и на этот раз отказалась отвечать на вопросы своей благодетельницы, которая, грозя Зине пальцем, ласково говорила:
— Смотри, не заодно ли ты с ними?
— Ах! сохрани меня боже, такого сраму наделать и так огорчить вас!
— Хорошо, кабы все так думали, — говорила себе под нос Наталья Кирилловна, стараясь заснуть; но ей хотелось самой скорее начать сцену, которая во весь вечер могла бы ее занять.
— Читай же! спать не могу, — сказала Наталья Кирилловна, приподнимаясь с постели.
— Ах, не рано ли? не принять ли вам успокоительных капель? — возражала Зина.
— Читай, читай скорее! — повелительно перебила Наталья Кирилловна и уселась в креслы.
Зина робким голосом прочла письмо.
Наталья Кирилловна вспылила страшно; она надавала Насте разных эпитетов и грозилась ее наказать, как наказывают маленьких детей.
— Бежать из моего дому! каково?! Послать сейчас же за отцом ее. Я ему покажу, до чего он баловством довел свою дочь. Бежать! да куда же она, дура, хотела бежать?
— Не знаю-с!.. верно, Гришенька…
— Говори! ты, верно, знаешь, что-нибудь.
Зина потупила глаза и робко произнесла:
— Я, право, часто ей выговаривала, но… мне самой было стыдно.
— Говори складней! — крикнула Наталья Кирилловна.
Зина плавно сочинила на Настю целую историю: будто бы Настя намекала ей, что она, если захочет, будет своя в доме, а не воспитанница.
Наталья Кирилловна, как бы пораженная какой-то ужасной мыслью, потребовала, чтоб письмо Насти было прочтено во второй раз. Зина, желая нанести своей подруге окончательный удар, прибавила от себя фразу, которая так взбесила Наталью Кирилловну, что она вскочила с своих кресел и стала ходить по комнате, делая страшные угрозы.
— А-а-а! Нет, много слишком возмечтала! я ее заставлю мыть полы в доме. А ты! ты что глядела? а? ты жила в одной комнате с ней? а?
Зина никак не ожидала, чтоб Наталья Кирилловна возмутилась до такой степени.
Старуха приказала позвать Ивана Софроныча и готовилась объявить при нем наказание его дочери.
Приживалки горели от нетерпения узнать, чем кончится история, и спорили о том, какое наказание определит Наталья Кирилловна.
— Я бы на ее месте за такое поведение просто-запросто положила бы да… — говорила Ольга Петровна.
— Будь она у нашей матушки, она так и сделала бы. Уж вот как строга была! Бывали и мы молоды, а ничего такого не случалось! — говорила приживалка с зобом, мотая головой.
— А вот я как была молода, так на мужчин боялась глядеть, — подхватила другая.
— Ну да, кажется, в прежние времена девушки стыдливее были, — заметила третья.
Иван Софроныч радостно бежал на призыв, думая, что, верно, Наталья Кирилловна сняла с него оковы и позволила ему повидаться с дочерью.
Все собрались в залу, выходящую на террасу. Наталья Кирилловна сидела на своем кресле, строгая и угрюмая. Зина, слегка бледная, стояла возле и тревожно глядела на всех. Гриша мрачно стоял у окна: он знал характер своей тетки и страшился за бедную Настю.
Иван Софроныч вошел в залу, раскланиваясь со всеми. Его поразило выражение лиц Гриши и Зины. Лицо Зины давно уже служило термометром, безошибочно определявшим состояние духа хозяйки. Наталья Кирилловна, не отвечая на поклон Ивана Софроныча, приказала привести Настю.
Иван Софроныч сконфузился; ему стало что-то неловко; на кого он ни глядел из приживалок, все как-то странно улыбались.
Ольга Петровна ввела Настю в залу. Увидев отца, Настя кинулась к нему; но он отступил назад, воскликнув:
— Настенька! Настя!
Иван Софроныч с ног до головы осматривал наряд дочери, которая отчаянно зарыдала.
— Настя, что это значит? — весь дрожа, спросил Иван Софроныч.
— Что это значит! а то, что она так будет ходить, пока не исправится, — сказала Наталья Кирилловна.
— Что ты сделала? — воскликнул Иван Софроныч.
— Я не знаю! — рыдая, отвечала Настя.
— Боже мой! Ах, скажите, какая дерзость! она еще запирается! — воскликнули приживалки.
Ольга Петровна, давно жаждавшая говорить, передернув ушами, сказала:
— Если бы у нее был хороший отец да не потакал бы ей, он бы не стал и говорить с такой дочерью.
— Что ты сделала? говори! — запальчиво повторил вопрос свой Иван Софроныч.
— Я не знаю, за что на меня надели это платье! — громко отвечала Настя.
— За что? а я вот ему покажу! — возвысив голос, сказала Наталья Кирилловна, и, обратись к Зине, она прибавила: — Подай письмо старому баловнику!
Зина объявила, что оно осталось в спальне, сначала обшарив карманы своего передника.
— Ну, пошла, принеси! — сердито отвечала Наталья Кирилловна и обратилась к Ивану Софронычу, на лице которого показались крупные капли поту; он так переминался, как будто ему трудно было стоять на ногах: — Я призвала тебя полюбоваться на твою дочь. Она стоила бы, чтоб ее выгнали из дому, потому что она не только Зине, но и горничным моим может подать дурной пример.
— Скажите, ради бога, скажите скорее, что могла сделать моя Настя? — умоляющим голосом произнес Иван Софроныч.
Зина в ту минуту вошла в залу и объявила, что письма не нашла.
Наталья Кирилловна вспылила, выслала ее искать его и, обращаясь к Ивану Софронычу, допрашивавшему свою дочь, что она сделала, грозно крикнула, оскорбленная недоверчивостью его:
— Она негодная девчонка, — довольно с тебя!
— Она моя дочь, и я хочу знать, в чем ее обвиняют, — с неожиданной смелостью возразил Иван Софроныч.
— Как? я наказала твою дочь, а ты вздумал у меня требовать отчета?.. Да я не такое еще придумаю ей наказание.
Настя вскрикнула и кинулась к отцу. Гриша тоже подошел к Ивану Софронычу, который сел на стул и, помолчав с минуту, тихо сказал:
— Господи! скажут ли мне всю правду?
— Расскажите ему всё, что дочь его делала у меня в доме! — произнесла Наталья Кирилловна, и приживалки радостно объявили отцу, что его дочь вешалась на шею Грише и хотела бежать из дому.
Иван Софроныч, как бы пораженный громом, зажал уши и, схватив Настю за руку, в отчаянии сказал:
— Настя, неужели всё это правда? скажи.
— Это чистая ложь! — громко и твердо произнес Гриша.
Наталья Кирилловна вскочила со стула, выпрямилась и с минуту не могла ничего сказать. Иван Софроныч тем временем жал руку Грише и твердил:
— Спасибо: вы сняли камень у меня с груди.
— А, вы заодно! — воскликнула Наталья Кирилловна. — Так вот почему ты прикидывался, что не понимаешь, что я тебе говорю! Да как ты смел вбить себе в голову такие дерзкие мысли?
Наталья Кирилловна пришла в сильный гнев.
— Что я такое сделал, матушка? она дочь моя… неужели…
— Молчать! твоя дочь дура, а ты старая лисица! Но со мной плохо хитрить. Я никогда не позволю вам поймать его в свои сети! — И она указала на Гришу и повелительно продолжала:- Чтоб нога твоя не была у этого интригана!
Иван Софроныч только тут понял, в чем дело. Он придвинул свою дочь к себе, приподнял ее склоненную голову и, поглядев ей в глаза, покойно сказал:
— Это всё вздор! мы ни в чем не виноваты! — Голос его возвысился, и он продолжал:- Посмотри прямо на всех: пусть они видят, что мы невинны, — и пойдем отсюда.
И он повел Настю к двери.
Наталья Кирилловна не ожидала такого результата. Никто еще из ее дому не уходил добровольно. Она воскликнула:
— Куда ты ее ведешь?
— Из вашего дому, — кланяясь, отвечал Иван Софроныч. — Ей оставаться здесь не след. Я вам отдал дочь свою ребенком. Если бы, чего боже сохрани, она испортилась, то вы, сударыня-матушка, как вторая ее мать, всему были бы виноваты и должны были бы дать ответ богу за нее. Пойдем, Настя, пойдем; отец твой найдет, чем прокормить тебя.
— Остановите его! — грозно сказала Наталья Кирилловна, не признавая ничьих распоряжений у себя в доме.
Приживалки кинулись к двери. Наталья Кирилловна продолжала:
— А, голубчик! ты думаешь меня провести: ты потому свою дочь уводишь, чтоб тебе удобнее было заманивать моего племянника. Но я…
Наталья Кирилловна была прервана восклицанием Гриши, который полным негодования голосом сказал:
— Тетушка, не оскорбляйте его!
Иван Софроныч, дрожа всем телом и запинаясь, однако, громко произнес:
— Григорий Михайлыч! в доказательство вашей тетушке, что мы с дочерью не имеем ровно никаких видов на вас, прошу покорнейше избавить меня от ваших посещений. Поберегите и так невинно пострадавшую девушку. Да, Настя, знай: ты лишишься отца, если ослушаешься…
Настя кинулась на грудь к отцу, который, гладя ее по голове, говорил, обращаясь к Наталье Кирилловне:
— Прощайте. Дай бог, чтоб никто более не нуждался отдавать свое детище в чужой дом!
С этими словами Иван Софроныч с Настей оставили залу, где все были поражены словами и голосом старика.
Наталья Кирилловна слегла в постель. Зина в этот день приняла очень много лекарств, потому что ее благодетельнице не нравился вкус их, то соленый, то сладкий, и она поминутно требовала новых лекарств, то в порошках, то в пилюлях, которые, по заведенному порядку, Зина должна была сначала пробовать.
Глава XXXVI
Разлука с Настей имела на Гришу сильное влияние. Он сделался мрачен, молчалив; везде ему было скучно, ничем не мог он заняться, и бедная девушка не выходила у него из головы. Он слишком хорошо знал ничтожные средства отца, но помочь горю ничем не мог, да и Иван Софроныч упорно стоял на том, что Гриша нанесет ему страшное оскорбление и посягнет на его честь, если будет принимать какие-то ни было меры для свидания с Настей.
Все удовольствия Гриши сосредоточились в прогулках мимо дома Насти, с которой он раскланивался; но и это недолго продолжалось. Он получил письмо от Насти, которая самым сухим и вежливым тоном просила его прекратить прогулки, потому что они оскорбляют ее.
Гриша наконец обиделся мерами, какие принимал против него Иван Софроныч: старик в один месяц переменил три квартиры, чтоб Гриша потерял след, и вообще действовал против Гриши так, как будто против отъявленного соблазнителя. Гриша решился оставить Настю и старика в покое и стал думать о своем незавидном положении. Ему хотелось оставить праздную жизнь; он решился начать служить. Но по этому поводу у него завязалась борьба с Натальей Кирилловной, которая требовала, чтоб Гриша находился при ней и покорялся ее капризам. Гриша противился, не хотел являться на глаза тетки и упорством своим наконец заставил старуху поколебаться. Она торжественно явилась сама к Грише в комнату, в сопровождении приживалок, и, удалив всех, исключая Зины, начала объяснение с племянником, который обезоружил ее своим спокойным и решительным тоном, объявив, что он желает распоряжаться собой и своим временем, как ему заблагорассудится. Наталья Кирилловна с ухода
