в 1851 г. без перерывов — по октябрьскую книжку включительно.
В конце января 1851 г. в письме к М. Л. Огаревой Панаева сообщала: «…больше сижу в своей комнате и работаю. <…>. Некрасов работает, как обыкновенно. Ив. Ив. <Панаев> выезжает в большой свет. К князьям Юсуповым да графам» (Черняк, с. 509). На Некрасова, как и ранее, ложилась главная тяжесть работы по ведению «Современника».
В первом полугодии 1851 г., начиная с январской книжки, запоздавшей с выходом в свет из-за болезни Некрасова (см.: ПСС, т. X, с. 164–165), сроки выхода очередных номеров журнала выдерживались с трудом (своевременно вышли лишь мартовская и майская книжки). Это сказалось и на ходе работы над «Мертвым озером».
В январской-февральской книжках журнала, куда вошли части первая-четвертая романа, текст помещался большими фрагментами, приблизительно по шесть с половиной печатных листов в каждой книжке. К началу печатания романа авторы, по-видимому, располагали каким-то готовым объемом текста. В дальнейшем «задел» был исчерпан, и нужно было при любых обстоятельствах ежемесячно создавать новый текст. В мартовскую-июньскую книжки журнала (части пятая-восьмая романа) текст поступал в меньшем объеме — в среднем по три печатных листа в каждой книжке.
Короткие промежутки времени для писания — между смежными журнальными книжками — были, однако, преодолимым препятствием, по крайней мере для одного из соавторов — Некрасова, владевшего навыками скорописания. Так, предлагая Григоровичу написать небольшую повесть для «Современника», Некрасов убеждал его, что работа займет не более, чем неделю (см.: ПСС, т. X, с. 169).
Стремительный график издания вынуждал печатать текст в первозданном виде, без повторного обращения к написанному. Торопливая небрежность в работе, принимавшей характер импровизации и исключавшей черновики, привела, например, к тому, что в главе XXVI части пятой, публиковавшейся в мартовской книжке, искусственно завершилась сюжетная линия учителя музыки Эдуарда Карлыча. В главе выведен слепой музыкант, нахлебник в актерской семье, оказывающийся неожиданно Эдуардом Карлычем. Выясняется, что Петруша, приемыш, переданный при загадочных обстоятельствах его ученице Настасье Андреевне (главы II и III части первой), был его сыном. Когда и на ком женился Эдуард Карлыч, в которого некогда была влюблена его ученица, разлученная с ним насильственно; почему он должен был расстаться с трехлетним Петрушей, сделавшимся любимцем Настасьи Андреевны; когда он ослеп и почему обнищал, не сообщается ни в главе XXVI, ни в последующем тексте романа.
В апреле 1851 г. цензура потребовала от авторов разъяснить заглавие романа (см.: Некр. сб., II, с. 447–449; подробнее об этом см. ниже.). Фрагменты из авторского «Объяснения, заглавия романа «Мертвое озеро»» текстуально близки отрывкам главы XLII части восьмой, помещенной в июньской книжке и прошедшей цензуру в мае, и эпилога, прошедшего цензуру в сентябре и опубликованного в следующем месяце, но полного тождества между ними не наблюдается. Помещик Булатов («Объяснение заглавия…») именуется в романе Куратов (глава XLII). В эпилоге имение Любы достается Грише от Тавровского, а не от Натальи Кирилловны. Эти и ряд других перемен указывают на то, что текст «Объяснения заглавия…» не был цитатой из ранее подготовленных фрагментов романа, а, напротив, был вставлен в создававшийся текст и подвергся правке в процессе писания в мае.
Подготовив июньскую книжку, Некрасов позволил себе короткий отдых. Позже, объясняя в письме к Д. В. Григоровичу от 17 июля 1851 г. причину своего двухмесячного молчания, он писал: «…или был очень занят, или предавался бездействию (на даче первое время)…». Панаева, находившаяся на той же даче, в это время энергично трудилась, по-своему объясняя необходимость усердного писания в письме к Огаревой от 6 июня: «…работаю очень много [13], потому что расходы на чистом воздухе увеличиваются, как и аппетит всех домашних» (Черняк, с. 516).
В июльской-сентябрьской книжках, где были помещены части девятая-четырнадцатая романа, текст снова печатался большими фрагментами, по шесть-семь печатных листов в каждой книжке.
В июне, когда подготавливался к печати большой фрагмент для июльской книжки, включавший части девятую и десятую, недостаток времени для писания снова привел к сюжетным зияниям. О Кате, отданной в театральную школу (главы XIII и XVIII части третьей), в главе XLIV неожиданно сообщалось, что она, прослужив некоторое время на сцене, умерла, оставив матери-прачке двух детей, прижитых вне брака. Неожиданным образом оборвалась и другая сюжетная линия: влюбленный в Аню Петруша, один из главных героев двух первых частей романа, в дальнейшем полностью выпал из повествования — до эпилога, где этот герой выступает в изменившемся до неузнаваемости виде и играет чисто служебную роль в завершении фабулы.
Некрасов мог бы печатать роман небольшими фрагментами. В этом случае публикация протянулась бы до конца года. И если с июльской книжки объем ежемесячных фрагментов удвоился, а параллельно печатались и другие беллетристические произведения, составлявшие определенный резерв, то это, по-видимому, указывало на стремление закончить роман печатанием к осени, к началу подписки на следующий год.
Одновременно с появлением в печати последней части романа и эпилога весь ранее вышедший текст был повторно направлен к цензору. Сопроводительная записка Некрасова, датированная 19 октября 1851 г., заключала в себе просьбу «возвратить поскорее» присланный текст с резолюцией о разрешении опубликовать его отдельным изданием (см.: ПСС, т. XII, с. 42). Однако печатавшийся в журнале под наблюдением А. Л. Крылова роман пролежал у цензора более двух недель, до 6 ноября, а поступил в продажу, судя по объявлениям в газетах, лишь в начале следующего года (см.: СП, 1852, 9 янв., № 7).
Отдельное издание романа печаталось по журнальным матрицам, без исправления опечаток и механических дефектов набора.
Спрос на роман, поступивший в продажу вслед за вторым отдельным изданием «Трех стран света», был невелик. Последние объявления о продаже книги относятся к 1862 г. (см.: СП, 1862, 8 сент., № 242) (сообщено М. Г. Логиновой).
2
Цензурное вмешательство в текст романа не зарегистрировано.
Публикация «Мертвого озера» пришлась на двадцать пятую годовщину царствования императора Николая. По воспоминаниям П. В. Анненкова, в это время по отношению к печати «правительство <…> было умеренно; первый страх потрясения прошел и возобновлять опять истории осуждений en masse <повсеместно> не было ни у кого охоты, особенно не было этой охоты — надо отдать ему справедливость — у графа Орлова» (Анненков, с. 530).
Некоторое временное смягчение мер по надзору за прессой проявилось, в частности, в том, что председатель Комитета 2 апреля статс-секретарь М. А. Корф, сменивший на этом посту Н. Н. Анненкова, отклонил донесение о неблагонадежности Некрасова и Станицкого, авторов романа «Три страны света» (см.: наст. изд., т. IX, кн. 2, с. 317). Резолюция Корфа относится к началу 1851 г., т. е. ко времени появления в печати первых частей «Мертвого озера».
Вопреки цензурным порядкам от Некрасова и Панаевой не потребовали проспекта публикуемого романа, как это было с «Тремя странами света» в 1848 г. (см.: ПСС, т. XII, с. 40–41). Цензор Крылов, очевидно, удовлетворился устными разъяснениями.
Дорожа благосклонностью цензора, наблюдавшего за «Современником» с мая 1848 г., Некрасов стремился расположить его в свою пользу, действуя на его личные слабости. Крылов был гостем на редакционных обедах по случаю выхода очередных номеров журнала. Один из таких обедов был дан в январе 1851 г., когда вышла в свет январская книжка, где были опубликованы и первые части «Мертвого озера»: «…будет почтеннейший Александр Лукич, коего мы так привыкли уважать», — сообщал Некрасов В. П. Гаевскому 20 января, иронически намекая на истинную причину предупредительности к Крылову.
Авторам «Мертвого озера» лишь однажды, в апреле 1S51 г., пришлось давать объяснения в С.-Петербургском цензурном комитете в связи с тем, что цензор Крылов не располагал проспектом романа. Причиной вмешательства Комитета явилось то обстоятельство, что роман после выхода его первых шести частей не отвечал своему заглавию (см. выше.). Ничто не указывает на то, что неизвестное продолжение романа, в сочетании с его заглавием, было источником политических опасений. С чьей инициативой было связано вмешательство Комитета, остается невыясненным. Но можно предположить, что в этом эпизоде отразился массовый интерес, возбужденный заглавием романа. По свидетельству Ап. Григорьева, относящемуся, как и «Объяснение заглавия…», к апрелю 1851 г., «многие из читателей романа с нетерпением ожидают появления его главного героя, т. е. самого Мертвого озера, и беспрестанно спрашивают, будет ли оно наконец» (М, 1851, № 7, с. 419).
Представленное в цензуру «Объяснение заглавия…» было формальным и не могло быть иным. Авторы описали мрачное озеро, у берегов которого погибали и люди, и скот, и предуведомили цензуру о том, что в эпилоге окрестности озера вследствие энергичной хозяйственной деятельности благонамеренных героев романа предстанут в преображенном виде.
Отсутствие замечаний о «Мертвом озере» в документах цензурного ведомства само по себе еще не означает, что текст романа остался нетронутым. Едва ли Крылов, употреблявший «весь ум на ослабление выражений писателя, называя это «кровопусканием от удара»» (Анненков, с. 522), обошелся без замечаний. Некрасов, по-видимому, «ослаблял» выражения, а может быть, делал купюры и вставки по пометам Крылова на корректурах, не доводя дела до Цензурного комитета.
3
«Верите ли, — писал Некрасов Тургеневу 15 сентября 1851 г., — что на XI книжку у нас нет ни строки: ничего — ибо даже и «Мертвое озеро» иссякло». В течение десяти месяцев «Мертвое озеро» обеспечивало журнал литературным материалом, отвечавшим требованиям цензуры. Вызванный к жизни критической ситуацией в издании «Современника», а соответственно и в жизненных обстоятельствах авторов, для которых издание журнала было средством существования, роман представлял собой в творческом отношении вынужденную дань моменту.
Начиная с 1848 г., после ужесточения надзора над прессов, отдел беллетристики в «Современнике» по сравнению с другими отделами испытывал наибольшие затруднения. В конце 1851 г. руководители журнала писали: «Читатели заметили, что в течение <…> пяти лет журнал не был постоянно одинаков, изменяясь иногда к лучшему, иногда, по отделу словесности, к худшему, — и, вероятно, также заметили, что причины подобных перемен находились всегда в связи с самою литературою: известно, что интерес наших лучших журналов, в которых принимают участие наши таланты, зависит столько же от усилий редакции, сколько (если еще не более) от состояния литературы и степени производительности (количественной и качественной) ее деятелей в данное время» (С, 1851, № 12, с. 2 особой пагинации; ПСС, т. XII, с. 161).
Романы Некрасова и Панаевой, публиковавшиеся на страницах журнала с 1848 по 1851 г. и представлявшие собой результат непосредственных «усилий редакции», дают представление о «состоянии литературы и степени производительности (количественной и качественной) ее деятелей» в эпоху безвременья.
Несмотря на то что роман был создан во многом по внешней необходимости, его проблематика не имела принципиально приспособительного характера и в главном не расходилась с программой журнала.
«Мертвое озеро» — социальный роман, написанный под заметным влиянием
