у меня отнимут вещи? – подумала она. – Кто услышит мои крики в этом пустом доме?» И она прижала к сердцу свое сокровище и в страхе ждала нападения.
Вдруг кто-то кашлянул так близко, что можно было подозревать в комнате присутствие другого лица. Полинька еще сильней испугалась; ноги у ней задрожали, она в изнеможении села. Послышались тихие шаги, и скоро отворилась маленькая дверь, не замеченная Полинькой.
Борис Антоныч будто вырос перед Полинькой из-под полу. Он был одет очень чисто, даже несколько изысканно. При дневном свете в лице его резко обозначалось множество мелких морщин; глаза, опушенные густыми ресницами, так же ярко блестели, как вчера вечером, когда Полинька увидела его в первый раз.
Полинька так обрадовалась появлению знакомого человека, что даже не заметила удивленного взгляда, брошенного на нее горбуном.
Они раскланялись очень вежливо.
– Извините меня… – начала она.
– Что вам угодно? – перебил он сухо. Полинька смутилась.
Заметив ее смущение, он повторил мягче:
– Что вам угодно?
– Я принесла вещи под залог, – отвечала ободренная Полинька.
Он слегка улыбнулся и посмотрел искоса на узелок, который держала Полинька.
– Какие вещи?
– Ложки и часы! – твердо отвечала Полинька.
Она начала развязывать узелок, но так торопливо и неосторожно, что все ее сокровище с звоном полетел на пол.
– Ах, что вы наделали! – воскликнул Борис Антоныч.
Он поднял часы, приложил к уху и радостно сказал: «Идут!», потом обратился к Полиньке.
– Ах, как вы испугались! – сказал он, любуясь бледным и прекрасным лицом девушки. – Хе, хе, хе!
Посмеявшись тихо и звонко, он круто спросил:
– Ну-с, так вы желаете денег взаймы?
– Да! – отвечала Полинька и нагнулась подбирать ложки.
– Не могу! – решительно отвечал Борис Антоныч, тоже нагибаясь, причем Полинька заметила горб между его плечами.
Отказ так поразил бедную девушку, что она лишилась голоса и удивленными глазами смотрела на согнувшегося горбуна, который, подбирая ложки, слегка кряхтел. Она быстро поднялась с колен, не заботясь больше о своих ложках, на которых за минуту основывала так много надежд. Горбун тоже поднялся и долго не спускал глаз с изумленного и печального личика девушки, которой все еще казалось невероятным, чтоб вещи, столь дорогие для нее, не имели цены в глазах других. Наконец, чтоб смягчить свой отказ, он сказал:
– Я даю только по знакомству или по дружбе.
– Я слышала… – робко начала Полинька.
– От кого вы слышали? – перебил, горбун, раскрыв шире свои большие глаза.
– …что вы даете деньги, – продолжала Полинька.
– Мало ли что вы слышали! Точно, даю деньги, но только тем, кого знаю. И кто вам сказал, что я беру в залог вещи?
– Надежда Сергеевна Кирпичова.
Лицо горбуна немного передернулось. Взглянув исподлобья на Полиньку, он проговорил протяжно:
– Гм! так вы ее знаете?.. А супруга изволите также знать?
– Да, как же-с! – с улыбкой отвечала Полинька.
– Позвольте узнать, с кем имею честь говорить? – вежливо спросил горбун, немного нагнувшись.
– С… с Климовой! – весело отвечала Полинька.
– Имя и отечество?
– Палагея Ивановна.
– Вы замужем?
И горбун насторожил уши.
– Нет, – беззаботно отвечала Полинька.
Горбун пристально посмотрел на нее, будто желая удостовериться, правду ли она говорит.
– С папенькой или с маменькой изволите жить?
– Нет-с…
– Так, может быть, – перебил горбун, – с тетенькой?
– У меня никого нет родных, – грустно отвечала девушка.
– С кем же изволите жить?.. молодой девушке надо…
– Я живу одна, на своей квартире, и трудами достаю себе хлеб, – быстро возразила Полинька, опасаясь, чтоб он не сделал о ней невыгодного заключения.
– Так вы сирота круглая, можно сказать?
– Да, – со вздохом отвечала Полинька.
– Далеко изволите жить?
– Нет, близко, то есть… довольно далеко…
Во время разговора горбун так проницательно смотрел на Полиньку, что она начинала уже чувствовать невольную неловкость и очень обрадовалась, когда горбун, наконец, спросил:
– А сколько вы желаете? я, знаете, обеднел немного в последнее время.
– Мне нужно двести пятьдесят рублей, – отвечала Полинька, краснея.
– Не могу такой суммы! – возразил горбун, но, увидев слезы, блеснувшие в глазах девушки, прибавил, не сводя с нее глаз: – вещиц-то маловато!
– У меня ничего больше нет! я все принесла! – отчаянным голосом отвечала Полинька.
– Нет ли еще чего? колечка? – с тихой усмешкой спросил горбун и, лукаво прищурив глаза, посмотрел на тоненький пальчик девушки, украшенный колечком с небольшим опалом. Она быстро схватилась за свое колечко, будто испугавшись, чтоб у ней его не отняли, и долго и печально смотрела на него: слезы блеснули в ее черных продолговатых глазах… Горбун жадно наблюдал лицо девушки, беспрестанно менявшееся. Вдруг оно приняло выражение твердой решимости. Поспешно сняв шляпку, Полинька с удивительным проворством выдернула из ушей небольшие серьги, кинула их к ложкам и стала снимать кольцо, но так медленно, что, казалось у ней недоставало сил. Наконец кольцо было снято; Полинька поднесла его к губам, но, увидав язвительную улыбку горбуна, следившего за каждым ее движением, быстро переменила намерение: не поцеловав дорогого колечка, она присоединила его к прочим вещам.
– Теперь я все отдала! – проговорила взволнованная девушка нетвердым голосом и закрыла лицо руками.
Горбун не обращал внимания на приращение вещей: он жадно смотрел на Полиньку, на ее черную роскошную косу, тяготившую, казалось, маленькую головку, на чудную шейку, которой белизну разительней оттеняли крошечные уши, сильно раскрасневшиеся и сквозившие. Лицо горбуна вдруг просияло веселостью и добротой.
– Я вам дам денег, – сказал он ласково.
Как быстро приняла руки Полинька, и какая чудная, радостная улыбка осветила ее раскрасневшееся личико и глаза, еще полные слез!
– …только скажите мне, – продолжал горбун, – на что вам деньги? Вы молоды: может быть, на прихоти, на тряпки?.. а?
– О, нет, мне нужны деньги не на пустяки!
– Эх, хе, хе! Все так говорят, когда деньги нужны. Извините, но я вам сейчас расскажу, какую со мной штуку сыграли. Вот так же приходит раз одна дама, или девица, бог ее знает… ну-с… и просит денег под залог вещей. Вещи такие дрянные, да жаль стало: плачет, говорит: нужда! Хорошо, я и дал. Срок проходит; жду, жду… нет, не идет моя должница… хе, хе, хе! Раз встречаюсь с ней на улицей говорю: «Возьмите же ваши вещи: пора деньги отдать». А она смеется… «Вольно же вам, говорит, брать вещи, которые вдвое дешевле стоят!» Вот-с, как впросак попался! хе, хе, хе!
Заливаясь своим тоненьким и звонким смехом, горбун щурился и пристально смотрел на Полиньку. Щеки девушки вспыхнули, и все лицо приняло напряженное выражение; в глазах сверкнуло негодование.
– Я знаю, – поспешил прибавить горбун, – что вы так не поступите; но вы молоды, сирота… без родителей.
– Пожалуйста, не думайте обо мне… я трудами достаю хлеб…
– А зачем же вам столько денег? – перебил горбун. – Я вас спрашиваю, как отец, как брат…
В голосе его звучало столько нежности и участия, что Полинька доверчиво сказала:
– Я занимаю для своего жениха.
– Ай, ай, ай! – И лицо Бориса Антоныча все скорчилось. – Вот так я и думал! Как можно доверять деньги молодым людям? Верно, проигрался?
– Нет, ему нужно ехать отсюда.
– Надолго? – спросил горбун и внимательно посмотрел на печальную Полиньку.
– Не знаю, может быть, и надолго, – отвечала она с грустью.
– Вот ведь молодость-то! Право, мне жаль вас: долго ли до беды! ну а кто вступится за вас?.. И братца нет? а?
– Нет никого, – с досадой отвечала Полинька.
– Вот я тоже знал одну девицу-сироту. Жених присватался – хорошо; вот и собрался он к своим родным просить позволенья жениться. А она – молода была – сдуру денег ему и вещей надавала. Ну-с, уехал он; она ждет: ни слуху, ни духу, – жених сгиб да пропал! Бедная девушка похудела; партии хорошие были, всем отказывала: знаете, все верила его клятвам. Хе, хе, хе! Через год или больше, бог их знает, они встретились на улице; она к нему на шею; с радости плачет…
«Что вам угодно? кто вы такие?»
«Как! ты меня не узнал?» – спрашивает она своего жениха.
«Я вас не знаю…»
«Я твоя невеста…»
«Я давно женат на другой…» – Хе, хе, хе! – тихим смехом окончил горбун свой рассказ, который, впрочем, не произвел на Полиньку особенного впечатления. Твердо уверенная в Каютине, она весело сказала:
– Ну, он не станет меня обманывать: напишет, если полюбит другую.
– Да, вот вы так рассуждаете! Ну, хорошо, он вас так любит, что сам не женится; ну, так его силою женят… хе, хе, хе! Человек молодой, как раз встретит товарищей, погуляют, оберут да так подведут, что на другое утро просыпается, а жена сбоку… хе, хе, хе! какая-нибудь сестрица приятеля… хе, хе, хе!
В лице Полиньки выразился испуг: она вспомнила ветреный характер своего жениха, его слабость кутить и дружиться со всеми, и предсказания горбуна смутили ее. А горбун смеялся громче обыкновенного, будто радуясь, что испугал девушку.
– Ну-с, – сказал он, потирая руки, – из уважения к Надежде Сергеевне я готов вам дать ту сумму, какую вы желаете. Вот извольте видеть: ваши вещи я беру во сто пятидесяти рублях, а в остальных… прошу покорно, так, знаете, на память, напишите, что, дескать, взяли у такого-то взаймы сто рублей ассигнациями… хе, хе, хе!
Горбун подошел к столу и приготовил все нужное для письма.
Когда Полинька проворно написала, что он продиктовал ей, горбун сказал:
– Теперь извольте имя и фамилию подписать.
Когда и фамилия была подписана, горбун медленно сложил и спрятал расписку в карман, тихо посмеиваясь. Полинька спокойно стояла перед ним, а он, заложив руки назад, насмешливо смотрел ей в лицо. Наконец его насмешливый и проницательный взгляд смутил ее.
– Ну-с, – сказал он тогда, – вы изволили дать мне расписку?
– Да, – отвечала Полинька, не понимая, что он хочет сказать своим вопросом.
– А деньги получили? хе, хе, хе!
– Нет.
– Вот молодость! – воскликнул горбун, недовольный добродушием девушки. – Денег не получили, – прибавил он резко, – а расписку мне отдали; ну, как я вам не отдам теперь денег, а?
И лицо его приняло такое решительное выражение, что Полинька побледнела.
– Как можно? – возразила она с испугом.
– Как можно?.. вот я вам покажу, как можно!..
Он гордо поднял голову и грубо проговорил:
– Я не могу, сударыня, дать вам взаймы; извольте прежде заплатить по старой расписке… хе, хе, хе!
Заключив свою грозную речь тихим и гармоническим смехом, горбун придал своему лицу такое добродушное выражение, что Полинька тоже весело улыбнулась.
– Вот видите, какая вы
