как с женщиной» (то есть совершать половой акт с мужчиной). Разумеется, Павел, читавший Библию по LXX, имел в виду именно данный отрывок, когда использовал слово arsenokoitai для осуждения гомосексуализма[238]. То, что 1 Кор 6:9–10 упоминает о arsenokoitai в контексте многих других порицаемых привычек, не позволяет точно оценить, сколь серьезным нарушением он его считает. Его мысль четче выражена в Рим 1:26–27, где он обосновывает свои возражения так: Бог создал мужчину и женщину друг для друга, чтобы они прилепились друг к другу и стали единой плотью. Соответственно, он осуждает как извращение Богом сотворенного порядка женщин, которые заменили естественные отношения противоестественными, и мужчин, которые оставили естественные отношения с женщинами и стали разжигаться похотью друг к другу[239]. В целом, все данные говорят о том, что Павел осуждал не только сексуальные отношения педерастов, но и гомосексуалистов, то есть любые сексуальные отношения, кроме секса между мужчиной и женщиной в браке.
Конечно, высказывания людей (включая библейских авторов) всегда обусловлены их мировоззрением. Мы говорили о том, что осуждал Павел в I веке. Другой дело, сколь обязательны его воззрения для современных христиан. Это выходит за рамки вопроса о «промежуточной этике» (см. темы «Для размышления» в главе 21). Мы знаем гораздо больше о физиологии и психологии сексуальных отношений, чем Павел. Тем не менее тот факт, что в 1 Кор 6:16 Павел цитирует Быт 2:24 («два будут одной плотью») наводит на мысль, что его осуждение блудников и гомосексуалистов в 1 Кор 6:9 укоренено в рассказе Быт 1 о том, как Бог создал мужчину и женщину по образу своему и предназначил им соединиться в браке (ср. аргумент Иисуса против развода в Мк 10:7–8). То есть доводы Павла основаны на фундаментальном понимании Божьей воли о творении, а потому их нельзя просто сбросить со счета как дань эпохе. Конечно, научные дискуссии будут продолжаться и Павловы представления о «неестественном» будут критиковаться, но можно быть уверенными: если бы Павел (или Иисус) попал в наше время, он по–прежнему настаивал бы на ограничении сексуальных отношений браком между мужчиной и женщиной, — он не боялся бы нарушить политкорректность, как не боялся и показаться слишком требовательным в греко–римском и иудейском мире своего времени[240].
Духовные дары в Коринфе (1 Кор 12 и 14) и в наши дни
В 12:28 мы видим список харизм, поделенный сначала на группу из трех (апостолы, пророки и учителя), а затем на группу, включающую деяния силы [чудеса], дар исцеления, формы помощи/содействия, административные способности [или лидерство] и языки[241]. Этот список — неполный, ибо в 12:8–10 также упоминаются слова мудрости, слова знания, вера, изгнание духов, языки и истолкование языков[242]; кроме того, ряд даров приводится в Рим 12:6–8. Некоторые люди, имеющие один дар, хотят другого, и в 1 Кор 12:12сл. Павел использует образ человеческого тела и его органов, вероятно, заимствовав его из популярного стоицизма, чтобы подчеркнуть необходимость многообразия. Даже менее благородные органы незаменимы. Из 14:1–33 мы узнаем, что дар говорить языками[243] (возможно, потому, что он самый заметный) был главным источником соперничества. Павел критикует эту ситуацию в нескольких отношениях. Языки нуждаются в толковании, поэтому нужен человек с даром толкования (14:13). Наряду с даром говорения на языках существуют другие замечательные дары, например, пророчество, которое назидает церковь (14:5). Павел призывает сильнее всего искать любви (agape), которая важнее, чем любой другой дар (13:1–13) — даже чем говорение ангельскими языками, пророчество или чудеса. Закончив с аргументацией, Павел говорит, что каждый настоящий пророк и духовный человек признает, что все написанное Павлом — это заповеди Господни, а кто не признает, того не следует признавать в общине (14:37–38)! Если уж Павлу пришлось прибегать к такому авторитарному доводу, мы понимаем, что ситуация была нелегка.
Малые церкви и даже христианские секты, которые восторженно относились к харизматическим феноменам, существовали всегда, однако в последние годы «харизматики» стали пользоваться бо?льшим успехом, и их можно найти среди членов большинства крупных церквей. В наши дни это могут быть разные харизмы, но основное внимание уделяется глоссолалии, «падению в Духе» и выявлению бесов[244]. Обычно считается, что харизматические переживания способны сделать религиозную и духовную жизнь людей более динамичной. Но испытывают ли харизматики сегодня то же, что описано в 1 Кор 12?
Несколько замечаний по порядку.
(1) Ни один современный человек не обладает мировоззрением людей, воспитанных в I веке, поэтому опыт, который описывает Павел, точно не воспроизводим, — сколь бы ни был уверен в себе харизматик. Возьмем, например, роль Духа: современные христиане находятся под влиянием тринитарного богословия, разработанного в IV веке; далеко не факт, однако, что Павел обладал ясным представлением о Духе как личности.
(2) О глоссолалии. Павел утверждает, что говорит языками больше своих коринфских адресатов (14:18). Однако точно не известно, что он называет «языками». Он упоминает о речи, которую нужно толковать; о речи, адресованной Богу, а не другим (ибо никто не понимает говорящего); о даре, который больше назидает самого человека, а не церковь (14:1–19) и об ангельских языках (13:1). Несколько десятилетий спустя автор Деян предлагает два толкования глоссолалии (2:4): в одном случае — это неразборчивое бормотание, как будто говорящие напились вина (2:13–15), во втором — говорение на иностранных языках, которых человек не изучал (2:6–7). Не понимается ли под «иными языками» разное толкование слова «языки»?
(3) Харизмы, которые описывает Павел, — это дары Бога; не все они включают в себя эмоциональный опыт или необычное поведение. Как уже указывалось, один из даров — это kyberneseis (управление, руководство). Сегодня мы можем признать того или иного человека талантливым администратором, но обычно не относим таких людей к той же харизматической категории, что и люди, говорящие на «языках». А вот Павел относил.
(4) Современное понимание духовных даров иногда пренебрегает тем фактом, что они были причиной распрей в Коринфе. Неизбежно, идет ли речь о харизме или должности, когда один христианин претендует на роль, которой нет у других, возникают проблемы превозношения и зависти. В НЗ есть рефлексия о Духе, которая направлена почти против идеи разных харизм. Согласно Ин 14:15–16, каждый, кто любит Иисуса и соблюдает Его заповеди, получает Духа Параклета, и здесь нет упоминания о разных дарах или ролях. По мнению Иоанна, все — ученики, и именно это важно.
(5) Можно лишь радоваться, что церковь сегодня, как и церковь в Коринфе, не испытывает недостатка в духовных дарах (1:7). Однако можно усомниться в словах тех, кто считает, что человек — не христианин, если не получил особого духовного дара, или тех, кто утверждает, что когда даруется харизма, ее обладатель становится лучшим христианином, чем другие, не одаренные таким образом.
«Гимн» любви (1 Кор 13)
Эта глава содержит одни из самых прекрасных строк, когда?либо написанных Павлом, отсюда и название — гимн. Противопоставив любовь харизмам (13:1–3), в 13:4–8а Павел персонифицирует любовь и делает ее подлежащим, связанным с 16 греческими глаголами. Это ведет к контрасту между нынешним днем, отмеченным харизмами, в которых мы видим лишь слабое отражение в зеркале, и будущим, где увидим лицом к лицу. Там останутся вера, надежда и любовь, «но любовь из них больше» (13:8б-13).
Что такое христианская любовь (agape)? Не все новозаветные авторы понимают это слово одинаково, но нижеизложенное применимо к некоторым из главных отрывков. Обращаясь впервые к этой теме, полезно почитать знаменитую работу A. Nygren, Agape and Eros (2 vols.; London: SPCK, 1932–1937). Чтобы показать уникальность христианской agape, Нигрен противопоставляет ее представлениям лучших греческих философов об Эросе и любви, описанной в ВЗ. В своем контрасте он перегибает палку, но его выкладки полезны для понимания 1 Кор 13.
• Нигрен описывает Эрос как любовь, которую привлекает благость в объекте: люди тянутся к тому благу, каким хотят обладать, чтобы достичь большей полноты[245]. У платоников этот Эрос — мотив стремления к совершенной правде и красоте, которые существуют за пределами этого мира. У Аристотеля Эрос включает материальный или ограниченный порыв преодолеть свою ограниченность. Бог, в котором все совершенно, — это высший объект Эроса.
• Agape немотивированна; она дарует божественное объекту любви. Таким образом, agape начинается с Бога, Которому ничего не нужно от своего творения, однако Он любовью приводит его в бытие и облагораживает его. В частности, представление Павла о любви основывается на самопожертвовании Христа, Который любил нас не потому, что мы были хорошими, но когда мы были еще грешниками (Рим 5:8). Как провозглашает 1 Ин 4:8, 10: «Бог есть любовь… В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши». Выразительное олицетворение любви в 1 Кор 13:5–8 делает любовь и Христа почти синонимами. Обретя ценность (оправдание, освящение) благодаря Христовой agape, мы становимся каналами передачи этой любви другим людям, которых мы любим, не оценивая, насколько они достойны, и не ища мотивов: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин 15:12)[246].
Павел и воскресший Иисус (1 Кор 15)
Предание, отраженное в 15:3сл, показывает, что уже на раннем этапе была сформулирована последовательность: Иисусовы смерть, погребение, воскресение и явления — составные блоки рассказа о страстях (особенно в сочетании с 11:23, где Тайная вечеря датирована ночью перед тем, как Иисус был «предан»). Это говорит о том, что предание о земной жизни Иисуса развивалось параллельно с проповедью Павла, которая почти не содержит деталей о Его жизни. Хотя эта глава включена в 1 Кор как аргумент о реальности воскресения для умерших во Христе, она является одним из главных доводов пользу воскресения самого Иисуса. В тексте обозначены две группы «видевших» Иисуса: (1) Кифа, Двенадцать и «более пятисот»; (2) Иаков, все апостолы и, наконец, Павел[247]. Последний элемент исключительно важен, ибо Павел — единственный новозаветный автор, который утверждает, что лично видел воскресшего Иисуса[248]. Отметим некоторые вопросы.
(1) Павел помещает явление ему Иисуса (хотя и называет его последним) на тот же уровень, что и Его явление остальным свидетелям. Деян дает немного другую картину: поскольку после явлений Иисус вознесся на небо (1:9), свет и голос пришел к Павлу с небес (Деян 9:3–5; 22:6–8; 26:13–15). Почти никто из экзегетов не отдает приоритет в данном случае Деян перед Павлом.
(2) Павел использует глагольную последовательность умер — погребен — воскрес — явился в 15:3–5 и повторяет «явился» еще три раза в 15:6–8. Тем не менее некоторые исследователи утверждают, что Павел говорит не о том, что Иисуса видели в телесном образе. Так как в понимании Павла Иисус явился более чем пятистам человекам одновременно, вероятно, чисто
