до общего суда в конце света. Отрывок, осуждающий заботу о земном (12:22–34), говорит о возможности быть благополучным без таких забот. Призыв «продавайте, что у вас есть, и отдайте как милостыню» (12:33) типичен для Лк.
Тема меняется: Иисус призывает быть на страже и хранить верность (12:35–48). В середину материала из Q (который в Мф 24:43–51 включен в эсхатологическую речь) вставлен Лк 12:41: вопрос Петра о том, обращено ли данное учение «к нам или ко всем», остается без ответа. Однако, поскольку затем речь идет о заботливом домоправителе, видимо, бо?льшие требования возлагаются на апостолов и руководителей общин. Материал из Q, который заканчивается в 12:46 угрозой наказания небрежного слуги, уточнен в Лк 12:47–48: одно наказание ждет имевших знание, и другое — не имевших. (Из всех евангелистов Лука тщательнее всех в рассказе о страстях отделяет народ от вождей.) Далее идет грозное предупреждение о разделениях, которые повлечет за собой служение Иисуса (12:49–53). Эсхатологическим языком Иисус рассказывает об огне, который Он пришел принести на землю и о предстоящем Ему «омовении». Грядет разделение, а не мир; предсказание Лк 2:34 о том, что из?за Иисуса многие в Израиле падут и многие восстанут, теперь конкретизируется указанием на разделение в семьях. Поскольку другие высказывания утверждают мир (2:14; 19:38) и объединение семей (роль Иоанна Крестителя в 1:17), результаты служения Иисуса неоднозначны. Многое из этого ожидается в скором будущем: Иисус сетует на неспособность людей прочитать знамения времени (12:54–56). К материалу из Q, связанному со своевременным улаживанием споров (12:57–59), Лука добавляет свои примеры разрушения, призывающие к покаянию (13:1–5). Другие источники не упоминают о галилеянах, убитых Пилатом во время жертвоприношений (в Иерусалиме), и о падении башни в Силоаме (источник в Иерусалиме), хотя некоторые ученые считают, что первый инцидент объясняет вражду между Иродом (тетрархом Галилеи) и Пилатом, о которой сказано в Лк 23:12. Притча о смоковнице (13:6–9) дает дереву еще один шанс принести плод до того, как его срубят. Многие экзегеты допускают, что она представляет собой смягченный вариант проклятия смоковницы в Мк 11:12–14, 20–23 и Мф 21:18–21 (то есть чудо стало притчей). Далее Иисус учит в субботу в синагоге и милостиво исцеляет скрюченную женщину (13:10–17), что вызывает гнев синагогального старейшины. Хотя народ радуется исцелению, оно посрамляет власти, и в нынешнем контексте, возможно, иллюстрирует, что не все покаются и послушаются. Все же притчи о горчичном зерне и закваске (13:18–21) заверяют: в конце концов Царство распространится и будет великим, несмотря на маленькое начало.
2. От второго до третьего упоминания об Иерусалиме (13:22–17:10). Напомнив о цели путешествия, Лк сообщает о заданном Иисусу вопросе: многие ли спасутся. Этот вопрос вводит материал об исключении из Царства и принятии в него (13:22–30). Многие претендующие на знание Иисуса будут выставлены вон, а посторонние со всего мира — приняты. Сообщение фарисеев о намерении Ирода убить Иисуса (13:31–33) объясняет, почему Иисус идет в Иерусалим. Читатель, видимо, должен, с одной стороны, думать, что фарисеи говорят правду, а с другой стороны, не доверять их мотивам: возможно, они пытаются удалить Иисуса со сцены (чтобы Он, спасая жизнь, покинул Галилею). Иисус знает, что, идя в Иерусалим, Он идет на смерть. (Ирод появится еще раз во время римского суда, когда Пилат передаст ему Иисуса для приговора.) Лука вкладывает в уста Иисуса печальную апострофу к Иерусалиму (13:34–35): в Иерусалиме Иисуса постигнет смерть, как постигла она там и прежних пророков, но город будет наказан за свое обращение с пророками[419].
Следующие три эпизода проходят в доме известного фарисея: субботнее исцеление больного водянкой, два наставления о поведении на пире и притча о великом пире (14:1–24). Исцеление составляет почти пару с субботним исцелением женщины в 13:10–17 и имеет аналогичный смысл. (Ср. кумранский запрет вытаскивать скотину из ямы в субботу: CD 11:13–14.) Первое поучение, рекомендующее не занимать лучшие места на трапезе, напоминает правила хорошего тона, тем более что целью названа честь за столом (Лк 14:10). Однако оно предостерегает от самовозвеличивания. Второе поучение, призывающее приглашать не равных себе, а обездоленных, согласуется с перевернутыми ценностями Царства, где бедняки важнее богачей. Эсхатологизм эксплицитен в последней строчке (14:14): за такое поведение воздастся, когда воскреснут праведники. Притча о пире[420] говорит об отвержении тех, кто был зван первыми, ибо они поставили собственные интересы выше Царства.
Затем, не упоминая об уходе из дома фарисея, Лк приводит поучения Иисуса о цене ученичества (14:25–35), адресованные толпе, сопровождавшей Его. К особому материалу Лк относятся благоразумные притчи о необходимости рассчитывать издержки перед тем, как строить дом или начинать войну (14:28–32), — притчи, достойные какого?нибудь ветхозаветного учителя мудрости. Здесь перед нами иной пафос, чем в пророческой установке не беспокоиться о бытовых нуждах (ср. 12:22–34).
Следующая глава состоит из трех притч: о потерянной овце, потерянной монете и блудном сыне (15:1–32). Если в Мф 18:12–14 притча о заблудшей овце включена в речь о церкви, обращенную к ученикам[421], то Лука адресует ее (и две другие свои притчи) фарисеям и книжникам, которые порицали Иисуса за общение с грешниками. Упоминание о радости на небесах показывает, что эти притчи дают урок божественного милосердия и подчеркивает ценность людей, презираемых за грех. В первых двух притчах действующими лицами являются соответственно мужчина и женщина (пастух, хозяйка), что сходно с сочетанием мужчина—женщина в притчах о горчичном зерне и закваске в 13:18–21. Притча о блудном сыне подчеркивает, что старшему брату не следует ревновать отца, проявившего великодушное отношение к грешному младшему брату (ср. контекст — отношение фарисеев к грешникам). Кроме этого, мысль в 15:20 важна для понимания христианской любви. Образ отца, который бежит к младшему сыну и целует его до того, как тот произносит заготовленную покаянную речь, может служить иллюстрацией Рим 5:8 («Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда еще мы были грешниками»») и 1 Ин 4:10 («Любовь в том, что не мы возлюбили Бога, но что Он возлюбил нас»).
У многих вызывает трудность притча о неверном управителе (16:1–15; L): может показаться, что она рекомендует совершать темные дела; однако в пример здесь приведена не нечестность управляющего, а ум и энергичность[422]. К этой притче присоединены высказывания о богатстве, но неясно, где они начинаются (с 16:86, 16:9 или 16:10). В целом, они развивают мысль Лк, что деньги портят людей, а потому лучше раздавать их беднякам, завоевывая друзей, которые помогут, когда попадут на небеса. Затем евангелист называет фарисеев «сребролюбивыми» и приводит обличение их Иисусом: они выставляют себя праведными перед людьми (Лк 16:4–15). Очевидно, законничество фарисеев составляет переход к высказываниям из Q о Законе и разводе (16:16–18). Лучшее толкование стиха 16 таково: приход Иоанна Крестителя маркирует одновременно конец Закона/пророков и начало благовестил о Царстве (3:1–2,18). Между этими двумя эпохами есть преемственность, ибо в учении Иисуса не пропадает ни одна буква Закона. Как связано речение о разводе (стих 18) с предыдущим принципом отношения к Закону? Запрет Иисуса на развод противоречит разрешению, данному мужчине в Втор 24:1–4. Хотя Лк не упоминает Быт 1:27; 2:24 (в отличие от Мк 10:6–12 и Мф 19:4–9), не стала ли эта ссылка (которая является частью Закона) элементом христианского толкования, так что запрет на развод считался согласующимся с Законом? У кумранитов это входило в благочестие. Затем осуждение богатства вновь появляется в притче о богаче и Лазаре (16:19–31; L)[423]. Разная посмертная участь объясняется не тем, что богач прожил грешную жизнь, а Лазарь — добродетельную, а тем, что жизнь богача прошла в комфорте и сытости, а жизнь Лазаря — в несчастии и голоде (16:25). Критика фарисейского сребролюбия (косвенно предостерегающая и христиан; ср. Деян 5:1–11) становится резче благодаря замечанию в конце притчи. Если они не слушают Моисея и пророков, то не послушают и вернувшегося из мертвых. Читатели и слушатели Лк воспринимали эти слова как пророческие: как видно из Деян, многие не послушают Иисуса даже после воскресения.
Тема меняется: следуют четыре не связанные между собой поучения о поведении (17:1–10). Иисус предостерегает против введения других в соблазн и делает акцент на прощении собратьев, силе веры, различии между подвигом и долгом. Последнее речение, которое есть только в Лк, ставит интересную задачу: ученики Иисуса могут вообразить, что делают нечто великое, но им нужно видеть в себе лишь рабов, исполняющих свой долг.
3. Последняя часть путешествия до прихода в Иерусалим (17:11–19:27). Она начинается с очищения десяти прокаженных, включая благодарного самаритянина (17:11–19; L). Путь в Иерусалим начался с 9:51, а в 9:52 посланцы Иисуса вошли в самаритянскую деревню. Судя по тому, что в данный момент рассказа Иисус все еще проходит между Самарией и Галилеей, путешествие — искусственные рамки (причем евангелист, возможно, туманно представлял себе палестинскую теографию). В то же время эти рамки объясняют, почему среди прокаженных был самаритянин (единственный прокаженный, выразивший благодарность и услышавший слова о спасении). Его реакция предвосхищает принятие самаритянами благовестил об Иисусе в Деян 8:1–25. Поскольку Иисус скоро покинет мир сей, логично, что Он дает фарисеям, а затем и своим ученикам, эсхатологическое учение (17:20–37); Лк составил это учение из материалов Q и L — оно предваряет и почти дублирует эсхатологическую речь в Лк 21. Иисус здесь предостерегает, с одной стороны, от ложных уверений в том, что Царство или дни Сына Человеческого зримо наступили, а с другой стороны, от беспечной жизни без памяти о грядущем Суде. Интересны некоторые особенности Лк: Царство Божие — незримо и уже находится среди нас (см. пункт (4) в разделе «Для размышления»); Суд непредсказуемо избирателен, выбирает одного человека и оставляет другого (17:31).
Перед лицом Суда притча о судье неправедном (18:1–8; L) воодушевляет учеников через рассуждение a fortiori. Если непрерывными просьбами можно убедить безнравственного судью, то тем более Бог ответит на настойчивую молитву своих избранных об оправдании. Тема молитвы ведет к притче о мытаре и фарисее (18:9–14). Эта притча не только говорит о милости Божьей к грешникам, но и отмечает, что фарисей не был оправдан. Фарисей не лицемерен: он немного хвастлив, но жил по заповедям (как он их понимал). Не в том ли дело, что хотя он и благодарит Бога, он не видит своей нужды в Нем, в Его милости и прощении? Или Иисус в Лк близко подходит к мысли Павла о том, что соблюдение заповедей само по себе не оправдывает? Пример Божьей милости к отверженному мытарю приводит к рассказу о доброте Иисуса к детям (18:15–17)[424], которые представлены образцом
