(вскочив). Как, мною? что вы говорите?
Дюрваль. Хорошо, хорошо!.. притворяйтесь, показывайте вид удивления, будто ничего не знаете…
Дюмениль. В первый раз слышу…
Дюрваль. Не может быть, не может быть…
Дюмениль. А каков собою ваш сын?..
Дюрваль. Черт возьми! славный малый, очень похож на меня.
Дюмениль. Ах, в самом деле?
Дюрваль. И потому вы не можете запираться, что получаете от него письма.
Дюмениль. Я? Никогда!
Дюрваль (увидев письмо, которое Дюмениль держит в руках). Никогда! да вот, вот его почерк… прекрасная рука!.. Несчастный! чем занимается… он погиб, решительно погиб… (Взяв письмо.) Посмотрите, что это такое? (Читает, не останавливаясь на конце стихов.)
Сливаюсь я душою с каждым звуком,
Который произносишь ты,—
Когда являешься ты, преданная мукам,
Мрачна, бледна, как гений красоты,
О! как тогда душа моя мятется:
Я весь горю, волнением томим,
И одинаково с твоим
Тогда мое младое сердце бьется!
Дюмениль. Как, так это его стихи?
Дюрваль. Стихи?
Дюмениль (берет стихи). Ну да, конечно.
Дюрваль. Стихи! сын мой пишет стихи! Несчастный! этого только недоставало.
Дюмениль. Как, эти возвышенные чувства, этот восторг, эта поэзия — всё это его, вашего сына? Вы говорите, что он влюблен в меня, сударь?
Дюрваль. Да… вы видите… он чудесный малый!.. Неужели вы не сжалитесь над ним… я нарочно приехал, чтоб вы возвратили мне моего сына: скажите, скажите, пожалуйста, где он?
Дюмениль. Повторяю вам, что я не знаю…
Дюрваль. Да он следует за вами всюду.
Дюмениль. Кроме моего дома, в котором он, конечно, никогда и не будет, если вы сами не научили его силою врываться в двери…
Дюрваль. Да, я, может быть, был немножко крут, немножко вспыльчив… у меня такая натура… Скажите же мне, будьте великодушны, видели вы его?
Дюмениль. Никогда, и очень жалею, если, как вы говорите, он похож на своего отца.
Дюрваль. Это очень любезно с вашей стороны… Я начинаю верить… Но вы могли узнать из его писем…
Дюмениль. Он их не подписывает.
Дюрваль. Неужели?
Дюмениль. Посмотрите.
Дюрваль. Правда… (В сторону.) Она точно не виновата… (Громко.) В таком случае очень ясно, что… я напрасно жаловался… Но что мне делать… Бедный Адриан! он пропадает от любви… в полном смысле пропадает! Он пренебрегает выгодной должностью… он, пожалуй, откажется от женитьбы на дочери сборщика податей! всё расстроится… Теперь я вас видел, и нахожу, что комедиантка тоже может быть порядочным человеком, то есть женщиной… Но вы знаете, всякому должно держаться своего звания.
Дюмениль. О, конечно, звание стряпчего…
Дюрваль. От этого звания зависит вся его будущность…
Дюмениль (с участием). Его будущность, его счастие… О, сударь, в таком случае надобно постараться его исцелить.
Дюрваль. Исцелить? Да, да, конечно… но как?
Дюмениль. Это довольно мудрено; я подумаю. Приходите завтра.
Дюрваль. Завтра? вы говорите завтра?
Дюмениль. Я очень занята… я играю сегодня новую роль.
Дюрваль. Вы играете сегодня… Ах, боже мой! не играйте, пожалуйста.
Дюмениль. Почему?
Дюрваль. Он еще раз увидит вас… и более воспламенится: тогда уж его не вылечишь… умоляю вас, повидайтесь с ним сегодня же. Посмотрите (подходит к окну), вот стоит карета… я ее найму… и через четверть часа… Ах, боже мой! посмотрите-ка… видите ли вы там, внизу, против окна… этого неподвижного человека…
Дюмениль. Кто же это? кто он?
Дюрваль. Он, ей-богу, он… голова открыта и нос кверху… ах несчастный! он не чувствует дурной погоды… он простудится.
Дюмениль. Да, в самом деле он очень недурен…
Дюрваль. Ну вот, я вам говорил…
Дюмениль. Знает ли он, что вы здесь?
Дюрваль. Нет еще.
Дюмениль (отводя его от окна). Так не показывайтесь же.
Дюрваль. Но…
Дюмениль. Не мешайте же мпе, я его вылечу, обещаю вам.
Дюрваль. Вы обещаете?
Дюмениль (подавая ему руку). Честное слово.
Дюрваль. Ах, вы удивительно добры! (В сторону.) Она, того гляди, и меня обворожит, черт возьми!
Явление 5
Те же и Луиза.
Дюмениль. Луиза, ты видишь этого молодого человека, там, против наших окон?
Луиза. Этого молодого человека? Ах, боже мой!.. это…
Дюрваль. Черт возьми, это мой сын, Адриан.
Луиза. Ваш сын, ваш… ну уж трудно угадать.
Дюрваль. Что такое?
Луиза. Извините, сударь… если б я знала… конечно бы…
Дюмениль (Луизе). Скажи Роберту, чтоб он пригласил его сюда.
Дюрваль. А мне уйти?
Дюмениль (показывая на дверь с левой стороны). По этой потаенной лестнице.
Луиза (в сторону). Что всё это значит?
Дюрваль. Отделайте его хорошенько, я буду обязан вам вечно…
Дюмениль. Хорошо, хорошо… я постараюсь.
Дюмениль и Дюрваль уходят налево.
Явление 6
Луиза (одна).
Луиза. Отец его здесь, собственною своею особою!.. Он не хотел говорить при мне… а теперь маменька посылает за его сыном… это ясно!.. (Подходя к окну.) Вот он… еще дожидается, хочет уйти… я лучше позову его сюда. (К окну.) Эй! послушайте, государь мой, пожалуйте сюда… Идет… ах, как он доволен, как доволен… однако ж он поступает, как его отец… растолкал весь народ… бежит…
Явление 7
Луиза и Адриан.
Адриан (останавливаясь в дверях). Сюда ли?
Луиза. Пожалуйте, господин Адриан.
Адриан. Ах, сударыня! возможно ли! меня ли вы хотели позвать?
Луиза. Разумеется, вас… да войдите же.
Адриан (входя.) Я не смею верить… такому счастию! это мечта!
Луиза (таинственно). Нет, сударь; здесь есть дама, которая хочет с вами говорить.
Адриан. Она удостаивает меня принять!.. Она — госпожа Дюмениль…
Луиза. Да, моя крестная маменька… она хочет вам сказать что-то очень интересное.
Адриан. Мне?.. Ах, я не могу привыкнуть к этой мысли…
Луиза. Да что с вами?
Адриан. Темно в глазах…
Луиза. Ах, боже мой!.. Бедный молодой человек! что с ним делается? Садитесь, сударь,— вот стул.
Адриан. Мне здесь садиться? нет… о нет!
Луиза. Вы недолго будете дожидаться: крестная маменька сейчас придет.
Адриан. Сейчас придет… Ах, как я взволнован!..
Луиза (подойдя ближе). Что вы говорите, сударь?
Адриан. Ничего… подите, сударыня, подите… мне надобно собраться с духом.
Луиза (в сторону). Он очень недурен! (Громко.) Прощайте, господин Адриан, смелее, господин Адриан. (Уходит налево.)
Явление 8
Адриан (один).
Адриан. А! так вот этот чертог, где пролетали дни ее вдохновенные!.. Ах, боже мой! да не мечта ли это?.. ужели я увижу ее?.. Как заговорить с ней?.. как открыть свое сердце той, которая заставляет биться столько сердец?.. о нет! я никогда не осмелюсь!.. я буду говорить разве на коленах… Ах! в моих поэтических снах я уже видел ее; да, это была она; для нее трудился я с такою любовью над созданием, в котором собрал все сокровища моей души, чтоб изобразить свой идеал… Но что стихи, стихи, которые всякий может к ней адресовать… Ах, как много мои стихи ниже ее гения, ее красоты, которая так могущественно завладела мною… Стихи, которые я сочинил сейчас под ее окошками, мне кажутся лучше всех… но я так расстроен, что не соберу их в моей памяти… однако попробую… Ах! я уверен даже, что самая поэзия покинет меня в тот миг, как я ее увижу. (Остается в размышлении.)
Явление 9
Адриан и Дюмениль с вычурно убранною головою, в платье с большими разводами, несколько нахмуренная.
Дюмениль (в сторону). Я обещала… и должна сдержать свое слово… Вот он… о чем он задумался? Адриан (сочиняя).
Твое высокое чело
Сияет гением и славой,
Твоя краса…
Дюмениль. Здравствуйте, сударь!..
Адриан. Кто это?.. извините, сударыня… я здесь ожидал госпожу Дюмениль…
Дюмениль. С глазу на глаз с вашею музою?
Адриан. С моею музою!.. да, она со мной… и кто ж другой может меня одушевить? не всё ли здесь говорит об ней? О боже! какая удивительная женщина! какая великая актриса!.. Ах, сударыня, как вы должны гордиться; она, верно, вам родня… я замечаю большое сходство… позвольте засвидетельствовать вам мое почтение.
Дюмениль (смеясь). Ха-ха-ха!
Адриан. Вы смеетесь?
Дюмениль. Браво, мой друг, браво!.. продолжайте… Вот лучшая похвала, какую вы можете сделать моему таланту.
Адриан. Вашему таланту?
Дюмениль. Ну да, ведь это я, я сама!
Адриан (удивленный). Кто?
Дюмениль (передразнивая его). Кто… Дюмениль, Дюменильша, как меня попросту называют.
Адриан (собравшись с духом). Вы?
Дюмениль. Да, Мельпомена в чепчике и в кофте. А! театр нас немножко переменяет, не правда ли?
Адриан (в сторону). Ах, как она переменяется!
Дюмениль. Бьюсь об заклад, что вы из провинции.., провинциалы все одинаковы. Ну что же вы стали, подойдите же, чего вы боитесь?
Адриан (затрудняясь). О нет, сударыня… после того как вы сказали, я признаю все ваши достоинства… конечно… (В сторону, рассматривая ее.) Когда рассмотришь ее хорошенько… в минуту одушевления ее глаз… всё-таки нельзя не подумать: вот великая актриса.
Дюмениль. Мне сказали, что вы искали случая меня видеть.
Адриан. Да, вы угадали…
Я всюду вас одну слежу глазами,
Хоть оскорбить вас этим и боюсь;
За вами я и сердцем и мечтами
Всегда, как раб, боязненно стремлюсь!
Моей душой давно я с вами дружен,
Всегда бегу безумно вам вослед…
Дюмениль.
Билет вам, что ли, в креслы нужен?
Адриан.
Возможно ли!.. о боже мой! билет!..
Такой ли ждал услышать я ответ!
Дюмениль. Хорошо, хорошо, мы дадим вам биле-тец; но зато вы мне послужите хорошенько (хлопает в ладоши); поддержите меня… чур не жалеть ладоней.
Адриан. Ах, сударыня, нужно ли это? я с восторгом приветствую вас каждый вечер! Вас — Клитемнестру, Елизавету, Клеопатру, я всех видел и всем удивлялся… Патетические места так верны! чувствительность так глубока! слезы, неподдельные слезы текут по вашим щекам… Да, вы плачете первая… ощущения проходят через вашу душу прежде, чем произносятся словами.
Дюмениль (сидя, рассматривает его). Та-та-та!.. вы так думаете?
Адриан. Что такое?
Дюмениль. Боже мой! как он мил с этими неподдельными слезами! сейчас видно, что недавно из провинции! Жаль мне вас, бедный молодой человек, надобно просветить вас! Присядьте-ка — да ну садитесь же. Да, друг мой, всё, что видите вы на театре, есть не что иное, как одна наружность… притворство, мечта и ничего существенного, всё поддельно, поверьте мне. У нас небо из полотна, солнечные лучи от свечей, с которых снимают почаще, чтоб оживить природу, а природа из размалеванной холстины… Даже у нас самих, у кумиров ваших,— восторги, слезы, восклицания, тяжкие вздохи, рыдания — всё рассчитано по нотам, всё запасено в должной пропорции; они в деле, покуда роль того требует, по занавес опустится, и в тот же миг всё кончено; вся наша чувствительность пропадает с румянами и белилами.
Адриан (удивленный). Как, возможно ли?..
Дюмениль. А вы воображали, что мы всё это чувствуем в самом деле… Помилуйте, буду я себя мучить каждый вечер, да тут никакого здоровья не станет. (Смеясь.) Ха-ха-ха! мы точно такие же женщины, как и другие; за нами можно волочиться, не боясь кинжалов… всякая из нас имеет толпу обоясателей; слава богу и на мою долю их понаберется десятка два,
Адриан. Два десятка!
Дюмениль. А вы как думали? прелюбезные люди… они шутят, любезничают, злословят, рассказывают анекдоты про наших товарищей, а это нам куда по сердцу. Не знаете ли вы каких анекдотцев? расскажите-ка: я до смерти их люблю, это гораздо занимательнее всех ваших мадригалов, примите-ка всё это к сведению… (Открывая табакерку.) Не прикажете ли?
Адриан (вставая). Как, сударыня?
Дюмениль (нюхая табак). Вы не нюхаете? напрасно, это очень здорово: освежает мозг, особливо когда учишь роль.
Адриан. Ах! с какой высоты я
