вскоре пострадал на службе и потом, раскаявшись в проступках, полюбил вас от чистого сердца.
Столбиков. Ну, благодарю вас! Я уж теперь всё забыл.
Петигорошкин (поминутно оглядываясь). Добрая вы душа, Петр Степаныч! но позвольте, что же у вас произошло доброго с Жиломотовым?
Столбиков. Всё чудесно! Я наконец совсем помирился с опекуном, прекращаю процесс и даже женюсь на его дочери Маланье Макаровне! Каково?
Петигорошкин. Помирились! (Всплеснув руками.) Что вы! что вы! Позвольте… (Бежит и запирает на ключ кабинет Жиломотова.) Как! женитесь на его дочери Маланье? позвольте… (Бежит и запирает на ключ ту комнату, куда ушли Фекла и Малаша.) Что? прекращаете процесс? позвольте…
Столбиков. Что это? Что вы делаете?
Петигорошкин. Запираю, батюшка, ваших душегубцев, чтоб открыть ваши отуманенные очи…
Столбиков. Что такое?
Петигорошкин. Батенька, уйдемте отсюда, я вам вею подноготную открою…
Столбиков. Нет! я уж отсюда шагу не сделаю! Говорите здесь.
Петигорошкин. Так и быть. Слушайте же, батенька мой, пока есть еще время спастись от гибели. Знайте же, что сей человек так вмешался в судьбу вашу, что преследует вас почти с самого сиротства вашего! Знаете ли вы все сатанинские его умыслы? ведь он, по кончине матушки вашей, сам как будто от нее написал письмо к себе, в коем якобы она поручает всё имение и вас его управлению. Сие подложное письмо он представил в суд, где, без всякой поверки с почерком покойницы, и засвидетельствовали оное яко подлинное. Оттого-то он и остался единственным опекуном вашим. Потом оный злодей значительными кушами из вашего имения замял и уничтожил все жалобы вашей тетушки, кою и устранили от всякого вмешательства. Потом он стал действовать неограниченно, подавал отчеты, какие хотел; ему позволили продать, как негодную ветошь, все драгоценные вещи матушки вашей. Но это еще не всё: заводы — конный, овечий и рогатого скота — оный же злодей перевел к себе, якобы во избежание больших лишних издержек. Мало этого: сей душегубец, отправив вас в полк, показал, что наделал огромных долгов, посылая вам туда большие суммы денег; за что описали вашу деревню в пятьсот душ и назначили в продажу, а оные деньги на уплату, ась?
Столбиков. Как! возможно ли! да, бывши в полку, я от него копейки не видал.
Петигорошкин (оглядываясь). Знаем, знаем, батенька, но дослушайте, что засим будет в заключение. Он, сделавшись городничим, подал новое прошение, где описал вас мотом и от природы слабоумным, надеется, что начальство утвердит его навсегда опекуном вашим. Но, боясь неудачи и тревожась от справедливых преследований наместника, оный варвар выписал сюда жену и дочь, начал вас отыскивать, чтоб до решения дела отуманить ваши очи, взять с вас законный, оборонительный акт по опекунству, да еще и женить вас на этой дуре Малаше.
Столбиков (вспыльчиво). Постойте! постойте! что вы сказали? как! разве она дура?
Петигорошкин. Петая, набитая дура, батенька! ей приказано вязаться вам на шею против воли…
Столбиков. Шшш! постойте! да знаете ли вы, что уж я снова предался обуревающей страсти и что уж полюбил эту богиню?
Петигорошкин. Помилуйте вы меня, Петр Степаныч! да этакие ли на Руси богини бывают? да вы себе найдете, коли я постараюсь…
Столбиков. Постойте! я нашел в ней всякие прелести и хочу достигнуть счастия обладать ею.
Петигорошкин. Ах, голубчик, это говорит неопытность! В ней, кроме сильной полноты, ничего нет прелестного. Она даже и безобразна, да и старше вас пятью годами, а коли говорить правду, так она вас даже и не любит!
Столбиков (вскрикнув). Возможно ли!!
Петигорошкин. Батенька, она плутовка, она давно уж влюблена в протоколиста нижней расправы.
Столбиков. Что? в протоколиста нижней расправы?.. Постойте… Вы меня зарезали!..
Петигорошкин. Из уважения к вам, батенька, на всё готов! бросьте эту плутовку и спасайтесь, пока вас не поддели навеки. Ваше дело правое, и по всему видно, должно выиграться скоро. Правосудие не дремлет. Тогда мы доедем опекуна и возвратим вам всё до ниточки.
Столбиков (ходя, в досаде вскрикивает). Протоколист нижней расправы!! (Почти со слезами.) Нет! вы меня обманываете, господин Петигорошкин!.. Меня от самой природы все и всё обманывают!.. Я знаю, что опекун почти все дела производил по вашему наставлению.
Петигорошкин. Это всё правда, батенька. Я уж человек такого сложения. Я истый стряпчий, делопроизводством достаю семейству хлеб насущный и действую за того, кто мне благодарен и больше платит. А сей Жиломотов всегда меня обсчитывал! Заедал мои кровные, трудовые копейки! Теперь же и вовсе хочет удалить от себя.
Столбиков. Послушайте, так неужели я таки точно с носом? и точно моя Малаша влюблена… в нижнюю расправу?
Петигорошкин. Преточно, точно! спасайтесь, пока есть удобная минута. Я на случай припас вам славную тройку, она вас ждет на том конце улицы.
Столбиков. Опять путешествие! (Со слезами.) Да куда ж я поеду? когда и где решится моя горькая участь?
Петигорошкин. Скачите в деревню вашего дядюшки Лаврентия Степаныча Столбикова, он в тридцати верстах отсюда, славный человек, философ и кум мой, он богат невестами, там мы выберем вам любую.
Столбиков (обрадовавшись). Неужели? благодарю вас за хлопоты! (Целует его.) Когда же мы увидимся?
Петигорошкин. Да уж я там прежде вас буду, только вот побываю в суде. Дядюшка сам звал меня по какому-то важному делу и просит моей помощи. Поспешайте той же дорогой, как сюда ехали.
Столбиков. Благодарю вас! дайте еще поцеловать вас, господин Петигорошкин! (Целует его.)
Петигорошкин. После, после, не мешкайте.
За кулисами от Малаши слышен стук в двери и слова ее.
Малаша. Петр Степаныч! Это я! Отоприте, душенька!..
Петигорошкин. Предательский, батенька, скорее!
Малаша. Отоприте же!..
Столбиков (схватив свой чемодан). Нет! погодите, Малашенька, я тороплюсь.
Малаша. Куда вы это? Куда?
Столбиков (подходя к ее двери, с досадою). Куда, душенька, куда? (Громко.) В нижнюю расправу!! (Убегает.)
Малаша. Ах, маменька! тятенька!
Петигорошкин бежит к обеим дверям, вынимает оба ключа и прячет их.
Петигорошкин. А! обирать сироту? обсчитывать Петигорошкина?.. отпираться от честного слова? Нет, душегубцы! (Убегает.)
За кулисами голоса
Жиломотова |
Малаши } говорят вместе
Феклы |
Эй! отоприте! Петр Степаныч! зять дорогой! эй, Петр Степаныч! Ивановна! Отоприте! (Стучат в обе двери.)
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
НЕ ИЩИ ЖЕНЫ, САМА НАЙДЕТСЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Лаврентий Степанович Столбиков, богатый помещик.
Василиса Марковна, жена его.
Катенька, 17 лет |
Фенюша, 10 лет. |
Матреша, 8 лет } детки Лаврентия Столбикова.
Тимоша |
Трое малолетних |
Авдотья Марковна, вдова, родная сестра Василисы Марковны, тридцати пяти лет.
Михайло Федорович Петигорошкин, помещик и ходатай по делам.
Петр Степанович Столбиков, родственник Лаврентия Столбикова.
Игнатьич, поверенный его.
Действие происходит в имении Лаврентия Столбикова, в саду, подле дома.
Театр представляет большой сад с различными беседками и фруктовыми деревьями. Направо со сцены в углублении большой господский дом с разными неправильными углами и пристройками, со множеством окошек и ставен.
Явление 1
Лаврентий Столбиков и Петигорошкин (выходят, разговаривая, из-за дома и осматривают его). Лаврентий одет по-летнему, на голове вязаный колпак с большой кистью.
Лаврентий Столбиков. Вот, вот, батюшка Михайло Федорыч… вот посмотрите… вот из-за этого угла у меня всё дело началось! Я его прилепил к дому по необходимости: не родись у меня сын Тимоша — этого бы угла и не существовало на белом свете,- а то мала оказалась детская, батенька… видите, у меня, что ни родится, я сейчас и привалю уголок к дому! оттого-то он и изображает такую египетскую архитектуру… Так вот, я, этак приваливая уголки по необходимости, при рождении Тимоши и нашел тоже пустопорожнее местечко, лет десять считаю его своим, а теперь вдруг сосед и вступись, да в суд на меня, а там и пошли, что я-де умышленно захватил у соседа полсажени чужой земли! Засудили меня в пух!
Петигорошкин (потирая руки). Хорошо-с, хорошо-с… доброе дело!..
Лаврентий Столбиков. Как доброе дело? меня обвиняют!..
Петигорошкин. Ничего, батенька, ничего, пусть вас судят, пусть вас допекают, вы будете в барышах.
Лаврентий Столбиков. Да в каких барышах? ведь меня так прижали за этот угол, что я, по незнанию отписываться, призвал вас на помощь и рад хоть как-нибудь кончить это дело!
Петигорошкин. Э! боже вас помилуй чинить как-нибудь свое оправдание! пропадете, как курица! вам надо оправдаться фундаментально, то есть обвинить соседа, втравить во вся тяжкая, да еще и сбрить с него посильно место!
Лаврентий Столбиков. Да это невозможно! потому что суд уж делал следствие и предписал сломать этот угол.
Петигорошкин (обрадуясь). Что? предписал сломать? прекрасно! допустите, пусть ваш сосед сломает! не спорьте, не ломайтесь, вы будете в барышах!
Лаврентий Столбиков. Э! помилуйте! вы дичь несете!
Петигорошкин. Помилуйте, пусть сломают, пусть сделают такое покушение! из-за этого угла выйдет такая важная штука, что вам сосед за целый дом заплатит!
Лаврентий Столбиков (разгорячась), Э, да что вы тут еще городите? объясните вразумительнее.
Петигорошкин (качая головой). То-то и есть, батенька! хоть вы и слывете у нас за философа по образу жизни своей, а не знаете, где извлечь существенную выгоду для семейства. Слушайте же: коли хотите, чтоб я вас оправдал перед судом, так плюньте на этот угол, не жалейте его, пусть сосед сломает вашу детскую, не мешайте, пусть сломает…
Лаврентий Столбиков (перебивая его). Да Тимошке спать негде будет…
Петигорошкин. Ничего, пусть он как себе хочет, пусть подождет… но зато, как только сосед прикоснется к вашему уголку, а мы и бряк жалобу в суд, да и пропишем, как водится, что оный злодей, имея разрешение суда сломать только один уголок, в азартности своей повредил и разорил весь ваш дом, до того, что оный дом поколебался в самом основании и осел на левую сторону! причем две главные балки не выдержали, обрушили потолок и придавили до полусмерти двух дворовых девок!.. (Потирая руки от удовольствия.) У! да ведь это, просто сказать, вущии клад! только приступи, так после сам не отстанешь! да и как весело, когда займешься такою приятною тяжбою… как примешься писать исковую, явочное прошение, апелляционную просьбу,- откуда слова берутся? материя так и льется, как французская водочка в чашку чаю! указы все в голове один другого опережает вырваться на бумагу. Вступило на тебя возражение,- новое удовольствие писать опровержение! да уж тут-то в тонкость разбираешь противничье всяко слово, буквы, запятую и рад-рад, как за что уцепишься! а уж и малиной не корми, как что найдешь в укоризну себе: тут и пошла писать! тут и обида тяжкая, тут-де и обесчещен и почтя изувечен… требую удовлетворения по законам да и только!
Лаврентий Столбиков (удивленный). Ого! да вы, соседушка, себе на уме!.. мне бы никогда и в голову не вошло так действовать. Нет, я если служить, так люблю служить так, чтоб есть, пить, спать и, как водится, ничего не делать!
Петигорошкин. А я так, батенька, совсем особенной природы человек:
Хоть плохое мне веселье,
Я, как рыба об лед, бьюсь!
Но от дел и от безделья
То и дело суечусь;
Рад бы все дела схватить!
