Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:PDFTXT
Полное собрание стихотворений. Том 2

труппу,

То космы разрешит носить.

А сам не ест ни щей, ни супу,

Не может вин заморских пить.

В пиесах, ради высших целей,

Вне брака допустил любовь

И капельдинерам с шинелей

Доходы предоставил вновь;

Смирившись, с автором «Гамлета»

Завесть знакомство пожелал,

Но бог британского поэта

К нему откушать не прислал.

Укоротил балету платья,

Мужчиной женщину одел,

Но поздние мероприятья

Не помогли – театр пустел!

Спились таланты при Ликурге,

Им было нечего играть:

Ни в комике, ни в драматурге

Охоты не было писать;

Танцорки как ни горячились,

Не получали похвалы,

Они не то чтобы ленились,

Но вечно были тяжелы.

В партере явно негодуют,

Свет божий Киселю не мил,

Грустит: «Чиновники воруют,

И с труппой справиться нет сил!

Вчера статуя командора

Ни с места! Только мелет вздор

Мертвецки пьяного актера

В нее поставил режиссер!

Зато случился факт печальный

Назад тому четыре дня:

С фронтона крыши театральной

Ушло три бронзовых коня!»

 

Кисель до гроба сценой правил,

Сгубил театр – хоть закрывай!-

Свои седины обесславил,

Да не попасть ему и в рай.

Искусство в государстве пало,

К великой горести царя,

И только денег прибывало

У молодца-секретаря:

Изрядный капитал составил,

Дом нажил в восемь этажей

И на воротах львов поставил,

Сбежавших перелив коней…

 

Мораль: хоть крепостные стены

И очень трудно разрушать,

Однако храмом Мельпомены

Трудней без знанья управлять.

Есть и другому поученью

Тут место: если хочешь в рай,

Путеводителем к спасенью

Секретаря не избирай.

 

(21 августа 1865)

58. БАЛЕТ

Дианы грудь, ланиты Флоры

Прелестны, милые друзья,

Но, каюсь, ножка Терпсихоры

Прелестней чем-то для меня;

Она, пророчествуя взгляду

Неоцененную награду,

Влечет условною красой

Желаний своевольный рой…

Пушкин

 

Свирепеет мороз ненавистный.

Нет, на улице трудно дышать.

Муза! нынче спектакль бенефисный,

Нам в театре пора побывать.

 

Мы вошли среди криков и плеска.

Сядем здесь. Я боюсь первых мест,

Что за радость ослепнуть от блеска

Генеральских, сенаторских звезд.

Лучезарней румяного Феба

Эти звезды: заметно тотчас,

Что они не нахватаны с неба —

Звезды неба не ярки у нас.

 

Если б смелым, бестрепетным взглядом

Мы решились окинуть тот ряд,

Что зовут «бриллиантовым рядом»,

Может быть, изощренный наш взгляд

И открыл бы предмет для сатиры

(В самом солнце есть пятнышки). Но —

Немы струны карающей лиры,

Вихорь жизни порвал их давно!

 

Знайте, люди хорошего тона,

Что я сам обожаю балет.

«Пораженным стрелой Купидона»

Не насмешкасердечный привет!

Понапрасну не бейте тревогу!

Не коснусь ни военных чинов,

Ни на службе крылатому богу

Севших на ноги статских тузов.

Накрахмаленный денди и щеголь

(То есть купчик – кутила и мот)

И мышиный жеребчик (так Гоголь

Молодящихся старцев зовет),

Записной поставщик фельетонов,

Офицеры гвардейских полков

И безличная сволочь салонов —

Всех молчаньем прейти я готов!

До балета особенно страстны

Армянин, персиянин и грек,

Посмотрите, как лица их красны

(Не в балете ли весь человек?).

Но и их я оставлю в покое,

Никого не желая сердить.

Замышляю я нечто другое —

Я загадку хочу предложить.

 

В маскарадной и в оперной зале,

За игрой у зеленых столов,

В клубе, в думе, в манеже, на бале,

Словом: в обществе всяких родов,

В наслажденьи, в труде и в покое,

В блудном сыне, в почтенном отце,-

Есть одно – угадайте, какое? —

Выраженье на русском лице?..

Впрочем, может быть, вам недосужно.

Муза! дай – если можешь – ответ!

Спору нет: мы различны наружно,

Тот чиновник, а этот корнет,

Тот помешан на тонком приличьи,

Тот играет, тот любит поесть,

Но вглядись: при наружном различьи

В нас единство глубокое есть:

Нас безденежье всех уравняло —

И великих и малых людей —

И на каждом челе начертало

Надпись: «Где бы занять поскорей?»

Что, не так ли?..

История та же,

Та же дума на каждом лице,

Я на днях прочитал ее даже

На почтенном одном мертвеце.

Если старец игрив чрезвычайно,

Если юноша вешает нос —

Оба, верьте мне, думают тайно:

Где бы денег занять? вот вопрос!

 

Вот вопрос! Напряженно, тревожно

Каждый жаждет его разрешить,

Но занять, говорят, невозможно,

Невозможнее долг получить.

Говорят, никаких договоров

Должники исполнять не хотят;

Генерал-губернатор Суворов

Держит сторону их, говорят…

Осуждают юристы героя,

Но ты прав, охранитель покоя

И порядка столицы родной!

Может быть, в долговом отделенье

Насиделось бы всё населенье,

Если б был губернатор другой!

 

Разорило чиновников чванство,

Прожилась за границею знать;

Отчего оголело дворянство,

Неприятно и речь затевать!

На цветы, на подарки актрисам,

Правда, деньги еще достаем,

Но зато пред иным бенефисом

Рубль на рубль за неделю даем.

Как же быть? Не дешевая школа

Поощрение граций и муз…

Вянет юность обоего пола,

Терпит даже семейный союз:

Тщетно юноши рыщут по балам,

Тщетно барышни рядятся в пух —

Вовсе нет стариков с капиталом,

Вовсе нет с капиталом старух!

Сокрушаются Никольс и Плинке,

Без почину товар их лежит,

Сбыта нет самой модной новинке

(Догадайтесь – откройте кредит!),

Не развозят картонок нарядных

Изомбар, Андрие и Мошра,

А звонят у подъездов парадных

С неоплаченным счетом с утра.

Что модистки! Злосчастные прачки

Ходят месяц за каждым рублем!

Опустели рысистые скачки,

Жизни нет за зеленым столом.

Кто, бывало, дурея с азарту,

Кряду игрывал по сту ночей,

Пообедав, поставит на карту

Злополучных пятнадцать рублей

И уходит походкой печальной

В думу, в земство и даже в семью

Отводить болтовней либеральной

Удрученную душу свою.

С богом, друг мой! В любом комитете

Побеседовать можешь теперь

О кредите, о звонкой монете,

Об «итогах» дворянских потерь,

И о «брате» в нагольном тулупе,

И о том, за какие грехи

Нас журналы ругают и в клубе

Не дают нам стерляжьей ухи!

Там докажут тебе очевидно,

Что карьера твоя решена!

 

Да! трудненько и даже обидно

Жить,- такие пришли времена!

Купишь что-нибудьдерзкий приказчик

Ассигнацию щупать начнет

И потом, опустив ее в ящик,

Долгим взором тебя обведет,-

Так и треснул бы!..

 

Впрочем, довольно!

Продолжать бы, конечно, я мог,

Факты есть, но касаться их больно!

И притом, сохрани меня бог,

Чтоб я стих мой подделкою серий

И кредитных бумаг замарал,-

«Будто нет благородней материй?»-

Мне отечески «некто» сказал.

С этим мненьем вполне я согласен,

Мир идей и сюжетов велик:

Например, как волшебно прекрасен

Бельэтажнастоящий цветник!

Есть в России еще миллионы,

Стоит только на ложи взглянуть,

Где уселись банкирские жены,-

Сотня тысяч рублей, что ни грудь!

В жемчуге лебединые шеи,

Бриллиант по ореху в ушах!

В этих ложах – мужчины евреи,

Или греки, да немцы в крестах.

Нет купечества русского (стужа

Напугала их, что ли?). Одна

Откупщица, втянувшая мужа

В модный свет, в бельэтаже видна.

Весела ты, но в этом веселье

Можно тот же вопрос прочитать.

И на шее твоей ожерелье

Погодила б ты им щеголять!

Пусть оно красоты идеальной,

Пусть ты в нем восхитительна, но —

Не затих еще шепот скандальный,

Будто было в закладе оно:

Говорят, чтобы в нем показаться

На каком-то парадном балу,

Перед гнусным менялой валяться

Ты решилась на грязном полу,

И когда возвращалась ты с бала,

Ростовщик тебя встретил – и снял

Эти перлы… Не так ли достала

Ты опять их?.. Кредит твой упал,

С горя запил супруг сокрушенный,

Бог бы с ним! Расставаться тошней

С этой чопорной жизнью салонной

И с разгулом интимных ночей;

С этим золотом, бархатом, шелком,

С этим счастьем послов принимать.

Ты готова бы с бешеным волком

Покумиться, чтоб снова блистать,

Но свершились пути провиденья,

Всё погибло – и деньги, и честь!

Нисходи же ты в область забвенья

И супругу дай дух перевесть!

Слаще пить ему водку с дворецким,

«Не белы-то снеги» распевать,

Чем возиться с посольством турецким

И в ответ ему глупо мычать

 

Тешить жен – богачам не забота,

Им простительна всякая блажь.

Но прискорбно душе патриота,

Что чиновницы рвутся туда ж.

Марья Савишна! вы бы надели

Платье проще!- Ведь как ни рядись,

Не оденетесь лучше камелий

И богаче французских актрис!

Рассчитайтесь, сударыня, с прачкой

Да в хозяйство прикиньте хоть грош,

А то с дочерью, с мужем, с собачкой

За полтину обед не хорош!

 

Марья Савишна глаз не спускала

Между тем с старика со звездой.

Вообще в бельэтаже сияло

Много дам и девиц красотой.

Очи чудные так и сверкали,

Но кому же сверкали они?

Доблесть, молодость, сила – пленяли

Сердце женское в древние дни.

Наши девы практичней, умнее,

Идеал их – телец золотой,

Воплощенный в седом иудее,

Потрясающем грязной рукой

Груды золота…

 

Время антракта

Наконец-то прошло как-нибудь.

(Мы зевали два первые акта,

Как бы в третьем совсем не заснуть.)

Все бинокли приходят в движенье —

Появляется кордебалет.

Здесь позволю себе отступленье:

Соответственной живости нет

В том размере, которым пишу я,

Чтобы прелесть балета воспеть.

Вот куплеты: попробуй, танцуя,

Театрал, их под музыку петь!

 

Я был престранных правил,

Поругивал балет.

Но раз бинокль подставил

Мне генерал-сосед.

 

Я взял его с поклоном

И с час не возвращал,

«Однако, вы – астроном!»-

Сказал мне генерал.

 

Признаться, я немножко

Смутился (о профан!):

«Нет… я… но эта ножка

Но эти плечи… стан…»-

 

Шептал я генералу,

А он, смеясь, в ответ:

«В стремленьи к идеалу

Дурного, впрочем, нет.

 

Не всё ж читать вам Бокля!

Не стоит этот Бокль

Хорошего бинокля…

Купите-ка бинокль!..»

 

Купил!- и пред балетом

Я преклонился ниц.

Готов я быть поэтом

Прелестных танцовщиц!

 

Как не любить балета?

Здесь мирный гражданин

Позабывает лета,

Позабывает чин,

 

И только ловят взоры

В услужливый лорнет,

Что «ножкой Терпсихоры»

Именовал поэт.

 

Не так следит астроном

За новою звездой,

Как мы… но для чего нам

Смеяться над собой?

 

В балете мы наивны,

Мы глупы в этот час:

Почти что конвульсивны

Движения у нас:

 

Вот выпорхнула дева,

Бинокли поднялись;

Взвилася ножка влево

Мы влево подались;

 

Взвилася ножка вправо

Мы вправо… «Берегись!

Не вывихни сустава,

Приятель!»- «Фора! bis!»

 

Bis!.. Но девы, подобные ветру,

Улетели гирляндой цветной!

(Возвращаемся к прежнему метру!)

Пантомимною сценой большой

Утомились мы, вальс африканский

Тоже вышел топорен и вял,

Но явилась в рубахе крестьянской

Петипа – и театр застонал!

Вообще мы наклонны к искусству,

Мы его поощряем, но там,

Где есть пища народному чувству,

Торжество настоящее нам;

Неужели молчать славянину,

Неужели жалеть кулака,

Как Бернарди затянет «Лучину»,

Как пойдет Петипа трепака?..

Нет! где дело идет о народе,

Там я первый увлечься готов.

Жаль одно: в нашей скудной природе

На венки не хватает цветов!

 

Всё – до ластовиц белых в рубахе —

Было верно: на шляпе цветы,

Удаль русская в каждом размахе…

Не артистка – волшебница ты!

Ничего не видали вовеки

Мы сходней: настоящий мужик!

Даже немцы, евреи и греки,

Русофильствуя, подняли крик.

Всё слилось в оглушительном «браво»,

Дань народному чувству платя.

Только ты, моя Муза! лукаво

Улыбаешься… Полно, дитя!

Неуместна здесь строгая дума,

Неприлична гримаса твоя…

Но молчишь ты, скучна и угрюма…

Что ж ты думаешь, Муза моя?..

 

на конек ты попала обычный

На уме у тебя мужики,

За которых на сцене столичной

Петипа пожинает венки,

И ты думаешь: «Гурия рая!

Ты мила, ты воздушно легка,

Так танцуй же ты «Деву Дуная»,

Но в покое оставь мужика!

В мерзлых лапотках, в шубе нагольной,

Весь заиндевев, сам за себя

В эту пору он пляшет довольно,

Зиму дома сидеть не любя.

Подстрекаемый лютым морозом,

Совершая дневной переход,

Пляшет он за скрипучим обозом,

Пляшет он – даже песни поет!..»

 

А то есть и такие обозы

(Вот бы Роллер нам их показал!)-

В январе, когда крепки морозы

И народ уже рекрутов сдал,

На Руси, на проселках пустынных

Много тянется поездов длинных…

 

Прямиком через реки, поля

Едут путники узкой тропою:

В белом саване смерти земля,

Небо хмурое, полное мглою.

От утра до вечерней поры

Всё одни пред глазами картины.

Видишь, как, обнажая бугры,

Ветер снегом заносит лощины;

Видишь, как эта снежная пыль,

Непрерывной волной набегая,

Под собой погребает ковыль,

Всегубящей зиме помогая;

Видишь, как под кустом иногда

Припорхнет эта малая пташка,

Что от нас не летит никуда —

Любит скудный наш север, бедняжка!

Или, щелкая, стая дроздов

Пролетит и посядет на ели;

Слышишь дикие стоны волков

И визгливое пенье метели…

Снежно – холодно – мгла и туман

И по этой унылой равнине

Шаг за шагом идет караван

С седоками в промерзлой овчине.

 

Как немые, молчат мужики,

Даже песня никем не поется,

Бабы спрятали лица в платки,

Только вздох иногда пронесется

Или крик:»Ну! Чего отстаешь?-

Седоком одним меньше везешь!..»

 

Но напрасно мужик огрызается.

Кляча еле идет – упирается;

Скрипом, визгом окрестность полна.

Словно до сердца поезд печальный

Через белый покров погребальный

Режет землю – и стонет она,

Стонет белое снежное море

Тяжело ты – крестьянское горе!

 

Ой ты кладь, незаметная кладь!

Где придется тебя выгружать?..

 

Как от выстрела дым расползается

На заре по росистым травам,

Это горе идет – подвигается

К тихим селам, к глухим деревням.

Вон – направо – избенки унылые,

Отделилась подвода одна,

Кто-то молвил: «Господь с вами, милые!»-

И пропала в сугробах она…

 

Чу! клячонку хлестнул старичина…

Эх! чего ты торопишь ее!

Как-то ты, воротившись без сына,

Постучишься в окошко свое?..

 

В сердце самого русского края

Доставляется кладь

Скачать:PDFTXT

Полное собрание стихотворений. Том 2 Некрасов читать, Полное собрание стихотворений. Том 2 Некрасов читать бесплатно, Полное собрание стихотворений. Том 2 Некрасов читать онлайн