пути далек!
Княгинин спутник так устал, Что под Иркутском захворал,
Два дня прождав его, она Помчалась далее одна…
Ее в Иркутске встретил сам
Начальник городской; Как мощи сух, как палка прям,
Высокий и седой. Сползла с плеча его доха,
Под ней — кресты, мундир, На шляпе — перья петуха.
Почтенный бригадир, Ругнув за что-то ямщика,
Поспешно подскочил И дверцы прочного возка
Княгине отворил…
Княгиня (входит в станционный дом)
В Нерчинск! Закладывать скорей!
Пришел я — встретить вас.
Велите ж дать мне лошадей!
Прошу помедлить час. Дорога наша так дурна,
Вам нужно отдохнуть…
Благодарю вас! Я сильна…
Уж недалек мой путь…
Все ж будет верст до восьмисот,
А главная беда: Дорога хуже тут пойдет,
Опасная езда!.. Два слова нужно вам сказать
По службе, — и притом Имел я счастье графа знать,
Семь лет служил при нем. Отец ваш редкий человек
По сердцу, по уму, Запечатлев в душе навек
Признательность к нему, К услугам дочери его
Готов я… весь я ваш…
Но мне не нужно ничего!
Готов ли экипаж?
Покуда я не прикажу,
Его не подадут…
Княгиня Так прикажите ж! Я прошу…
Но есть зацепка тут: С последней почтой прислана
Что же в ней: Уж не вернуться ль я должна?
Да-с, было бы верней.
Да кто ж прислал вам и о чем
Бумагу? что же — там Шутили, что ли, над отцом?
Он всJ устроил сам!
Нет… не решусь я утверждать…
Но путь еще далек…
Готов ли мой возок?
Нет! Я еще не приказал…
Княгиня! здесь я — царь! Садитесь! Я уже сказал.
Что знал я графа встарь, А граф… хоть он вас отпустил,
По доброте своей, Но ваш отъезд его убил…
Вернитесь поскорей!
Нет! что однажды решено
Исполню до конца! Мне вам рассказывать смешно,
Как я люблю отца, Как любит он. Но долг другой,
И выше и святей, Меня зовет. Мучитель мой!
Давайте лошадей!
Позвольте-с. Я согласен сам,
Что дорог каждый час, Но хорошо ль известно вам,
Что ожидает вас? Бесплодна наша сторона,
А та — еще бедней, Короче нашей там весна,
Зима — еще длинней. Да-с, восемь месяцев зима
Там — знаете ли вы? Там люди редки без клейма,
И те душой черствы; На воле рыскают кругом
Там только варнаки; Ужасен там тюремный дом,
Глубоки рудники. Вам не придется с мужем быть
Минуты глаз на глаз: В казарме общей надо жить,
А пища: хлеб да квас. Пять тысяч каторжников там,
Озлоблены судьбой, Заводят драки по ночам,
Убийства и разбой; Короток им и страшен суд,
Грознее нет суда! И вы, княгиня, вечно тут
Свидетельницей… Да! Поверьте, вас не пощадят,
Не сжалится никто! Пускай ваш муж — он виноват…
А вам терпеть… за что?
Ужасна будет, знаю я,
Жизнь мужа моего. Пускай же будет и моя
Не радостней его!
Но вы не будете там жить:
Тот климат вас убьет! Я вас обязан убедить,
Не ездите вперед! Ах! вам ли жить в стране такой,
Где воздух у людей Не паром — пылью ледяной
Выходит из ноздрей? Где мрак и холод круглый год,
А в краткие жары Непросыхающих болот
Зловредные пары? Да… страшный край! Оттуда прочь
Бежит и зверь лесной, Когда стосуточная ночь
Повиснет над страной…
Живут же люди в том краю,
Привыкну я шутя…
Живут? Но молодость свою
Припомните… дитя! Здесь мать — водицей снеговой,
Родив, омоет дочь, Малютку грозной бури вой
Баюкает всю ночь, А будит дикий зверь, рыча
Близ хижины лесной, Да пурга, бешено стуча
В окно, как домовой. С глухих лесов, с пустынных рек
Сбирая дань свою, Окреп туземный человек
С природою в бою, А вы?..
Пусть смерть мне суждена
Мне нечего жалеть!.. Я еду! еду! я должна
Да, вы умрете, но сперва
Измучите того, Чья безвозвратно голова
Погибла. Для него Прошу: не ездите туда!
Сноснее одному, Устав от тяжкого труда,
Прийти в свою тюрьму, Прийти — и лечь на голый пол
И с черствым сухарем Заснуть… а добрый сон пришел
И узник стал царем! Летя мечтой к родным, к друзьям,
Увидя вас самих, Проснется он к дневным трудам
И бодр, и сердцем тих, А с вами?.. с вами не знавать
Ему счастливых грез, В себе он будет сознавать
Причину ваших слез.
Ах!.. Эти речи поберечь
Вам лучше для других. Всем вашим пыткам не извлечь
Слезы из глаз моих! Покинув родину, друзей,
Любимого отца, Приняв обет в душе моей
Исполнить до конца Мой долг, — я слез не принесу
В проклятую тюрьму Я гордость, гордость в нем спасу,
Я силы дам ему! Презренье к нашим палачам,
Сознанье правоты Опорой верной будет нам.
Прекрасные мечты! Но их достанет на пять дней.
Не век же вам грустить? Поверьте совести моей,
Захочется вам жить. Здесь черствый хлеб, тюрьма, позор,
Нужда и вечный гнет, А там балы, блестящий двор,
Свобода и почет. Как знать? Быть может, бог судил…
Понравится другой, Закон вас права не лишил…
Молчите!.. Боже мой!..
Да, откровенно говорю,
Верннтесь лучше в свет.
Благодарю, благодарю
За добрый ваш совет! И прежде был там рай земной,
А нынче этот рай Своей заботливой рукой
Расчистил Николай. Там люди заживо гниют
Ходячие гробы, Мужчины — сборище Иуд,
А женщины — рабы. Что там найду я? Ханжество,
Поруганную честь, Нахальной дряни торжество
И подленькую месть. Нет, в этот вырубленный лес
Меня не заманят, Где были дубы до небес,
А нынче пни торчат! Вернуться? жить среди клевет,
Пустых и темных дел?.. Там места нет, там друга нет
Тому, кто раз прозрел! Нет, нет, я видеть не хочу
Продажных и тупых, Не покажусь я палачу
Свободных и святых. Забыть того, кто нас любил,
Вернуться — всJ простя?..
Но он же вас не пощадил?
Подумайте, дитя: О ком тоска? к кому любовь?
Молчите, генерал!
Когда б не доблестная кровь
Текла в вас — я б молчал. Но если рветесь вы вперед,
Не веря ничему, Быть может, гордость вас спасет…
Достались вы ему С богатством, с именем, с умом,
С доверчивой душой, А он, не думая о том,
Что станется с женой, Увлекся призраком пустым,
И — вот его судьба!.. И что ж?.. бежите вы за ним,
Как жалкая раба!
Нет! я не жалкая раба,
Я женщина, жена! Пускай горька моя судьба
Я буду ей верна! О, если б он меня забыл
Для женщины другой, В моей душе достало б сил
Не быть его рабой! Но знаю: к родине любовь
Соперница моя, И если б нужно было, вновь
Ему простила б я!..
Княгиня кончила… Молчал
Упрямый старичок. ?Ну что ж? Велите, генерал,
Готовить мой возок?? Не отвечая на вопрос,
Смотрел он долго в пол, Потом в раздумье произнес:
— До завтра » и ушел…
Просил и убеждал, Но получил опять отпор
Почтенный генерал. Все убежденья истощив
И выбившись из сил, Он долго, важен, молчалив,
По комнате ходил И наконец сказал: — Быть так! Вас не спасешь, увы!.. Но знайте: сделав этот шаг, Всего лишитесь вы!
«Да что же мне еще терять??
— За мужем поскакав, Вы отреченье подписать
Должны от ваших прав!
Старик эффектно замолчал,
От этих страшных слов Он, очевидно, пользы ждал.
Но был ответ таков: ?У вас седая голова,
А вы еще дитя! Вам наши кажутся права
Правами — не шутя. Нет! ими я не дорожу,
Возьмите их скорей! Где отреченье? Подпишу!
И живо — лошадей!..?
Бумагу эту подписать!
Да что вы?.. Боже мой! Ведь это значит нищей стать
И женщиной простой! Всему вы скажете прости,
Что вам дано отцом, Что по наследству перейти
Должно бы к вам потом! Права имущества, права
Дворянства потерять! Нет, вы подумайте сперва, Зайду я к вам опять!..
Когда спустилась тьма, Княгиня, слабая как тень,
Пошла к нему сама. Ее не принял генерал:
Хворает тяжело… Пять дней, покуда он хворал,
Мучительных прошло, А на шестой пришел он сам
И круто молвил ей: — Я отпустить не вправе вам,
Княгиня, лошадей! Вас по этапу поведут
С конвоем…
Боже мой! Но так ведь месяцы пройдут
В дороге?..
Да, весной В Нерчинск придете, если вас
Дорога не убьет. Навряд версты четыре в час
Закованный идет; Посередине дня — привал,
С закатом дня — ночлег, А ураган в стели застал
Закапывайся в снег! Да-с, промедленьям нет числа,
Иной упал, ослаб…
Не хорошо я поняла
Что значит ваш этап?
Под караулом казаков
С оружием в руках, Этапом водим мы воров
И каторжных в цепях, Они дорогою шалят,
Того гляди сбегут, Так их канатом прикрутят
Друг к другу — и ведут. Трудненек путь! Да вот-с каков:
Отправится пятьсот, А до нерчинских рудников
И трети не дойдет! Они как мухи мрут в пути,
Особенно зимой… И вам, княгиня, так идти? ..
Вернитесь-ка домой!
О нет! я этого ждала…
Но вы, но вы… злодей!.. Неделя целая прошла…
Нет сердца у людей! Зачем бы разом не сказать?..
Уж шла бы я давно… Велите ж партию сбирать
Иду! мне все равно!..
— Нет! вы поедете!.. — вскричал Нежданно старый генерал,
Закрыв рукой глаза. Как я вас мучил… Боже мой!.. (Из-под руки на ус седой
Скатилася слеза). Простите! да, я мучил вас,
Но мучился и сам, Но строгий я имел приказ
Преграды ставить вам! И разве их не ставил я?
Я делал всJ, что мог, Перед царем душа моя
Чиста, свидетель бог! Острожным жестким сухарем
И жизнью взаперти, Позором, ужасом, трудом
Этапного пути Я вас старался напугать.
Не испугались вы! И хоть бы мне не удержать
На плечах головы, Я не могу, я не хочу
Тиранить больше вас… Я вас в три дня туда домчу…
(Отворяя дверь, кричит.)
Эй! запрягать сейчас!..
Примечания: поэма написана в 1871 году. По месту копирования, со ссылкой на книгу, текст имеет следующие отличия: 1Вместо Поэма стоит Поэма в двух частях 2Строка приведена как Забытой богом стороны 3Строка приведена как К сенатской площади бегут 4Строка приведена как Стоял уж там Московский полк
КНЯГИНЯ М. Н. ВОЛКОНСКАЯ
Бабушкины записки
(1826 — 27 гг.)
ГЛАВА I
Проказники внуки! Сегодня они С прогулки опять воротились: — Нам, бабушка, скучно! В ненастные дни, Когда мы в портретной садились И ты начинала рассказывать нам, Так весело было!.. Родная, Еще что-нибудь расскажи!.. — По углам Уселись. Но их прогнала я: ?Успеете слушать; рассказов моих Достанет на целые томы, Но вы еще глупы: узнаете их, Как будете с жизнью знакомы! Я всJ рассказала доступное вам По вашим ребяческим летам: Идите гулять по полям, по лугам! Идите же… пользуйтесь летом!?
И вот, не желая остаться в долгу У внуков, пишу я записки; Для них я портреты людей берегу, Которые были мне близки, Я им завещаю альбом — и цветы С могилы сестры — Муравьевой, Коллекцию бабочек, флору Читы И виды страны той суровой; Я им завещаю железный браслет… Пускай берегут его свято: В подарок жене его выковал дед Из собственной цепи когда-то…
Родилась я, милые внуки мои, Под Киевом, в тихой деревне; Любимая дочь я была у семьи. Наш род был богатый и древний, Но пуще отец мой возвысил его: Заманчивей славы героя Дороже отчизны — не знал ничего Боец, не любивший покоя. Творя чудеса, девятнадцати лет Он был полковым командиром, Он мужеством добыл и лавры побед И почести, чтимые миром. Воинская слава его началась Персидским и шведским походом, Но память о нем нераздельно слилась С великим двенадцатым годом: Тут жизнь его долгим сраженьем была. Походы мы с ним
