Мальчик внимательно осматривается кругом.
— Ничего, все как следует, — отвечает он.
— Все как следует? полно, все ли? посмотри еще.
Мальчик осматривается и повторяет:
— Все-с.
— Ты слеп?
— Нет-с, вижу.
— Что же ты видишь?
— Да все-с.
— А что? ну, говори, что?
— Стол, диван… стулья… свечку… гитару.
— Больше ничего?
— Нет-с, стены вижу, вас вижу… потолок вижу.
— А еще?
— И все в порядке?
— Все-с.
— А вот не все!
— Что же-с? — робко спрашивает мальчик.
— Ну, посмотри хорошенько, так и увидишь.
Мальчик в недоумении осматривается в третий раз и тоскливым голосом отвечает:
— Ничего-с, все как следует.
— Решительно все?
— Все-с.
— Ну, посмотри еще!
Мальчик осматривается с мучительным беспокойством. Старичок устремляет на него вопросительный взгляд. Но мальчик молчит.
— Так ничего не видишь?
— Ничего-с.
Старичок приподнимается, указывает на нагорелую свечу и говорит:
— Это что такое?
— Ах! — вскрикивает сконфуженный мальчик и спешит снять со свечи.
— О чем ты думаешь? где у тебя глаза? — говорит старичок. — Скоро ли из тебя выйдет человек?
Мальчик молча удаляется к двери и по дороге роняет маленький ключ… Не заметив этого, он уходит в прихожую, а старичок на цыпочках подбирается к ключу, прячет его в карман, так же тихо возвращается и ложится.
— Мальчик!
Является мальчик.
— Подай пороху.
Мальчик уходит в сени, где помещается шкаф с ружейными принадлежностями, но через минуту возвращается и начинает шарить в прихожей.
— Что ж пороху? — кричит старичок.
— Сейчас!
И мальчик опять идет в сени, возвращается и начинает шарить.
— Ну?
— Да не знаю, сударь, ключ от шкафа куда-то затерялся, — отвечает смущенным голосом мальчик, — сходить разве, не у Татьяны ли?
— Ну, сходи.
Мальчик ушел и не является десять минут. Наконец дверь в прихожей скрипнула.
— Мальчик! — кричит старичок.
Является мальчик; лицо его выражает сильное беспокойство.
— Что ж, взял ключ у Татьяны?
— Да она говорит, что у нее нет.
— Ну, так где же он?
— Не знаю, сударь… он все у меня был.
— Где?
— Вот здесь, на поясе… как вы изволили приказывать.
— Так ты, видно, потерял его?
— Нет-с… как можно! Я его крепко привязал.
— Крепко?
— Крепко-с… Сходить разве к матушке… не оставил ли я его там, как переодевался?
— Сходи.
Мальчик опять ушел и воротился через четверть часа. Он тяжело дышал. Беспокойство в лице его увеличилось.
— Ну, принес пороху?
— Да никак, сударь, ключа не могу найти, — отвечает отчаянным голосом мальчик.
— Ключа не можешь найти… а?
— Не могу-с.
— Я кому отдал ключ? — спрашивает старичок.
— Мне-с, — робко отвечает мальчик.
— Я тебе что приказывал?
Мальчик молчит.
— Ну, говори, что я тебе приказывал?
Молчание.
— Есть.
— Лжешь — нет. У тебя нет языка… а?
— Есть.
— Что ж ты молчишь?
— Говори же! Я тебе приказывал ключ от пороху носить на поясе, никому не давать и беречь пуще глазу… так?
— Так-с, — едва слышно произносит мальчик.
— Ну, так куда же ты его девал?
— Не знаю-с… я никуда его не девал… я…
— Никуда?
— Никуда-с.
— И не отдавал никому?
— Никому-с.
— И не терял?
— Не терял-с.
— Ну, так подай пороху!
Мальчик молчит и не двигается. Холодный пот выступает у него на лбу.
— Ни стыда, ни совести в тебе нет! — говорит старичок, качая головой. — Хлопочи, заботься о вас, ночи не спи, — а вы и ухом не ведете! Ну, теперь вдруг воры залезут, волки нападут, — понадобится ружье зарядить… ну, где я возьму пороху?.. Так за тебя, разбойника, всех нас волки и разорвут.
Мальчик громко рыдает.
— Я уж сам не знаю, куда ключ пропал, — говорит он, всхлипывая.
— Не знаешь… ну, так ищи.
— Да я уж искал… да не знаю, где уж его и искать.
— Не знаешь?.. а есть, а пить, а спать знаешь? а?
— Поди сюда.
Мальчик подходит. Старичок достает из кармана и показывает ему ключ.
— Это что такое? — говорит он, устремив на него лукавый и проницательный взгляд.
Мальчик смотрит и, пораженный радостным изумлением, восклицает простодушно:
— Да как же он вдруг у вас очутился?
— Узнал? — спрашивает старичок, наслаждаясь удивлением мальчика.
— Узнал-с.
— Рад?
— Как же не радоваться? — отвечал мальчик с просиявшим лицом, по которому текут слезы.
— То-то вы! — говорит старичок. — Я вас пои, корми, одевай, обувай, да я же вам и нянюшкой будь… Возьми, да потеряй у меня еще раз!!!
— Порох прикажете? — спрашивает мальчик.
— Не нужно; ступай.
Мальчик отправляется в прихожую. Старичок ложится. Наступает тишина, прерываемая только воем ветра и гулом проливного дождя… Вдруг на лице старичка является тревожное выражение. Он быстро приподнимается, щупает себе живот и под ложечкой, пробует свой пульс и кричит:
— Мальчик!
Является мальчик.
— Подай зеркало.
Мальчик приносит ручное зеркало,
— Свети!
Мальчик светит. Старичок, приставив зеркало, рассматривает свой язык.
— Так, так, — говорит он дрожащим голосом, делая гримасы перед зеркалом и стараясь высунуть как можно больше язык. — Белый, совсем белый… точно сметаной с мелом вымазан.
— Белый? — спрашивает он, поворачивая лицо с высунутым языком к мальчику.
— Белый-с.
— Как снег?
— Как снег.
— Возьми!
Мальчик уносит зеркало. Старичок в отчаянии опускается на диван, ощупывает себя и рассуждает сам с собою: «Чего бы я такого вредного съел?.. А! грибы! — вскрикивает он. — Точно, в соусе были грибы… Ах, проклятый поваришка! прошу покорно: — наклал в соус грибов…»
— Мальчик! — кричит старичок.
Является мальчик.
— Позови Максима.
Приходит Максим — человек среднего роста, лет сорока, в белой куртке и белом фартуке. Он низко кланяется и робко стоит в дверях.
— Ты что такое? — спрашивает его старичок.
Максим молчит.
Молчание.
— Да говори же: есть у тебя язык?
— Как же сударь, как же! — отвечает с пугливой поспешностью Максим.
— Покажи!
Максим плотнее сжимает губы.
— Ну!
Максим нерешительно переминается.
— Мальчик! — кричит старичок.
Является мальчик.
— Скажи ему, чтоб он показал язык.
— Ну, покажи язык! — говорит повару мальчик.
После долгой нерешительности повар с крайней застенчивостью неловко высовывает язык.
— Отчего же ты молчишь? — спрашивает старичок.
Максим молчит.
— Что, ты глух?
— Нет-с.
— Что ж, у тебя пенька в ушах, что ли? Мальчик! вынь ему пеньку из ушей.
— Ну, говори! — говорит мальчик повару.
Повар молчит.
— Ты что такое? — спрашивает его старичок.
На лице молчаливого повара выражается мучительное недоумение.
— Ты будешь мне сегодня отвечать?
Максим издает губами неопределенный звук.
— Я тебя спрашиваю! ты что такое: кузнец, плотник, слесарь…
— Повар, судырь, повар, — с радостной поспешностью отвечает Максим.
Мальчик уходит.
— Ты изготовил сегодня все, как я тебе приказывал?
На лице Максима выражается беспокойство.
— Все, — отвечает он почти шепотом.
— Ты что сегодня готовил?
— Суп, холодное…
Максим запинается.
— Ну?
— Соус, — быстро и глухо произносит Максим и тот час же прибавляет: — жаркое, пирожное…
— Стой, стой… зачастил!.. соус?
— Соус, — робко отвечает Максим.
— С чем?
Максим молчит.
— Говори!
— С красной подливкой… жаркое-с…
— Да нет! ты постой! с чем соус?
— С красной подливкой.
— А еще с чем… ни с чем больше… а?
— Ни с чем, судырь, ни с чем! — отвечает обрадованный Максим.
— А грибов в соусе не было?
Максим бледнеет и молчит.
— Не было грибов?
Максим издает неопределенный звук.
— Ну?..
— Немножко, судырь… так… только для духу, — отвечает дрожащим голосом повар.
— Немножко?.. Ты что такое?
— Повар, судырь.
— Чей?
— Вашей милости.
— Как же, судырь, как же.
— Я тебе что приказывал?
Молчание.
— Говори: приказывал я тебе класть в кушанье грибы?
— Нет, судырь.
— Зачем же ты положил их?
Максим молчит.
— Ну, говори: зачем? А?..
— Да я так… немножко… я думал… только…
— Стой! что ты думал?
Максим молчит.
— Что ты думал? — повторяет старичок.
— Да я, судырь, думал, — отвечает Максим, — что он вкуснее будет.
— Вкуснее! прошу покорно, вкуснее будет!.. Ему и дела нет, что барин нездоров… Он рад мухоморами накормить… валит грибы очертя голову, а тут хоть умирай… Знаешь ли, что ты со мной наделал?
— Не могу знать-с, — отвечает повар.
— Мальчик!
Является мальчик.
— Подведи его сюда!
Мальчик подводит повара к столу.
— Видишь? — говорит старичок и показывает повару язык.
— Вижу-с.
— Белый?
— Белый-с.
— Как снег?
— Как снег.
— Что мне с тобой сделать? — спрашивает старичок.
Максим молчит.
— А?
— Не знаю, судырь.
— Как думаешь?
— Не знаю-с.
Долгое молчание.
— Ступай! — говорит старичок, — да положи у меня еще раз грибов!!!
Максим поспешно уходит.
— Мальчик! — кричит старичок.
Входит мальчик.
— Который час?
— Половина осьмого, — докладывает мальчик.
— Ух! — говорит старичок и с отчаянием опускает голову на подушку.
Тишина. Старичок снова начинает себя ощупывать, повторяя: «Отравил! совсем отравил, разбойник! и желудок тяжел, и под ложечкой колет… уж не принять ли пилюль? не поставить ли мушку?..»
— Мальчик!
Является мальчик.
— Энгалычева подай!
Мальчик приносит несколько старых книг в серо-синей бумажной обертке.
— Очки!
Надев очки, старичок читает. По мере чтения лицо его делается беспокойнее. Наконец в волнении он начинает читать вслух:
— «При ощущении тяжести в животе, урчании…»
Старичок прислушивается к своему животу. «Урчит! урчит!» — восклицает он с ужасом и продолжает читать:
— «…боли под ложечкой, нечистоты языка, позыву к отрыжке…»
Старичок насильственно рыгает. «Так, и отрыжка есть!» — говорит он.
— «нервической зевоте…»
«Ну, зевота страшная целый вечер! — восклицает пугливо старичок и потом с наслаждением зевает несколько раз сряду, приговаривая беспокойным голосом: — Вот и еще! вот и еще!..»
— «…жару в голове, биении в висках…»
Старичок пробует себе голову. «Так и есть: горяча! Ну, биения в висках, кажется, нет, — говорит он, пробуя виски. — Или есть?.. да, есть! точно, есть!.. Прошу покорно… начинается тифус, чистейший тифус… Ай да грибки! угостил!.. Не поставить ли хрену к вискам? или к ногам горчицы?.. а не то прямо не приплюснуть ли мушку на животе?..» Кричит:
— Мальчик!
Является мальчик.
— Скажи повару… нет, поди, ничего не надо.
«Лучше подожду, — говорит старичок, — пока начнется… Вот и Энгалычев пишет: не принимать решительных средств, пока болезнь совершенно не определится».
Старичок закрывает глаза и ждет. Проходит минут десять. «Начинается… или нет? — говорит он, приподнимаясь; и вся фигура его превращается в вопросительный знак, он прислушивается к своему животу, пробует себе лоб< виски, живот… — А, вот началось! началось! — кричит он так громко, что мальчик в прихожей вздрагивает и просыпается… — Нет, ничего, — продолжает старичок тише и спокойнее. — Лучше я чем-нибудь займусь, так оно тем временем и начнется… определится… тогда и меры приму… А чем бы заняться?.. А!..»
— Мальчик! — кричит старичок.
Является мальчик.
— Ты что делаешь?
— Ничего-с.
— Который час?
— Тридцать пять минут девятого.
— Тебе хочется спать?
— Хочется.
— И если тебя пустить, ты вот сейчас и заснешь?
— Засну-с.
— Поди
