городской знатью. По приказу Феста ввели Павла.
24 — Царь Агриппа и все собравшиеся вместе с нами в этом зале! — заговорил Фест. — Вы видите перед собой человека, по поводу которого ко мне обращаются все евреи, как иерусалимские, так и здешние. И все они кричат, что его нельзя оставлять в живых. 25 Но я, со своей стороны, пришел к выводу, что он не совершил ничего, что заслуживало бы смерти. А так как он потребовал августейшего суда, я решил отослать его к цезарю. 26 Но я не совсем ясно представляю себе, что писать государю. Вот почему я привел его к вам, особенно к тебе, царь Агриппа, чтобы после рассмотрения дела я знал, что мне писать. 27 Я полагаю неразумным, посылая заключенного, не указать, в чем именно его обвиняют.
26
1 — Тебе разрешается изложить свое дело, — сказал Агриппа Павлу.
Тогда Павел вскинул руку и начал свою защиту:
2 — Царь Агриппа! Я почитаю за счастье, что сегодня я могу защищаться от всех обвинений, которые выдвинуты против меня евреями, перед тобой. 3 Ты прекрасно знаешь как все еврейские обычаи, так и спорные вопросы. Поэтому прошу тебя великодушно меня выслушать.
4 Итак, жизнь моя с юных лет известна всем евреям: с самого начала я жил среди своего народа, в Иерусалиме. 5 Они знают меня издавна и могут подтвердить, если пожелают, что я принадлежал к самому строгому направлению нашей религии — фарисеям. 6 И теперь я стою перед судом за то, что уповаю на обещание, которое Бог дал нашим отцам. 7 Все двенадцать наших племен, служа Богу денно и нощно, жили надеждой, что это сбудется. Вот за это, царь, меня и обвиняют евреи! 8 Есть ли, по-вашему, что-нибудь невероятное в том, что Бог воскрешает мертвых? 9 Я тоже считал своим долгом делать все, что в моих силах, выступая против имени Иисуса Назарянина. 10 Этим я и занимался в Иерусалиме. Множество христиан я бросил в тюрьмы, получив на это полномочия от старших священников. Когда решался вопрос о смертном приговоре для них, я всегда подавал голос за казнь. 11 Во всех синагогах мне часто доводилось наказывать их, принуждая к отречению. В своем неистовстве я преследовал их даже за пределами страны.
12 И вот однажды, получив такие полномочия и разрешение от старших священников, я направлялся в Дамаск. 13 В пути, царь, я увидел в полдень свет с неба ярче солнца, озаривший меня и моих спутников. 14 Мы все попадали на землю, и я услышал голос, говоривший мне по-еврейски: «Саул, Саул! Что ты Меня гонишь? Трудно тебе идти против рожна!» 15 — «Кто Ты, Господь?» — спросил я. — «Я Иисус, которого ты гонишь, — ответил Господь. 16 — А теперь поднимись и встань на ноги! Я явился тебе, чтобы сделать тебя Своим служителем и свидетелем всего того, что ты уже увидел, и того, что Я еще тебе покажу. 17 Я избрал тебя из еврейского народа и язычников, к которым тебя посылаю, 18 чтобы открыть им глаза, обратить от тьмы к свету и вернуть из-под власти Сатаны к Богу, чтобы и они через веру в Меня получили прощение грехов и свое место среди Божьего народа».
19 Вот почему, царь Агриппа, я не ослушался небесного видения 20 и обратился сначала к жителям Дамаска, потом Иерусалима, затем всей иудейской земли и, наконец, к язычникам, призывая их раскаяться и возвратиться к Богу, делами доказав свое раскаяние. 21 За это евреи схватили меня в Храме и хотели прикончить. 22 Но благодаря Божьей помощи и я по сей день стою неколебимо и свидетельствую малым и великим. Я ни о чем другом не говорю им — только о том, что предсказывали пророки и Моисей, 23 а именно: что Помазанник Божий должен был претерпеть страдания и, будучи первым воскресшим из мертвых, возвестить свет и нашему народу, и язычникам.
24 Когда Павел говорил так в свою защиту, Фест громко крикнул:
— Павел, ты сумасшедший! Ты помешался от большой учености!
25 — Сиятельный Фест, я не сумасшедший, — возразил Павел. — В моих словах правда и здравый смысл. 26 Царь, к которому я так смело обращаюсь, знает это. Я убежден, что все это не осталось для него незамеченным, ведь происходило это не где-нибудь в глухом углу. 27 Царь Агриппа, ты ведь веришь пророкам? Знаю, что веришь!
28 — Уж очень быстро ты хочешь из меня сделать христианина! — сказал Павлу Агриппа.
29 — Быстро или не быстро, но я молю Бога, чтобы не только ты, но и все, кто слушает меня сегодня, стали такими, как я, разумеется, кроме этих цепей, — ответил Павел.
30 Царь встал, а за ним прокуратор, Берника и все остальные. 31 Выйдя из зала, они говорили друг другу:
— Этот человек не сделал ничего, что заслуживало бы казни или тюрьмы.
32 — Можно было бы освободить этого человека, — сказал Агриппа Фесту, — не потребуй он суда цезаря.
27
1 После того как было решено, что мы отплываем в Италию, Павла и еще нескольких заключенных передали центуриону по имени Юлий, из Августовой когорты. 2 Мы сели на корабль из Адрамиттия, следовавший в порты азийского побережья, и отчалили. С нами был Аристарх, македонец из Фессалоники. 3 На следующий день мы зашли в Сидон, и Юлий был так добр к Павлу, что разрешил ему сходить к друзьям и взять у них все необходимое. 4 Выйдя из Сидона, мы плыли с подветренной стороны кипрского берега, так как ветры были встречные.
5 Потом мы пересекли открытое море, проплыв мимо Киликии и Памфилии, и причалили в ликийском городе Миры. 6 Там центурион нашел александрийский корабль, отплывавший в Италию, и посадил нас на него. 7 Мы шли медленным ходом уже несколько дней и подошли всего лишь к городу Книду. Так как ветер не давал нам двигаться в нужном направлении, мы поплыли с подветренной стороны побережья Крита, обогнув мыс Салмоне. 8 Мы не удалялись от берега, и лишь с большим трудом нам удалось добраться до места, которое называлось «Тихие Гавани»; это недалеко от города Ласея.
9 Мы потеряли много времени, а дальнейшее плавание уже становилось опасным, так как прошел день Поста.
10 — Друзья, — уговаривал Павел, — я вижу, что плавание это будет для нас очень опасно, с риском не только для груза и корабля, но и для самой жизни.
11 Но центурион больше прислушивался к капитану и к судовладельцу, чем к Павлу. 12 Гавань была мало приспособлена для зимовки, и большинство склонилось к мысли, что надо выйти в море, попытаться дойти до Фойникса и перезимовать там. Фойникс — это критская гавань, открытая на юго- и северо-запад.
13 А когда задул легкий южный ветер, они, решив, что план их осуществим, снялись с якоря и поплыли, держась как можно ближе к побережью Крита. 14 Но очень скоро из-за острова налетел ураганный северо-восточный ветер; его называют «Евраквилон». 15 Корабль подхватило, удерживать его против ветра было невозможно. Мы бросили эти попытки, и корабль понесло по волнам. 16 Когда мы проплывали с подветренной стороны островка под названием Кавда, нам удалось, с большим трудом, спасти корабельную лодку, 17 подняв ее на палубу; затем мы сумели укрепить борта судна, обвязав их канатами. Боясь, что нас затянет на отмели Сирта, моряки бросили плавучий якорь и продолжали дрейфовать. 18 Буря продолжала свирепствовать, и на следующий день мы облегчили корабль от части груза, 19 а еще через день собственными руками выбросили за борт корабельную оснастку. 20 Много дней на небе не было видно ни солнца, ни звезд. Шторм не утихал, и мы уже потеряли всякую надежду на спасение. 21 Люди давно уже не ели, и тогда Павел встал перед ними и сказал:
— Друзья, надо было послушаться меня и не покидать Крита. Тогда мы избежали бы и этой беды, и убытков. 22 А теперь я прошу вас: не падайте духом! Никто из нас не лишится жизни, погибнет только корабль. 23 Этой ночью предстал передо мной ангел, посланный Богом, которому я принадлежу и поклоняюсь. 24 Он сказал мне: «Не бойся, Павел! Ты должен предстать перед цезарем, и Бог ради тебя дарует жизнь всем твоим спутникам». 25 Поэтому мужайтесь, друзья! Я верю Богу! Все будет так, как Он сказал. 26 Нас обязательно прибьет к какому-нибудь острову.
27 Когда же наступила четырнадцатая ночь, как нас носило по Средиземному морю, матросы около полуночи вдруг почуяли близость суши. 28 Бросив лот, они обнаружили, что глубина чуть больше семнадцати саженей, а немного спустя, когда они опять бросили лот, он уже показывал тринадцать саженей. 29 Опасаясь, как бы не налететь на риф, они бросили четыре якоря с кормы, молясь, чтобы скорее наступил день. 30 Команда, задумав сбежать с корабля, спустила в море лодку под предлогом, что они хотят закрепить якоря с носовой части.
31 — Если они не останутся на борту, вам не спастись, — сказал Павел центуриону и воинам.
32 Тогда воины обрубили канаты, удерживавшие лодку, и она упала в море.
33 Перед наступлением рассвета Павел стал уговаривать всех поесть.
— Вот уже четырнадцатый день, как вы в ожидании и тревоге совсем не едите, в рот ничего не брали. 34 Поэтому прошу вас, поешьте, ради вашего же спасения! Даже волос ни у кого из вас не упадет с головы! 35 — И с этими словами он взял хлеб и, произнеся при всех благодарственную молитву Богу, разломил и стал есть. 36 Все приободрились и тоже принялись за еду. 37 А всего на судне нас было двести семьдесят шесть душ. 38 Когда все наелись, корабль облегчили, выбросив в море пшеницу.
39 С наступлением дня моряки увидели незнакомую землю. Заметив бухту с песчаным берегом, они решили попытаться ввести в нее корабль и причалить. 40 Обрубив якоря и оставив их в море, они одновременно развязали канаты, крепившие рулевые весла, и, распустив по ветру парус, стали подходить к берегу. 41 Но они наткнулись на песчаную косу, и корабль сел на мель. Нос, зарывшись в песок, застыл неподвижно, а корма под напором волн стала разваливаться. 42 Тогда воины решили перебить заключенных, боясь, что те, доплыв до берега, разбегутся. 43 Но центурион хотел спасти Павла и помешал им сделать то, что они задумали. Он приказал всем, кто умеет плавать,
