Скачать:PDFTXT
Полное собрание стихотворений. Том 2

с поста опасного,

Есть ли там смена? Прощай!

 

(Между 1861 и 1863)

34.

Надрывается сердце от муки,

Плохо верится в силу добра,

Внемля в мире царящие звуки

Барабанов, цепей, топора.

 

Но люблю я, весна золотая,

Твой сплошной, чудно-смешанный шум;

Ты ликуешь, на миг не смолкая,

Как дитя, без заботы и дум.

 

В обаянии счастья и славы

Чувству жизни ты вся предана,-

Что-то шепчут зеленые травы,

Говорливо струится волна;

В стаде весело ржет жеребенок,

Бык с землей вырывает траву,

А в лесу белокурый ребенок —

Чу! кричит: «Парасковья, ау!»

По холмам, по лесам, над долиной

Птицы севера вьются, кричат,

Разом слышны – напев соловьиный

И нестройные писки галчат,

Грохот тройки, скрипенье подводы,

Крик лягушек, жужжание ос,

Треск кобылок,- в просторе свободы

Всё в гармонию жизни слилось…

 

Я наслушался шума иного…

Оглушенный, подавленный им,

Мать-природа! иду к тебе снова

Со всегдашним желаньем моим —

Заглуши эту музыку злобы!

Чтоб душа ощутила покой

И прозревшее око могло бы

Насладиться твоей красотой.

 

(1862 или 1863)

35. МОРОЗ, КРАСНЫЙ НОС

Посвящаю моей сестре Анне Алексеевне

 

Ты опять упрекнула меня,

Что я с музой моей раздружился,

Что заботам текущего дня

И забавам его подчинился.

Для житейских расчетов и чар

Не расстался б я с музой моею,

Но бог весть, не погас ли тот дар,

Что, бывало, дружил меня с нею?

Но не брат еще людям поэт,

И тернист его путь, и непрочен,

Я умел не бояться клевет,

Не был ими я сам озабочен;

Но я знал, чье во мраке ночном

Надрывалося сердце с печали

И на чью они грудь упадали свинцом,

И кому они жизнь отравляли.

И пускай они мимо прошли,

Надо мною ходившие грозы,

Знаю я, чьи молитвы и слезы

Роковую стрелу отвели…

Да и время ушло,- я устал…

Пусть я не был бойцом без упрека,

Но я силы в себе сознавал,

Я во многое верил глубоко,

А теперь – мне пора умирать

Не затем же пускаться в дорогу,

Чтобы в любящем сердце опять

Пробудить роковую тревогу…

 

Присмиревшую Музу мою

Я и сам неохотно ласкаю…

Я последнюю песню пою

Для тебя – и тебе посвящаю.

Но не будет она веселей,

Будет много печальнее прежней,

Потому что на сердце темней

И в грядущем еще безнадежней…

 

Буря воет в саду, буря ломится в дом,

Я боюсь, чтоб она не сломила

Старый дуб, что посажен отцом,

И ту иву, что мать посадила,

Эту иву, которую ты

С нашей участью странно связала,

На которой поблекли листы

В ночь, как бедная мать умирала…

 

И дрожит и пестреет окно

Чу! как крупные градины скачут!

Милый друг, поняла ты давно

Здесь одни только камни не плачут…

………………

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СМЕРТЬ КРЕСТЬЯНИНА

1

Савраска увяз в половине сугроба —

Две пары промерзлых лаптей

Да угол рогожей покрытого гроба

Торчат из убогих дровней.

 

Старуха в больших рукавицах

Савраску сошла понукать.

Сосульки у ней на ресницах,

С морозу – должно полагать.

 

2

Привычная дума поэта

Вперед забежать ей спешит:

Как саваном, снегом одета,

Избушка в деревне стоит,

 

В избушке – теленок в подклети,

Мертвец на скамье у окна;

Шумят его глупые дети,

Тихонько рыдает жена.

 

Сшивая проворной иголкой

На саван куски полотна,

Как дождь, зарядивший надолго,

Негромко рыдает она.

 

3

Три тяжкие доли имела судьба,

И первая доля: с рабом повенчаться,

Вторая – быть матерью сына раба,

А третья – до гроба рабу покоряться,

И все эти грозные доли легли

На женщину русской земли.

Века протекали – всё к счастью стремилось,

Всё в мире по нескольку раз изменилось,

Одну только бог изменить забывал

Суровую долю крестьянки.

И все мы согласны, что тип измельчал

Красивой и мощной славянки.

 

Случайная жертва судьбы!

Ты глухо, незримо страдала,

Ты свету кровавой борьбы

И жалоб своих не вверяла,-

 

Но мне ты их скажешь, мой друг!

Ты с детства со мною знакома.

Ты вся – воплощенный испуг,

Ты вся – вековая истома!

Тот сердца в груди не носил,

Кто слез над тобою не лил!

 

4

Однако же речь о крестьянке

Затеяли мы, чтоб сказать,

Что тип величавой славянки

Возможно и ныне сыскать.

 

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц,-

 

Их разве слепой не заметит,

А зрячий о них говорит:

«Пройдет – словно солнце осветит!

Посмотрит – рублем подарит!»

 

Идут они той же дорогой,

Какой весь народ наш идет,

Но грязь обстановки убогой

К ним словно не липнет. Цветет

 

Красавица, миру на диво,

Румяна, стройна, высока,

Во всякой одежде красива,

Ко всякой работе ловка.

 

И голод, и холод выносит,

Всегда терпелива, ровна…

Я видывал, как она косит:

Что взмах – то готова копна!

 

Платок у ней на ухо сбился,

Того гляди косы падут.

Какой-то парнек изловчился

И кверху подбросил их, шут!

 

Тяжелые русые косы

Упали на смуглую грудь,

Покрыли ей ноженьки босы,

Мешают крестьянке взглянуть.

 

Она отвела их руками,

На парня сердито глядит.

Лицо величаво, как в раме,

Смущеньем и гневом горит…

 

По будням не любит безделья.

Зато вам ее не узнать,

Как сгонит улыбка веселья

С лица трудовую печать.

 

Такого сердечного смеха,

И песни, и пляски такой

За деньги не купишь. «Утеха!» —

Твердят мужики меж собой.

 

В игре ее конный не словит,

В беде не сробеет – спасет:

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!

 

Красивые, ровные зубы,

Что крупные перлы у ней,

Но строго румяные губы

Хранят их красу от людей —

 

Она улыбается редко…

Ей некогда лясы точить,

У ней не решится соседка

Ухвата, горшка попросить;

 

Не жалок ей нищий убогой —

Вольно ж без работы гулять!

Лежит на ней дельности строгой

И внутренней силы печать.

 

В ней ясно и крепко сознанье,

Что всё их спасенье в труде,

И труд ей несет воздаянье:

Семейство не бьется в нужде,

 

Всегда у них теплая хата,

Хлеб выпечен, вкусен квасок,

Здоровы и сыты ребята,

На праздник есть лишний кусок.

 

Идет эта баба к обедни

Пред всею семьей впереди:

Сидит, как на стуле, двухлетний

Ребенок у ней на груди,

 

Рядком шестилетнего сына

Нарядная матка ведет…

И по сердцу эта картина

Всем любящим русский народ!

 

5

И ты красотою дивила,

Была и ловка, и сильна,

Но горе тебя иссушило,

Уснувшего Прокла жена!

 

Горда ты – ты плакать не хочешь,

Крепишься, но холст гробовой

Слезами невольно ты мочишь,

Сшивая проворной иглой.

 

Слеза за слезой упадает

На быстрые руки твои.

Так колос беззвучно роняет

Созревшие зерна свои…

 

6

В селе, за четыре версты,

У церкви, где ветер шатает

Побитые бурей кресты,

Местечко старик выбирает;

 

Устал он, работа трудна,

Тут тоже сноровка нужна —

 

Чтоб крест было видно с дороги,

Чтоб солнце играло кругом.

В снегу до колен его ноги,

В руках его заступ и лом,

 

Вся в инее шапка большая,

Усы, борода в серебре.

Недвижно стоит, размышляя,

Старик на высоком бугре.

 

Решился. Крестом обозначил,

Где будет могилу копать,

Крестом осенился и начал

Лопатою снег разгребать.

 

Иные приемы тут были,

Кладбище не то, что поля:

Из снегу кресты выходили,

Крестами ложилась земля.

 

Согнув свою старую спину,

Он долго, прилежно копал,

И желтую мерзлую глину

Тотчас же снежок застилал.

 

Ворона к нему подлетела,

Потыкала носом, прошлась:

Земля как железо звенела —

Ворона ни с чем убралась…

 

Могила на славу готова,-

«Не мне б эту яму копать!

(У старого вырвалось слово.)

Не Проклу бы в ней почивать,

 

Не Проклу!..»Старик оступился,

Из рук его выскользнул лом

И в белую яму скатился,

Старик его вынул с трудом.

 

Пошел… по дороге шагает…

Нет солнца, луна не взошла…

Как будто весь мир умирает:

Затишье, снежок, полумгла

 

7

В овраге, у речки Желтухи,

Старик свою бабу нагнал

И тихо спросил у старухи:

«Хорош ли гробок-то попал?»

 

Уста ее чуть прошептали

В ответ старику: «Ничего».

Потом они оба молчали,

И дровни так тихо бежали,

Как будто боялись чего

 

Деревня еще не открылась,

А близко – мелькает огонь.

Старуха крестом осенилась,

Шарахнулся в сторону конь

 

Без шапки, с ногами босыми,

С большим заостренным колом,

Внезапно предстал перед ними

Старинный знакомец Пахом.

 

Прикрыты рубахою женской,

Звенели вериги на нем;

Постукал дурак деревенской

В морозную землю колом,

 

Потом помычал сердобольно,

Вздохнул и сказал: «Не беда!

На вас он работал довольно!

И ваша пришла череда!

 

Мать сыну-то гроб покупала,

Отец ему яму копал,

Жена ему саван сшивала —

Всем разом работу вам дал!..»

 

Опять помычал – и без цели

В пространство дурак побежал.

Вериги уныло звенели,

И голые икры блестели,

И посох по снегу черкал.

 

8

У дома оставили крышу,

К соседке свели ночевать

Зазябнувших Машу и Гришу

И стали сынка обряжать.

 

Медлительно, важно, сурово

Печальное дело велось:

Не сказано лишнего слова,

Наружу не выдано слез.

 

Уснул, потрудившийся в поте!

Уснул, поработав земле!

Лежит, непричастный заботе,

На белом сосновом столе,

 

Лежит неподвижный, суровый,

С горящей свечой в головах,

В широкой рубахе холщовой

И в липовых новых лаптях.

 

Большие, с мозолями, руки,

Подъявшие много труда,

Красивое, чуждое муки

Лицо – и до рук борода

 

9

Пока мертвеца обряжали,

Не выдали словом тоски,

И только глядеть избегали

Друг другу в глаза бедняки,

 

Но вот уже кончено дело,

Нет нужды бороться с тоской,

И что на душе накипело,

Из уст полилося рекой.

 

Не ветер гудит по ковыли,

Не свадебный поезд гремит —

Родные по Прокле завыли,

По Прокле семья голосит:

 

«Голубчик ты наш сизокрылый!

Куда ты от нас улетел?

Пригожеством, ростом и силой

Ты ровни в селе не имел.

 

Родителям был ты советник,

Работничек в поле ты был,

Гостям хлебосол и приветник,

Жену и детей ты любил…

 

Что ж мало гулял ты по свету?

За что нас покинул, родной?

Одумал ты думушку эту,

Одумал с сырою землей —

 

Одумал – а нам оставаться

Велел во миру, сиротам,

Не свежей водой умываться,

Слезами горючими нам!

 

Старуха помрет со кручины,

Не жить и отцу твоему,

Береза в лесу без вершины —

Хозяйка без мужа в дому.

 

Ее не жалеешь ты, бедной,

Детей не жалеешь… Вставай!

С полоски своей заповедной

По лету сберешь урожай!

 

Сплесни, ненаглядный, руками,

Сокольим глазком посмотри,

Тряхни шелковыми кудрями,

Сахарны уста раствори!

 

На радостях мы бы сварили

И меду и браги хмельной,

За стол бы тебя посадили —

Покушай, желанный, родной!

 

А сами напротив бы стали,

Кормилец, надежа семьи!

Очей бы с тебя не спускали,

Ловили бы речи твои…»

 

10

На эти рыданья и стоны

Соседи валили гурьбой:

Свечу положив у иконы,

Творили земные поклоны

И шли молчаливо домой.

 

На смену входили другие,

Но вот уж толпа разбрелась,

Поужинать сели родные —

Капуста да с хлебушком квас.

 

Старик бесполезной кручине

Собой овладеть не давал:

Подладившись ближе к лучине,

Он лапоть худой ковырял.

 

Протяжно и громко вздыхая,

Старуха на печку легла,

А Дарья, вдова молодая

Проведать ребяток пошла.

 

Всю ноченьку, стоя у свечки,

Читал над усопшим дьячок,

И вторил ему из-за печки

Пронзительным свистом сверчок.

 

11

Сурово метелица выла

И снегом кидала в окно,

Невесело солнце всходило:

В то утро свидетелем было

Печальной картины оно.

 

Савраска, запряженный в сани,

Понуро стоял у ворот;

Без лишних речей, без рыданий

Покойника вынес народ.

 

– Ну, трогай, саврасушка! трогай!

Натягивай крепче гужи!

Служил ты хозяину много,

В последний разок послужи!…

 

В торговом селе Чистополье

Купил он тебя сосунком,

Взрастил он тебя на приволье,

И вышел ты добрым конем.

 

С хозяином дружно старался,

На зимушку хлеб запасал,

Во стаде ребенку давался,

Травой да мякиной питался,

А тело изрядно держал.

 

Когда же работы кончались

И сковывал землю мороз,

С хозяином вы отправлялись

С домашнего корма в извоз.

 

Немало и тут доставалось —

Возил ты тяжелую кладь,

В жестокую бурю случалось,

Измучась, дорогу терять.

 

Видна на боках твоих впалых

Кнута не одна полоса,

Зато на дворах постоялых

Покушал ты вволю овса.

 

Слыхал ты в январские ночи

Метели пронзительный вой

И волчьи горящие очи

Видал на опушке лесной;

 

Продрогнешь, натерпишься страху,

А там – и опять ничего!

Да, видно, хозяин дал маху —

Зима доконала его!..

 

12

Случилось в глубоком сугробе

Полсуток ему простоять,

Потом то в жару, то в ознобе

Три дня за подводой шагать:

 

Покойник на срок торопился

До места доставить товар.

Доставил, домой возвратился —

Нет голосу, в теле пожар!

 

Старуха его окотила

Водой с девяти веретен

И в жаркую баню сводила,

Да нет – не поправился он!

 

Тогда ворожеек созвали —

И поят, и шепчут, и трут

Всё худо! Его продевали

Три раза сквозь потный хомут,

 

Спускали родимого в пролубь,

Под куричий клали насест

Всему покорялся, как голубь,-

А плохо – и пьет и не ест!

 

Еще положить под медведя,

Чтоб тот ему кости размял,

Ходебщик сергачевский Федя —

Случившийся тут – предлагал.

 

Но Дарья, хозяйка больного,

Прогнала советчика прочь:

Испробовать средства иного

Задумала баба: и в ночь

 

Пошла в монастырь отдаленный

(Верстах в тридцати от села),

Где в некой иконе явленной

Целебная сила была.

 

Пошла, воротилась с иконой —

Больной уж безгласен лежал,

Одетый как в гроб, причащенный,

Увидел жену, простонал

И умер…

 

13

… Саврасушка, трогай,

Натягивай крепче гужи!

Служил ты хозяину много,

В последний

Скачать:PDFTXT

Полное собрание стихотворений. Том 2 Некрасов читать, Полное собрание стихотворений. Том 2 Некрасов читать бесплатно, Полное собрание стихотворений. Том 2 Некрасов читать онлайн