долговечность и нуждаются в услугах многих лиц, создавать нечто менее хорошее должно стать общим правилом, хотя бы организатор прекрасно знал бы и лучшее (и более трудное), но он должен рассчитывать на то, чтобы никогда не оказывалось недостатка в людях, понимающих его, а он знает, что средние силы являются общим правилом. Юноша редко углубляется в это и думает, что он, как новатор, удивительно прав, и считает слепоту других прямо поразительной.

301

Человек партии. — Настоящий человек партии не учится — он только узнает и направляет; между тем как Солон, который никогда не был человеком партии, но преследовал свои цели, стоя рядом или выше партий, и даже восставая против них, был известным отцом того изречения, в котором сказалась неиссякаемая мощь Афин: «Я становлюсь стар, но продолжаю учиться».

302

Немецкое по мнению Гёте. — Невыносимы те люди, — и в них нельзя даже допустить чего бы то ни было хорошего, — которые, обладая свободной мыслею, не замечают, что у них нет свободы вкуса и духа. Как раз эта черта, по мнению Гёте, является по преимуществу немецкой. Мнение и пример Гёте указывают, что если немец хочет быть полезным, или хотя бы сносным для других наций, — то должен быть больше, чем немцем; они указывают и на то, в какую сторону должен немец направить свои усилия, чтобы превзойти себя и расширить свою личность.

303

Когда необходимо остановиться. — Когда массы начинают неистовствовать и ум их помрачается, то людям, не вполне уверенным в здоровье своей души, не мешает стать в проезжие ворота и всматриваться в настроение толпы.

304

Революционеры и собственники. — Единственное средство против социализма, которое еще остается в вашей власти, это не относиться к нему вызывающим образом, т. е. жить умеренно и скромно, по возможности устраняя зрелище всевозможной роскоши и идя на помощь государству в его стремлении обложить чувствительным налогом все излишнее и похожее на роскошь. Вы не хотите этого средства? Но, в таком случае, господа богатые буржуа, называющие себя либералами, признайтесь же, что в социалистах вы находите ужасным и угрожающим то самое влечение сердца, которое вы признаете естественным в себе, как что-то совершенно иное. Если бы вы, каковы вы есть, не имели бы состояния и не заботились бы о его поддержании — то сделались бы тоже социалистами: между вами и ими единственную разницу составляет имущество. Да, если вы хотите во что бы то ни стало одержать победу над врагами вашего благосостояния, — то должны раньше победить самих себя. И если бы это благосостояние было действительно счастьем! Оно не было бы таким внешним, таким вызывающим, вы были бы сострадательнее, благожелательнее, богаче помощью и старались бы о большем равенстве. Но ваши низменные радости фальшивы и годятся только, чтобы ими рисоваться и выказывать свое преимущество (благо другие не имеют их и завидуют вам), а не заключаются в чувстве полноты сил и росте их: ваши жилища, платья, экипажи, выставки в магазинах, ваша изысканная пища и сервировка, ваши шумные оперные и музыкальные восторги, наконец, ваши женщины, примазанные и вылощенные, но не из благородного металла, позолоченные, но без звона золота, избранные вами на показ и отдавшиеся вам на показ, — вот ядовитые носители того народного недуга, который все быстрее распространяется в массах в виде сердечной чесотки социализма и имеет свое начало, свое свитое гнездо — в вас! И кто же может теперь задержать эту чуму?

305

Тактика партий. — Если партия замечает, что один из ее безусловных сторонников делается условным, то она не выносит этого и старается путем разных обид и оскорблений довести его до решительного отпадения и обратить его в противника: это делается вследствие той честолюбивой мысли, что человек, который находит в партии лишь относительные достоинства и позволяет себе высказываться за и против, оценивать и судить ее, опаснее для нее безусловного врага.

306

К усилению партии. — Кто хочет внутренне усилить какую-нибудь партию, должен доставить ей возможность безвинно пострадать; этим способом она накопляет себе капитал в виде спокойной совести, чего ей до тех пор, может быть, недоставало.

307

Заботиться о своем прошлом. — Люди в сущности чтут только издавна установленное, медленно развившееся, поэтому кто хочет жить в потомстве, должен позаботиться не только о своем потомстве, но и о своем прошлом. Всякого рода тираны (а также тираны художники и политики) насилуют ради этого историю, чтобы она казалась подготовкой и рядом ступеней, ведущих к ним.

308

Партийные писатели. — Бой в литавры, который так нравится молодым писателям, находящимся на службе той или другой партии, звучит для человека, находящегося вне партий, как звон цепей, и возбуждает скорее сострадание, чем удивление.

309

Быть против себя. — Наши сторонники никогда не простят нам, если мы обратимся против самих себя; в их глазах это значит не только отвергнуть их любовь, но и скомпрометировать их ум.

310

Опасность в богатстве. — Имуществом должен обладать только тот, кто обладает умом: в остальных руках собственность является общественной опасностью. Богач, который не умеет употреблять свободного времени, доставляемого ему его состоянием, будет постоянно стремиться к увеличению своего богатства; это стремление будет его поддержкой, его военной хитростью в борьбе со скукой. Таким путем из сравнительно умеренного состояния, совершенно достаточного для духовно развитого человека, возникает колоссальное богатство; оно является прямым результатом духовной несамостоятельности и нищеты. Но теперь богач представляется в совершенно ином неожиданном виде, чем можно было предполагать, судя по его жалкому началу, — теперь он может маскироваться образованностью и искусством и в состоянии купить себе эту маску. Этим он возбуждает зависть бедных и необразованных, — которые всегда завидуют образованию и не отличают маску от настоящего лица, — и таким путем подготовляется социальный переворот, потому что позолоченная грубость и показная надутость в так называемых «наслаждениях культурой» внушают мысль, что «все дело в деньгах», между тем, хотя эти наслаждения культурой отчасти и зависят от денег, но в гораздо большей степени от ума.

311

Наслаждения в господстве и подчинении. — Господство доставляет наслаждение, также как и подчинение: первое — пока оно не обратилось еще в привычку, второе — когда уже обратилось в нее. Старые слуги у новых господ доставляют друг другу много взаимных радостей.

312

Честолюбие потерянного поста. — Существует чистолюбие потерянного поста, которое побуждает партию подвергаться величайшим опасностям.

313

. . . . . . .

314

Обычай партии. — Каждая партия старается умалить значение всего выдающегося, что переросло ее рамки. Если ей это не удается, то она относится тем враждебнее к выдающемуся, чем оно лучше.

315

Становиться простым. — От того, кто отдается течению событий, остается все меньше и меньше. Поэтому великие политики становятся иногда совершенно пустыми людьми, хотя бы прежде и были содержательны и богаты.

316

Желательные враги. — Социалистические движения скорее приятны, чем ужасны династическим правительствам, потому что дают в их руки право и меч исключительных мероприятий, которыми они могут поражать тех, кто действительно внушает им страх, — демократов и противников династий, которые ко всему, что эти правительства явно ненавидят, питают открытую склонность и расположение и должны поэтому скрывать свою душу.

317

Имуществом владеть. — Имущество делает человека независимее и свободнее только до известной степени; еще шаг — и имущество становится господином, а владелец — рабом: как раб, должен он отдавать ему свое время, свои мысли, должен иметь определенные связи, быть пригвожденным к определенному месту, срастись с определенным государством, и все это, быть может, против своего внутреннего и наиболее существенного желания.

318

О господстве знающих. — Легко, до смешного легко, установить образец избрания законодательных собраний. Сначала справедливые и заслуживающие доверия люди страны, которые являются вместе с тем знатоками и дельцами в какой-нибудь специальности, должны были бы выделиться путем взаимной проверки и взаимного признания. Из них должны были бы вновь выделиться, путем более тесного избрания, специалисты различных областей и перворазрядные знатоки, опять-таки путем взаимного признания и ручательства. Если бы законодательное собрание состояло из таких людей, то в каждом отдельном случае решающими были бы лишь голоса и суждения специалистов и экспертов, а честность всех остальных должна быть настолько велика и настолько стать простым делом приличия, чтобы предоставлять исключительное право голосования первым, так чтобы закон исходил в строжайшем смысле из разума разумеющих дело. Теперь же голосуют партии, и при каждом голосовании неизбежны сотни бесстыдных совестей — мы разумеем людей плохо осведомленных, неспособных правильно рассуждать, слепо поддакивающих, подговоренных и увлеченных. Ничто так не унижает достоинства каждого нового закона, как эта приставшая к нему постыдная окраска нечестности, являющаяся необходимым результатом всякого партийного голосования. Но, как выше сказано, легко, до смешного легко, установить подобный образец: однако никакая власть в мире не в силах теперь осуществить такого лучшего строя, пока признание пользы знания и знающих не станет достоянием даже самых враждебно настроенных людей и не одержит победы над теперешней верой в большинство. И в смысле этого будущего мы выставляем наш лозунг: «побольше уважения к знающим, и долой все партии!»

319

О народе мыслителей (или плохого мышления). — Неясность, неопределенность, неустойчивость, элементарность, индуктивность, чтобы неясные понятия обозначать неопределенными именами, — приписываемые немцам — являются, если бы они и действительно имелись на лицо, доказательством того, что их культура сильно отстала и все еще отзывается атмосферой средних веков. Правда, в этой отсталости имеются и кое-какие выгодные стороны; с этими качествами, если бы, повторяем, они действительно были на лицо, немцы способны были бы кое к чему, и к пониманию многого из того, на что у других наций уже не хватает сил. Конечно, многое погибнет с гибелью недостатка разумности, черты общей всем перечисленным качествам: но тут не может быть потерь без громадных выгод, так что нет основания для каких бы то ни было жалоб, и жаловаться могут разве только те, кто, подобно детям и лакомкам, желает наслаждаться одновременно продуктами всех времен года.

320

Совы, корчащие из себя афинян. — У правительств больших государств имеется два средства удерживать народ в зависимости, страхе и повиновении: более грубое — войско, более тонкое — школы. При помощи первого они привлекают на свою сторону честолюбие высших и силу низших слоев населения, насколько эти качества свойственны людям посредственным, или малодаровитым, при помощи же второго средства привлекается даровитая беднота, а именно духовно развитая и требовательная полубеднота средних сословий. Прежде всего правительства создают из всевозможных учителей себе как бы придворный штат, невольно обращающий свои взоры на верх; причем они нагромождают всевозможные препятствия развитию частной школы и особенно нелюбимого ими домашнего воспитания и обеспечивают за собою право располагать весьма значительным количеством учительских мест, на которые устремлено по меньшей мере в пять раз большее количество голодных взоров, полных подданнического выражения. Но