и римляне могут утешиться общей верой (1:12). Переход к основной части письма (1:10–15) говорит о планах Павла на будущее: прийти в Рим, чтобы возвещать благовестие, которое это письмо предваряет.
Доктринальный раздел основной части: Часть I (1:16–4:25): праведность [dikaiosyne] Бога, открытая через благовестие. Павел переходит к основной части письма, подчеркивая, что это благовестие — сила Бога[302] ко спасению каждого верующего, во первых, иудея, а затем и грека. (Отметим эту богословскую последовательность, которая была бы эффективна против тех, кто утверждал, что Павел недостаточно ценил иудео–христиан.) Одна из центральных тем письма состоит в том, что ныне открывается «праведность Божья» (1:17), то есть свойство, посредством которого Бог на Суде оправдает людей от их грехов верою в Иисуса Христа. (Об использовании Авв 2:4 «праведный верою жив будет», см. главу 19, тему 3.) Каково было отношение людей к Богу до благовестия о Христе? Обращаясь сначала к язычникам, Павел (1:18–23) стремится объяснить, что милосердный Бог был познаваем со времени создания мира[303]. Из?за человеческой глупости в языческом мире божественный образ был замутнен, что вызвало гнев Божий. Яркое изображение языческого идолопоклонства, похоти и порочного поведения, к которым это привело (1:24–32), отражает иудейскую шкалу ценностей Павла[304]. Говоря здесь о языческом образе жизни, Павел, возможно, во многом ориентировался на представления о нем, которые бытовали в эллинистических синагогах, где он воспитывался. Но затем в 2:1 стилем, знакомым нам по стоической диатрибе, Павел обращается к воображаемому слушателю–иудею, который обличает то же, что и Павел, но впадает в сходные грехи. У Бога нет любимчиков: вечная жизнь или наказание последуют по делам людей, сначала иудеям, судимым согласно Закону, затем язычникам, судимым согласно природе (physis) и тому, что написано в их сердцах и совести (2:5–16).
В ярком отрывке (2:17–24) Павел высмеивает высокомерные утверждения об иудейском превосходстве. Он не отрицает, что обрезание имеет ценность[305], но только в том случае, если человек соблюдает Закон. Однако необрезанный, живущий по требованиям Закона, осудит обрезанного нарушителя Закона (2:25–29). Все люди виновны перед Богом. Тогда каково же преимущество обрезанных иудеев, если они тоже — объекты гнева Бога (3:1–9) и никто не праведен[306]? В 3:21–26 Павел отвечает: иудеям было вверено божественное слово обетования, а Бог верен. Апостол пересказывает обетования и прообразы в Законе и Пророках: праведность Бога через веру (в) Иисуса Христа, оправдывающая равно иудеев и греков. По словам Павла, Бог честен, ибо грехи всех людей искуплены кровью Христовой[307]. Никому не дано права хвалиться, поскольку Бог верою оправдал обрезанных и необрезанных[308], независимо от дел Закона (= предписанных Законом) (3:27–31).
Павел уже цитировал Закон и Пророков; в Рим 4 он возвращается к Быт, чтобы показать последовательность божественного промысла: праведность Авраама пришла через веру, а не по Закону[309]. Как мы видели в главе 19, об Аврааме Павел заговорил, возможно, в связи с тем, что к Аврааму апеллировала партия обрезания в Галатии. Теперь он сам активно разрабатывает эту тему. Иудейские современники Павла считали Авраама своим предком, но для Павла он был «отцом всем нам», кто разделял веру Авраама (4:16)[310]. Раздел завершается кратким изложением тезиса Павла: рассказ о праведности, вмененной Аврааму, написан для нас, верующих в Господа Иисуса, «который предан за грехи наши и воскрешен для оправдания нашего» (4:25). Хотя это спасительное деяние влияет на каждого человека по отдельности, Павел считает, что отдельные верующие связаны между собой в коллектив — религиозную общину/церковь, так же как Израиль был народом.
Доктринальный раздел основной части: Часть II (5:1–8:39): примирение с Богом во Христе и Его блага. Если люди оправданы через Христа, они примирены с Богом. Это влечет за собой многие дары: мир с Богом, надежду на славу Божью и излияние Божьей любви (5:1–5). Описание того, как смерть Христа привела к оправданию, спасению и примирению (5:6–11), включает в себя одно из самых замечательных новозаветных слов о божественной любви: она предполагает готовность умереть за недостойных грешников. Использовав имя Авраама в качестве примера оправдания верой в истории Израиля, Павел теперь сравнивает совершенное через Христа с состоянием всех Адамовых потомков: благодать и жизнь по сравнению с грехом и смертью. (Для Павла смерть — это не просто прекращение жизни, но отрицание самой жизни, ибо смерть приходит через грех.) Как прегрешение Адама привело к осуждению всех, так и послушание Христа привело к оправданию и жизни всех. Этот отрывок положил начало богословию первородного греха, см. подраздел ниже.
В 6:1–11 Павел объясняет, что этот результат осуществляется через крещение, — это самое пространное рассуждение у Павла на данную тему, хотя даже здесь он не объясняет точное соотношение крещения и веры. Наше старое «я» распято с Христом, мы были крещены в Его смерть и погребены с Ним, чтобы, как Он был воскрешен из мертвых, мы тоже могли ходить в обновленной жизни[311]. Но Грех (персонифицированный у Павла) все еще действует, хотя мы сейчас в благодати, а не под Законом. 6:12–23 предупреждает, чтобы люди не становились рабами Греха. Некоторые исследователи считают, что апостол использует здесь одну из своих крещальных проповедей (возможно, защищаясь от обвинения в том, что его проповедь способствует распущенности).
В Рим 7 Павел возвращается к вопросу о Законе Моисеевом. Основной принцип состоит в том, что смерть Христа аннулировала довлеющую власть Закона. Закон нельзя приравнивать к греху, но греховные страсти возникают под действием Закона: «Я не иначе узнал грех, как посредством Закона» (7:5, 7). Монолог от первого лица в 7:7–25 — один из самых ярких риторических отрывков Павлова послания в Рим: «Я не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… Нахожу удовольствие в Законе Божьем, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего». Эта страстная речь породила многочисленные толкования[312]. Fitzmyer, Romans 465–466, проводит интересную параллель из кумранских текстов, где автор описывает некое «я», которое пытается решить вопрос спасения и начинает речь словами: «Я принадлежу к нечестивому человечеству». И этот автор, и Павел описывают греховное человечество с иудейской точки зрения, но для кумранского автора освобождение приходит от милосердного Бога посредством Закона/Торы, а для Павла оно даруется милосердным Богом через веру в Иисуса Христа.
Если Христос освобождает от смерти и греха и дарует жизнь, как нужно прожить эту жизнь, особенно принимая во внимание, что мы все еще плоть, и эта плоть не послушна Божьему закону? В Рим 8 Павел отвечает, что мы должны жить не по плоти, а по Духу Божьему, который воскресил из мертвых Христа. «Если живете по плоти, то умрете, а если Духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (8:13)[313]. Итак, мы стали Божьими детьми (которые могут восклицать: «Авва, Отче!», как и ранее Иисус), наследниками Божьими и сонаследниками Христу, живущими с обещанием, что, если мы сейчас страдаем с Ним, с Ним и прославимся (8:14–17). Народ Израиля понимал, что был Божьим первенцем, Божьими сынами/детьми (Исх 4:22; Ис 1:2), но теперь это отношение углубилось через Дух единственного в своем роде Сына Божьего (говоря о «нашем» богосыновстве, Павел использует слово huiothesia, которое в Ин ограничено Иисусом). В ветхозаветном рассказе о творении мира земля была проклята из?за греха Адама (Быт 3:17–19; 5:29), а в ветхозаветной апокалиптике присутствовали мечты о новом небе и новой земле (Ис 65:17; 66:22). Тогда, вполне логично, что Павел (Рим 8:18–23) в порядке противопоставления Адама и Христа говорит об исцеляющем влиянии Христа на все материальное творение (включая человеческое тело). Оно освободится от уз тления и обретет свободу. Мы еще не видим этого, мы надеемся и терпеливо ожидаем. Чтобы подкрепить нас в нашей немощи, Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (8:24–27). Ничто в будущем не является делом случая: и оправдание, и прославление — часть спасительного плана, предопределенного Богом с самого начала (8:28–30). Бог, «который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас», — на нашей стороне, и это источник огромной уверенности. В 8:31–39 Павел завершает вторую часть доктринального раздела замечательными словами: «Если Бог за нас, кто против нас?.. Я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее… не может отлучить нас от любви Божьей во Христе Иисусе, Господе нашем».
Доктринальный раздел основной части: Часть III (9:1–11:36): как оправдание Христом согласуется с Божьим обетованием Израилю?[314] Если с самого начала существовал божественный план, ведущий к Христу, как случилось, что израильтяне (иудеи), получившие обетование через Закон и Пророков, отвергли Христа? Павел переходит к этому вопросу столь внезапно, что некоторые экзегеты (начиная с Маркиона в II веке) считали этот отрывок чужеродным элементом в письме. Миссионер, который провел столько лет, проповедуя язычникам, вдруг говорит, что желал бы быть отлученным от Христа и быть проклятым за своих соотечественников! Опровергая всех, кто говорил, что он оклеветал иудаизм, он с гордостью перечисляет привилегии израильтян (9:4–5).
Объясняя, что слово Божье не нарушилось, Павел цитирует Писание, пытаясь показать, что не все потомки Авраама считались его детьми: Бог избрал Исаака, а не Измаила, Иакова, а не Исава (9:6–13). Бог здесь не проявляет несправедливость, но действует как горшечник, который выбирает, сделать ли ему высококачественную вазу или обычный сосуд из одной и той же глины (9:14–23). У Бога нельзя требовать объяснения Его выбора. Приведя еще один перечень testimonia (9:24–29), Павел стремится показать, что Бог предвидел и неверность Израиля, и призвание язычников. Израиль потерпел неудачу, ибо искал праведности делами, а не верой; усугубив ошибку, он не осознал справедливости Бога к верующим во Христа, который есть конец Закона (9:30–10:4)[315]. Далее Павел говорит о бесплодности попыток быть праведным перед Богом на основе дел, тогда как «если ты устами будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, ты спасешься» (10:9). Здесь Павел не проводит различия между иудеем и эллином (10:12). Все это исполняет слова Иоиля 3:5 (2:32): «Ибо каждый, кто призовет имя Господа, будет спасен».
В 10:14–21 Павел не оставляет Израилю извинений: благовестие возвещали уже пророки, но израильтяне не поверили. У них нет алиби даже в виде непонимания, коль скоро такие глупцы, как язычники откликнулись. «Неужели Бог отверг народ свой?» (11:1). Отвечая на этот риторический вопрос категорическим «нет», Павел говорит как израильтянин от семени Авраамова из колена Вениаминова, избранный благодатью. Он приводит примеры из истории Израиля, когда большинство впадало в грех, но Бог сохранял остаток (11:2–10). Павел предсказывает, что все кончится хорошо (11:11–32).
