,

С такою головой,-

Другой жиденок маленький,

А вострый ведь какой.

Наш жид ужасный фокусник,

Творит он чудеса,

Как будто бы колдун какой,

Отводит всем глаза.

Он сделает вам яица

Из ягод и плодов

И превратит крыс маленьких

В огромнейших котов;

Придите, так увидите,

Ужаснейший он плут,

Лимоны, сливы, яблоки

В руках его растут.

Пред ним фигурка славная

На столике стоит,

Как кончит, так хозяина

За труд благодарит.

Но я обязан в заключенье

Почтенной публике сказать,

Я сам германец, не умею

Стихов по-русски написать,

Просил об этом я другого,

А сам осмелюсь вас просить:

Мои фигуры восковые

Благоволите посетить.

Когда угодно приходите,

Мы будем рады завсегда,

Собак лишь только не водите

Да не курите, господа.

Шинели, зонтики и палки

Прошу в передней оставлять.

Потом всяк может объективно

По нашим комнатам гулять,

На всё смотрите субъективно,

Прошу руками лишь не брать.

От слишком частых потрясений

И кукла может пострадать.

Теперь скажу вам со смиреньем:

Мне честь вас видеть дорога,

Я остаюсь с моим почтеньем

(Жан Шульт), Покорный ваш слуга.

 

(1843)

177-180. ИЗ РОМАНА «ЖИЗНЬ И ПОХОЖДЕНИЯ ТИХОНА ТРОСТНИКОВА»

1

Как тут таланту вырасти,

Как ум тут развернешь,

Когда в нужде и сырости

И в холоде живешь!

Когда нуждой, заботою

Посажен ты за труд

И думаешь, работая:

Ах, что-то мне дадут!

Меняешь убеждения

Из медного гроша —

На заданные мнения

Глупца иль торгаша.

Преступным загасителем

Небесного огня,

Искусства осквернителем —

Прозвали вы меня.

Пусть так!.. Я рад: губительно

Стремленье ко всему,

Что сердцу так мучительно,

Что сладко так уму.

Я рад, что стал похожее

С бесчувственной толпой,

Что гаснут искры божии

В груди моей больной,

Что с каждым днем недавние,

Под гнетом суеты,

Мне кажутся забавнее,

Порывы и мечты…

Я рад!.. О, бремя тяжкое

Валится с плеч…

……………………..

Скорей, скорей!..мучители,

Готов я променять

Завидный чин художника,

Любимца горних стран,

На звание сапожника,

Который вечно пьян.

 

(1843)

 

2

Нарядов нет – прекрасный пол

Капризится, тоскует, плачет;

Наряды есть – прекрасный пол

Под потолок в восторге скачет.

 

(1841,1843)

 

3

В понедельник

Савка мельник,

А во вторник

Савка шорник,

С середы до четверга

Савка в комнате слуга,

Савка в тот же четверток

Дровосек и хлебопек,

Чешет в пятницу собак,

Свищет с голоду в кулак,

В день субботний всё скребет

И под розгами ревет,

В воскресенье Савка пан —

Целый день как стелька пьян.

 

(1843 или 1844)

 

4

Ужели должен я страдать?

Ужели мой удел – могила?

Как догадаться, как понять,

За что она мне изменила?..

Я угождать старался ей,

Любил так страстно, так глубоко…

И даже пред свиданьем с ней

Читал романы Поль де Кока!

 

(1843 или 1844)

181.

… И он их не чуждался в годы оны

И вычитал оттуда, что она

Курит сигары, носит панталоны

И с мужем развелась и влюблена

В какого-то повесу…

 

1843 или 1844

182-183. ИЗ ФЕЛЬЕТОНА «ХРОНИКА ПЕТЕРБУРСКОГО ЖИТЕЛЯ»

1

 

По свету я бродил: повсюду люду тощи

Рассудком и душой, а телом толстяки;

Здесь человечество волнуется, как дрожжи,

И производит – пустяки!

 

(1844)

 

2

 

Расторгнут наш союз корыстью кровожадной,

И счастье и любовь судьбина отняла,

Теперь и слезы лью над банкою помадной,

Которую она на память мне дала.

Теперь не радость я – позор на сердце чую

И вот уж третий день не ел,

И скоро, может быть, туда перекочую,

Где всем страданиям предел!..

 

(1844)

184-185. Из фельетона «Петербург и петербургские дачи»

1

 

А здоровье? Уж не наше ль

Славно крепостью стальной?

Но скорее немца кашель

Схватишь, друг любезный мой.

Здесь и русская натура

Не защита, трынь-трава!

Уж у нас архитектура

Летних зданий такова!

Словно доски из постели,

Наши стены толщиной,

И в стенах такие щели,

Что пролезешь с головой.

Дует в спину, дует в плечи,

Хоть закутавшись сиди,-

Беспощадно гаснут свечи

И последний жар в груди.

А когда на долы свыше

Благодатный дождик льет,

Не укроешься под крышей —

Он и там тебя найдет.

На дорожках грязь и слякоть,

И, скучая день и ночь,

Ты готов со злости плакать —

Но слезами не помочь!

 

Но бывают дни в неделе,

Солнце ярко так горит

И приветно во все щели

И в окошко к нам глядит,

И бежишь тут из лачужки

По лесной дороге вдаль,

Чтоб кукуканьем кукушки

Разогнать свою печаль,

Чтоб пред солнечным закатом

На лужайке полежать

И еловым ароматом

Для здоровья подышать,

Чтоб могла тебе природа

Все открыть свои плоды,

Чтоб скорей тебя в урода

Превратили комары…

Отвратительное племя!

Жгут, тиранят и язвят…

И хорошее-то время

Превращают в сущий ад.

В лето крови благородной

Выпьют, верно, самовар.

Ведь комар, мой друг, – природный,

Не булгаринский комар…

 

(1844)

 

2

 

Цветущие нивы, журчащий ручей,

Зеленые рощи да кусты

Далеко, далеко сманили людей,

И даже трактиры все пусты!

Ни хлопанья пробок, ни алых ланит,

Ни криков корысти азартной…

И сонный лакей молчалив и сердит,

И плачет маркер в биллиардной,

И гневно ворчит: «Не к добру! не к добру!»-

И вдруг к биллиарду подскочит,

И яростно хлопнет шаром по шару,

И в сотый раз кий переточит.

Лишь изредка тощий чиновник придет

И в «Пчелку» с довольною миной

Уставит глаза; улыбнется, зевнет

И спросит обед в два с полтиной…

Лишь изредка купчик, гуляка и мот,

Бутылку шампанского спросит,

Прольет половину, другой не допьет

И слуг удивленных обносит.

 

………………………….

На улице пыль, духота, пустота

И запах гниющей капусты,

И даже в любимом театре места

Частенько, поверишь ли? пусты.

Увы! не залучишь веселых гостей

………………………….

 

(1844)

186. Из рецензии на «Воскресные посиделки»

При бесталанности стихов ты не пиши

И человечества собою не смеши;

Не славу тем себе, а стыд приобретешь,

Что ты стишищами дубовыми несешь…

 

(1844)

187-189. Пародии на стихи «картофель, харч благословенный…»

1

 

Крапива! драгоценная трава!

Когда у мужика все кадки пусты,

С тобою щи варят вместо капусты,

И во крестьянстве ты сытна и здорова!

Ты даже нрав порочный исправляешь

И к трезвости пьянчугу возвращаешь,

Когда на старости, колюча и жестка,

В руках десятского (ты хлещешь мужика).

 

2

 

Устрицы! харч благословенный!

Во время жарости для всех бесценный!

Кто хлебом не нуждается,

Устрицами нередко пропитается.

Устрицы и вкусны, и сытны, и сладки,

Поганства в них нет, и лишь гадки

Те люди, которые врут,

Что устрицы гадость, и устриц не жрут!

 

3

 

Артишоки, вот харч благословенный,

В обед и не обед для всех бесценный,

Артишоки и вкусны, и сытны, и сладки,

Поганства в них нет, и лишь гадки

Те люди, которые мнят,

Что артишоки гадки, и их не едят!

 

(1844)

190-191. Из фельетона «Преферанс и солнце»

1

И СКУЧНО, И ГРУСТНО

И скучно, и грустно, и некого в карты надуть

В минуту карманной невзгоды…

Жена?.. но что пользы жену обмануть?

Ведь ей же отдашь на расходы!

Засядешь с друзьями, но счастия нет и следа —

И черви, и пики, и всё так ничтожно.

Ремизиться вечно не стоит труда,

Наверно играть невозможно…

Крепиться?.. Но рано иль поздно обрежешься вдруг,

Забыв увещанья рассудка…

И карты, как взглянешь с холодным вниманьем вокруг,-

Такая пустая и глупая шутка!..

 

(1844)

 

2

Грешник великий,

Ты обратился!

В черви и пики

Снова влюбился!

Вновь предо мною

Клонишь ты выю…

Ты ль, дерзновенный,

Думал спастися?..

Раб мой презренный,

Впредь берегися!

Жатвы богаты,

Жать не умеешь!..

Если врага ты

Злого имеешь —

Дерзки поступки

Брось и смирися!

Тайны прикупки,

Тайны ремиза,

Вражьи уловки,

Сердце их, душу —

Сколько ни ловки,-

Всё обнаружу!..

Спи же спокойно!

Раньше проснися,

Благопристойно

Принарядися.

Минет день скучный,

Мрак воцарится;

Року послушный,

Сядь равнодушно —

Бойся сердиться!

Бойся свихнуться,

Бойся ремизов…

Можешь вернуться

С тысячью призов!..

 

(1844)

192-195. Из водевиля «Петербургский ростовщик»

1

РОСТОВЩИК

Было года мне четыре,

Как отец сказал:

«Вздор, дитя мое, всё в мире!

Дело – капитал!»

И совет его премудрый

Не остался так:

У родителя наутро

Я украл пятак.

Страсть навек к монете звонкой

Тотчас получив,

Стал у всех я собачонкой,

Кто богат и чив.

Руки, ноги без зазренья

Всем лизал, как льстец,

И семи лет от рожденья

Был уж я подлец!

(То есть так только в народе

Говорится, а зато

Уж зарыто в огороде

Было кое-что.)

Говорят, есть страсти, чувства —

Незнаком, не лгу!

Жизнь, по-моему, – искусство

Наживать деньгу.

Знать, во мне раненько скупость

Охладила кровь:

Рано понял я, что глупость —

Слава, честь, любовь,

Что весь свет похож на лужу,

Что друзья – обман,

И затем лишь лезут в душу,

Чтоб залезть в карман,

Что от чести от злодейки

Плохи барыши,

Что подлец, кто без копейки,

А не тот, кто без души.

И я свыкся понемногу

С ролею скупца

И, ложась, молился богу,

Чтоб прибрал отца…

Добрый, нежный был родитель,

Но в урочный час

Скрылся в горнюю обитель,

Навсегда угас!

Я не вынес тяжкой раны,-

Я на труп упал

И, обшарив все карманы,

Горько зарыдал…

Продал всё, что было можно

Хоть за грош продать,

И деньжонки осторожно

Начал в рост пускать…

Чтоб нажиться – лез из кожи,

Лук да редьку ел,

Ни спины, ни рук, ни рожи,

Верьте, не жалел!

Всех завел, провел и вывел,

С кем сойтись пришлось,

И, пока не оплешивел,

Брал процент с волос:

Вырастать им как угодно

Волю я давал

И в цирюльню ежегодно

Косу продавал.

И теперь зато, под старость,

Есть немножко тут.

 

<< (хлопает по карману.) >>

 

Пусть приходят люди в ярость,

Говорят: он плут!

Шутки!.. нет, побольше стою!

Я ведь знаю свет:

Лишь тряхни-ка я казною

Да задай обед,

Все в объятья тотчас к плуту,

Все в родню, в друзья —

Я честнейший в ту ж минуту…

Что, не так ли… а???

 

(1844)

 

2

Наша книжная торговля

Так уж исстари идет:

Простачков невинных ловля —

Первый авторов доход!

В кабинете примут знатно

И сигарочку дадут,

И почтеннейшим печатно,

И умнейшим назовут;

С аккуратностью большою

Рассчитают барыши,

А издашь – махни рукою

И в подвалы положи!

Разорили – и отстали —

Всякий с ним уже не тот!

Только деньги размотали —

Глядь, господь другого шлет!

С ним опять развязка та же…

Я и сам богат бывал,

Жил когда-то в бельэтаже,

Всех морочил, надувал;

Драл с живых и с мертвых шкуру,

Не боялся никого,

А попал в литературу —

И надули самого.

Здесь хватило б и для внуков,

Да сто книжек издал в год,

И теперь карман мой звуков

Никаких не издает!

 

(1844)

 

3

Я люблю простор и барство

И живу, как жили встарь!

Я – обширнейшего царства

Полновластный государь.

Широки мои владенья —

У меня с давнишних пор

Десять тысяч душ именья

И осьмнадцать тысяч свор!

Дом величественной формы

Прочно выстроен для псов,-

Я скупаю им для корма

Старых кляч со