на складном стуле; снег около него утоптан,
под ногами ковер. Близ него прислонены к дереву три штуцера со
взведенными курками. В нескольких шагах от него, сзади, мужик —
охотник с рогатиной.
<< КН. ВОЕХОТСКИЙ >>
подходя к барону с своего, соседнего нумера
Теперь, барон, вы видели природу,
Вы видели народ наш?
<< БАРОН >>
И не мог
Не заключить, что этому народу
Пути к развитью заградил сам бог.
<< КН. ВОЕХОТСКИЙ >>
Да! да! непобедимые условья!
Но, к счастию, народ не выше их:
Невежество, бесчувственность воловья
Полезны при условиях таких.
<< БАРОН >>
Когда природа отвечать не может
Потребностям, которые родит
Развитие,- оно беды умножит
И только даром страсти распалит.
<< КН. ВОЕХОТСКИЙ >>
Вы угадали мысль мою: нелепо
В таких условьях просвещать народ.
На почве, где с трудом родится репа,
С развитием банан не расцветет.
Нам не указ Европа: там избыток
Во всех дарах, по милости судеб;
А здесь один суровый черный хлеб
Да из него же гибельный напиток!
И средства нет прибавить что-нибудь.
Болото, мох, песок – куда ни взглянешь!
Не проведешь сюда железный путь,
К путям железным весь народ не стянешь!
А здесь – вот, например, зимой —
Какие тут возможны улучшенья?..
Хоть лошадям убавьте-ка мученья,
Здесь мужику, что вышел за ворота,
Кровавый труд, кровавая борьба:
За крошку хлеба капля пота —
Вот в двух словах его судьба!
Его сама природа осудила
На грубый труд, неблагодарный бой
И от отчаянья разумно оградила
Невежества спасительной броней.
Его удел – безграмотство, беспутство,
Убожество и чувством, и умом,
Его узда – налоги, труд, рекрутство,
<< БАРОН >>
So, so…
СЦЕНА ПЯТАЯ
Пальцов и Миша.
на No 1-ом. К Пальцову подходит со своего нумера Миша.
<< МИША >>
Еще не скоро выйдет зверь…
Покаместь приведем-ка в ясность
То время, как «свобода», «гласность»,
Которыми набили мы теперь
Оскому, как незрелыми плодами,
Не слышались и в шутку между нами.
Когда считался зверем либерал,
Когда слова «общественное благо»
И произнесть нужна была отвага,
Которою никто не обладал!
Когда одни житейские условья
Сближали нас, а попросту расчет,
И лишь в одном сливались все сословья,
Что дружно налегали на народ…
<< ПАЛЬЦОВ >>
Великий век, когда блистал
Среди безгласных поколений
<< МИША >>
Ты, думаю, охоту на двуногих
Застал еще в ребячестве своем.
Слыхал ты вопли стариков убогих
И женщин, засекаемых кнутом?
Я думаю, ты был не полугода
И не забыл порядки тех времен,
Когда, в ответ стенаниям народа,
Мысль русская стонала в полутон?
<< ПАЛЬЦОВ >>
Великий век – великих мер!
«Не рассуждать – повиноваться!»-
Девиз был общий; сам Гомер
Не смел Омиром называться.
<< МИША >>
Припомни, как в то время золотое
Учили нас? Раздолье-то какое!
Сын барина, чиновника, князька
Настолько норовил образоваться,
Чтоб на чужие плечи забираться
Три фазиса дворянское развитье
Прекрасные являло нам тогда:
В дни юности – кутеж и стеклобитье,
Наука жизни – в зрелые года
(Которую не в школах европейских —
Мы черпали в гостиных и лакейских ),
И, наконец, заветная мечта —
Почетные, доходные места…
Припомнил ты то время золотое,
Которого исчадье мы прямое,
Припомнил? – Ну, так полюбуйся им!
Как яблоню качает проходящий,
Весь занятый минутой настоящей,
Желанием одним руководим —
Набрать плодов и дале в путь пуститься,
Не думая, что много их свалится,
Которых он не сможет захватить,
Которые напрасно будут гнить,-
Так русское общественное древо,
Кто только мог, направо и налево
Раскачивал, спеша набить карман,
Не думая о том, что будет дале…
Мы все тогда жирели, наживали,
Все… кроме, разумеется, крестьян…
Да в стороне стоял один, печален,
Тогдашний чистоплотный либерал;
Он рук в грязи житейской не марал,
Он для того был слишком идеален,
<< ПАЛЬЦОВ >>
О ком ты говоришь?
<< МИША >>
В литературе
Описан он достаточно: его
Прозвали «лишним». Честный по натуре,
Он был аристократ, гуляка и лентяй;
Избыточно снабженный всем житейским,
Следил он за движеньем европейским…
<< ПАЛЬЦОВ >>
Да это – я!
<< МИША >>
Как хочешь понимай!
Тип был один, оттенков было много.
Судили их тогда довольно строго,
Что мы добром должны их поминать…
Честен мыслью, сердцем чист!
Помню я твой взор мечтательный,
Созерцающий, читающий,
С неотступною хандрой
По Европе разъезжающий,
Для действительности скованный,
Верхоглядом жил ты, зря,
Ты бродил разочарованный,
Красоту боготворя;
Всё с погибшими созданьями
Да с брошюрами возясь,
Наполняя ум свой знаньями,
Обходил ты жизни грязь;
Ты на улице истории
С полицейским избегал;
Злых, надменных, угнетающих,
Лишь презреньем ты карал,
Не спасал ты утопающих,
Но и в воду не толкал…
Ты, в котором чуть не гения
Долго видели друзья,
Рыцарь доброго стремления
И беспутного житья!
Хоть реального усилия
Ты не сделал никогда,
Чувству горького бессилия
Подчинившись навсегда,-
Всё же чту тебя и ныне я,
Я люблю припоминать
На челе твоем уныния
Беспредельного печать:
Ты стоял перед отчизною,
Честен мыслью, сердцем чист,
Воплощенной укоризною,
<< ПАЛЬЦОВ >>
Куда ж девались люди эти?
<< МИША >>
Бог весть! Я не встречаю их.
Их песня спета – что нам в них?
Герои слова, а на деле – дети!
Да! одного я встретил: глуп, речист
И стар, как возвращенный декабрист.
В них вообще теперь не много толку.
Мудрейшие достали втихомолку
Такого рода прочные места,
Где служба по возможности чиста,
И, средние оклады получая,
Не принося ни пользы, ни вреда,
Живут себе под старость припевая;
За то теперь клеймит их иногда
Предателями племя молодое;
Но я ему сказал бы: не забудь —
Кто выдержал то время роковое,
Есть отчего тому и отдохнуть.
Бог на помочь! бросайся прямо в пламя
И погибай…
Но, кто твое держал когда-то знамя,
Тех не пятнай!
Не предали они – они устали
Покинул их дух Гнева и Печали
На полпути…
– —
Тогдашнюю литературу,
У ней была задача: как-нибудь
Намеком натолкнуть на честный путь
К развитию способную натуру…
Хорошая задача! Не забыл,
Я думаю, ты истинных светил,
Отметивших то время роковое:
Белинский жил тогда, Грановский, Гоголь жил,
Еще найдется славных двое-трое —
У них тогда училось всё живое…
Белинский был особенно любим…
Молясь твоей многострадальной тени,
Позволь смиренно преклонить колени!
В те дни, как всё коснело на Руси,
Дремля и раболепствуя позорно,
Твой ум кипел – и новые стези
Прокладывал, работая упорно.
Ты не гнушался никаким трудом:
«Чернорабочий я – не белоручка!»-
Говаривал ты нам – и напролом
Шел к истине, великий самоучка!
Ты нас гуманно мыслить научил,
Едва ль не первый вспомнил об народе,
Едва ль не первый ты заговорил
О равенстве, о братстве, о свободе…
Недаром ты, мужая по часам,
На взгляд глупцов казался переменчив,
Но пред врагом заносчив и упрям,
С друзьями был ты кроток и застенчив.
Не думал ты, что стоишь ты венца,
Самим собой и жизнью до конца
Святое недовольство сохраняя,-
То недовольство, при котором нет
Ни самообольщенья, ни застоя,
С которым и на склоне наших лет
Постыдно мы не убежим из строя,-
То недовольство, что душе живой
Не даст восстать противу новой силы
За то, что заслоняет нас собой
И старцам говорит: «Пора в могилы!»
– —
Грановского я тоже близко знал —
Я слушал лекции его три года.
Великий ум! счастливая природа!
Но говорил он лучше, чем писал.
Оно и хорошо – писать не время было:
Почти что ничего тогда не проходило!
Бывали случаи: весь век
Считался умным человек,
А в книге глупым очутился:
Пропал и ум, и слог, и жар,
Как будто с бедным приключился
Апоплексический удар!
Когда же в книгах будем мы блистать
Всей русской мыслью, речью, даром,
А не заиками хромыми выступать
С апоплексическим ударом?..
– —
Перед рядами многих поколений
Прошел твой светлый образ; чистых впечатлений
И добрых знаний много сеял ты,
Друг Истины, Добра и Красоты!
Пытлив ты был: искусство и природа,
Наука, жизнь – ты всё познать желал,
И в новом творчестве ты силы почерпал,
И в гении угасшего народа…
И всем делиться с нами ты хотел!
Не диво, что тебя мы горячо любили:
Терпимость и любовь тобой руководили.
Ты настоящее оплакивать умел
И брата узнавать в рабе иноплеменном,
От нас веками отдаленном!
Готовил родине ты честных сыновей,
Провидя луч зари за непроглядной далью.
Как ты любил ее! Как ты скорбел о ней!
Как рано умер ты, терзаемый печалью!
Когда над бедной русскою землей
Заря надежды медленно всходила,
Созрел недуг, посеянный тоской,
Которая всю жизнь тебя крушила…
Да! славной смертью, смертью роковой
Грановский умер… кто не издевался
Над «беспредметною» тоской?
Но глупый смех к чему не придирался!
«Гражданской скорбью» наши мудрецы
Прозвали настроение такое…
Над чем смеяться вздумали, глупцы!
Опошлить чувство силятся какое!
Поверхностной иронии печать
Мы очень часто налагаем
Зато – достойное презренья уважаем!
Нам юноша, стремящийся к добру,
Смешон восторженностью странной,
А зрелый муж, поверженный в хандру,
Смешон тоскою постоянной;
Не понимаем мы глубоких мук,
Которыми болит душа иная,
Внимая в жизни вечно ложный звук
И в праздности невольной изнывая;
Не понимаем мы – и где же нам понять?-
Что белый свет кончается не нами,
Что можно личным горем не страдать
И плакать честными слезами.
Что туча каждая, грозящая бедой,
Нависшая над жизнию народной,
В душе живой и благородной!
– —
Да! были личности!… Не пропадет народ,
Обретший их во времена крутые!
Мудреными путями бог ведет
Тебя, многострадальная Россия!
Попробуй усомнись в твоих богатырях
Доисторического века,
Когда и в наши дни выносят на плечах
Всё поколенье два-три человека!
– —
Как ты меня, однако ж, взволновал!
Не шуточное вышло излиянье,
Я лучший перл со дна души достал,
Чистейшее мое воспоминанье!
Мне стало грустно… Надо попадать,
По мере сил, опять на тон шутливый…
…………………………….
<<(В лесу раздается сигнальный выстрел и вслед за тем крики, трещотки, хлопушки. Охот- >>
<< ники поспешно расходятся на свои нумера и становятся на стороже, со взведенными >>
<< штуцерами…)>>
2
ПЕСНЯ О ТРУДЕ
Кто хочет сделаться глупцом,
Тому мы предлагаем:
Пускай пренебрежет трудом
И жить начнет лентяем.
Хоть Геркулесом будь рожден
И умственным атлетом,
Всё ж будет слаб, как тряпка, он
Нет в жизни праздника тому,
Кто не трудится в будень.
Терпим пчелами трутень;
Когда ж общественной нужды
Придет крутое время,
Ты всем двойное бремя.
Когда придут зараза, мор,
Ты первый кайся богу,
Но смерть найдет дорогу!..
Кому бросаются в глаза
В труде одни мозоли,
Тот глуп, не смыслит ни аза!
Страдает праздность боле.
Когда придет упадок сил,
Хандра подступит злая —
Верь, ни единый пес не выл
Тоскливее лентяя!
Итак, о славе не мечтай
Трудись по силам и желай,
Чтоб испустить последний вздох
Не в праздности – в работе,
Как старый пес мой, что издох
Над гаршнепом в болоте!..
3
Отпусти меня, родная,
Отпусти не споря!
Я не травка полевая,
Я взросла у моря.
Корабли мне снятся,.
Скучно! в этой жизни вялой
Дни так долго длятся.
Здесь, как в клетке, заперта я,
Сон кругом глубокий,
Отпусти меня, родная,
Где сама ты грудью белой
Волны рассекала,
Где тебя я гордой, смелой,
Счастливой видала.
Ты не с песнею победной
К берегу пристала,
Но хоть час из жизни бедной
Торжество ты знала.
Пусть и я сломлюсь от горя,
Не жалей ты дочку!
Коли вырастет у моря —
Не спастись цветочку
Завтра буря грянет,
Разыграется ненастье,
Ветер с моря встанет,
На прибрежный цветик
И навеки похоронит!..
Отпусти, мой светик!..
76. СУД
Современная повесть
1
«Однажды, зимним вечерком»
Я перепуган был звонком,
Внезапным, властным… Вот опять!
Как сладить с бедной головой,
Когда врывается толпой
В нее тревожных мыслей рой?
Как много дум наводит он!
Припомнил я в единый миг,
Припомнил каждую статью
И содержанье двух-трех книг,
Мной сочиненных. Вспоминал
Я также то, где я бывал,
О чем и с кем вступал я в спор;
А звон неумолим и скор,
Меж тем на миг не умолкал,
Пока я брюки надевал…
О невидимая рука!
Не обрывай же мне звонка!
Тотчас я силы соберу,
Зажгу свечу – и отопру.
(Издательницы Софьи Мей)
И письма
