воспитанные на остроумии Вольтера и искренности Руссо, взлетели на гребне народного недовольства, вызванного инфляцией и голодом, намереваясь свергнуть Людовика XVI и аристократию. Эти писатели стали «святыми» новой религии — культа Разума — и вдохновителями ее спутника — якобинского террора.

Многие из лучших предсказаний Нострадамуса относятся к периоду Французской революции. В языке и настроении революционных катренов чувствуются страх и недоверие провидца, его стремление понять, что означает явившееся ему видение хаоса и крови. Дважды он описывает его словом «смерч», и это не только метафора, но и фактический ключ, указывающий на дату революции. 13 июля 1788 года, ровно за год до штурма Бастилии, по Франции прокатился ужасный ураган, один из самых разрушительных за всю историю. Названный современными журналами «Великий смерч 1788 года», этот циклонический ураган обрушил на землю дождь камней и вызвал ряд свирепых смерчей, уничтоживших множество строений в Type, Шартре и Париже. Затем ураган проследовал через Лилль в Бельгию,

Когда носилки перевернуты ураганом и лица покрыты плащами^

новая республика будет потревожена своим народом: в эти времена сначала белые, затем красные будут править неверно.

Нострадамус предсказывает, что простой народ перевернет носилки аристократии. Неумолимый ураган революции заставит аристократов покидать Францию, превратит их в беженцев, вынужденных, прикрыв лица плащами, пересекать ветренный пролив Ла-Манш, чтобы добраться до Англии, или же головы их «покроют плащи» в окровавленной корзине палача, стоящей под гильотиной, «Белые» — это Бурбоны, носившие белые кокарды. Игнорируя нужды народа, они навлекли на себя беду,

От порабощенного народа песни, крики и требования. Принцы и лорды заключены в тюрьмы: в будущем безголовые болваны примут их (требования) за божественный глас.

Похоже, что Нострадамус видел и слышал толпу парижских оборванцев из отдаленного будущего, марширующую по узким улицам, выкрикивая популярные лозунги или распевая «Марсельезу», Современные противники Дантона* и Робеспьера называли подобных им людей «маньяками», У Нострадамуса они — «безголовые болваны», и в этом определении

* Жорж Жак Дантон (1759-1794) — революционер и законодатель, с 1792 года — министр юстиции. Робеспьеру удалось перехитрить его, и в 1794 году Дантона приговорил к казни Революционный трибунал, в учреждении которого он сам принимал участие.

содержится насмешка как над их характером, так и над их злосчастной судьбой. Вдобавок, номер катрена — 14-й — может указывать на дату штурма Бастилии (14 июля 1789 года),

БЕГСТВО В НО-И

Хотя историки приписывают Французскую революцию слабости Людовика XVI, Нострадамус прояв» ляет большую симпатию к этому несчастному королю. Столкнувшись с насилием, Людовик действительно выказал недостаток качеств вождя; он оказался непод’ ходящим правителем для столь великой нации. Но Нострадамус, по-видимому, почувствовал в нем гуманную личность; в одном из катренов предсказывается предложение Людовиком равных прав евреям, и этот поступок, судя по всему, был высоко оценен Нострадамусом,

Вынужденный под давлением революционеров уступить власть новой конституционной монархии, Людовик также сменил свое королевское имя Бурбон на Капет, «старейшее имя его крови». Фактически заключенный со своей семьей в Тюидьри, Людовик построил план побега, но злая судьба и здесь обрекла его на поражение,

Когда Бур очень «хорош» («Ъоп»), неся в себе признаки правосудия, затем нося старейшее имя своей крови: из-за побега он незаслуженно понесет наказание.

Ночью 20 июня 1791 года переодетая королевская семья под видом слуг баронессы де Корф покинула Париж в карете с плотно зашторенными окнами и направилась на север, к границе, навстречу свободе,

После ночи и следующего дня пути они прибыли в город Варенн незадолго до полуночи и стали ис^ть ночлег Городской глава, некто по фамилии Сое, пригласил усталых путников в свою бакалейную лавку на стаканчик вина. Пока гости пили, Сое и его жена расспрашивали их о путешествии. Хозяину лавки Показалась подозрительной эта пара — нервный мужчина в серой, похожей на монашескую, шляпе и сером плаще и женщина, его спутница: она была в простом белом платье, но манеры выдавали ее благородное происхождение, Когда посетитель лавки узнал королевскую чету,

Сое послал его за солдатами городского гарнизоны Мария-Антуанетта в отчаянии принялась со слезами умолять мадам Сое, чтобы та позволила беглецам продолжить свой путь. Но бакалейщицу не тронули королевские слезы: «Я люблю своего короля, но люблю и своего мужа, и не хочу, чтобы ему отрубили голову», — сказала она. Людовика и его семью под

стражей вернули в Париж. За два века до того, как произошла эта обреченная

на неудачу попытка побега, Нострадамус предвидел и ее саму, и ее трагические последствия.

«КОРОЛЬ-МОНАХ, В СЕРОМ, В ВАРЕНИЯ

Ночью он поедет Рейнским лесом. Супружеская чета, блуждающий путь, белокаменная королева: монах-король, в сером, в Варение. Избранный Колпак вызывает бурю, огонь и кровавую рубку.

20-й катрен 9-й Центурии поразительно точеЯ в деталях, 20″й номер указывает на дату неудачного побега — 20 июля 1791 года. Путь королевской четы

пролегал через Рейнский лес, но из-за плохой дороги и отсутствия свежих лошадей в конце концов пришлось отправиться в объезд. «Блуждающий путь», таким образом, и означает этот объезд, а также секретность и переодевание. Очевидцы, видевшие короля и королеву во время побега, описывали их как «супружескую чету» и «монаха», а разоблачили беглецов именно в городе Варение. «Белокаменная королева» — великолепное описание внешности и эмоцио» нального состояния Марии-Антуанетты: она была в белом платье, и некоторые говорили, что от горя и ужаса волосы ее поседели за одну ночь; в слове «белокаменная» могут скрываться и еще два намека: на черствость души королевы и на шумный скандал с бриллиантовым ожерельем. «Избранный Колпак» («Cap») — это Людовик Капет, в прошлом король Людовик XVI, а в момент побега — выборный монарх нового конституционного правительства («вызывает бурю»), смерть которого вызовет всплеск контрреволюции, которая^ будет подавляться республиканцами при помощи гильотины («кровавая рубка»),

Супруг, один, оскорбленный, будет увенчан митрой^ когда он вернется, стычка произойдет в Тюильри: Пятью сотнями один предатель будет облагорожен. Нарбон и Сольс, у нас есть масло для наших лезвий.

35-й катрен 9-й Центурии называет имя городского главы Варенна и предвещает два ужасных происшествия в Тюильри — издевательства над королем и убийство его швейцарских гвардейцев. Слово «супруг» привязывает этот катрен к пророчеству о Варенне и «супружеской чете», В Тюильри в апартаменты Людовика, отделенного от своей семьи, ввалится озлобленная толпа; его заставят надеть на голову революционный колпак, который Нострадамус называет «митрой»

за сходство с головными уборами древних жрецов бога Митры*.

Слово «ie thuille», которым провидец называет в «Центуриях» Тюильри, означает «место кирпичей». Когда Нострадамус в 1556 году посещал Париж, место, на котором впоследствии построили дворец, занимали кирпичные печи для обжига и сушки, В августе 1792 года Тюильри претерпел жестокую атаку 513 коммунаров, более известных ка^ «пятьсот марсель* езов»: их песня впоследствии с^ала национальным гимном Франции.

Облагороженный «предатель» ^з 35-го катрена — это Сое, имя которого Нострадамус пишет в архаической форме, с буквой «L». Нарбон был умеренным революционером, пытавшимся убедить Национальное собрание помиловать короля. Нострадамус объединяет имена Coca и Нарбона, чтобы выставить друг против друга радикалов и умеренных в 4-й строке, оканчивающейся загадочной игреки слов: «у нас есть масло для наших лезвий». Сое, владелец бакалейной лавки, несомненно торговал маслом. А в переносном смысле его роль в аресте кородя помогла «смазать маслом» лезвие, снесшее голову ^е только Людовику XVI, но впоследствии, во время якобинского террора, и самому Сосу,

Когда королевская семья томилась в тюрьме Тампль, Людовик занимал мрачную одиночную камеру в башне замка. Из окна бащни он мог видеть своего сына, игравшего в тюремным саду под бдительным надзором стражи. За двести лет до того Нострадамус созерцал это в своих видениях. Он пишет так, словно бы выглядывал из-за плеч^ Людовика: «Юный сын, играющий снаружи под деревом,- Отец-король в Тампле угрюм..,» (С9 Q23).

* Митра — древнеперсидский бог ^вета. В зороастрийской традиции он ведет постоянную войну с силами тьмы. Митраизм превратился в религию со множеством ^ложных ритуалов, очень популярную среди солдат Древнего Рица.

Горсан и Нарбонна^ чтобы предупредить солью, касаясь прощения за нарушенную парижскую клятву, Красный город не захочет с этим смириться, из-за побега под серым одеянием окончена жизнь,

Горсас («Горсан^) был умеренным журналистом^ Вместе с Нарбоном («Нарбонна») он пытался передать послание Людовику XVI в Тампль, спрятав его в солонке («предупредить солью»). Король перед своим побегом в Варенн поклялся не покидать Париж («парижская клятва нарушена»). «Красный» Париж желал его смерти за «побег» под маской «серого одеяния» (в плаще монаха-кармелита).

ЗНАМЕНИТЫЕ «И ПРЕДСКАЗАННЫЕ» ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА

Холодным ранним утром 21 января 1793 года Людовика, крепко связанного, везли на телеге к гильотине. «Белого бурбона вывезли^ Взяли в плен, повели к телеге, связали ему ноги, как разбойнику,.,» (С4 Q85).

В качестве пророческого постскриптума к истории смерти короля, которой предстояло разыграться 236 лет спустя, Нострадамус-роялист пишет: «Задуманная смерть состоится, он передан на попечение и движется к смерти. Избранный, сотворенный, принятый им самим и погубленный. Кровь невинного будет им упреком» (С8 Q87).

Взойдя на эшафот, Людовик обвел глазами веселящуюся толпу. Под его пронзительным взглядом и оглушительным грохотом барабанов толпа замолкла, и низложенный король начал громким чистым голосом говорить о своей невиновности. Но барабаны снова

Горсан и Нарбонна^ чтобы предупредить солью, касаясь прощения за нарушенную парижскую клятву, Красный город не захочет с этим смириться, из-за побега под серым одеянием окончена жизнь,

Горсас («Горсан^) был умеренным журналистом^ Вместе с Нарбоном («Нарбонна») он пытался передать послание Людовику XVI в Тампль, спрятав его в солонке («предупредить солью»). Король перед своим побегом в Варенн поклялся не покидать Париж («парижская клятва нарушена»). «Красный» Париж желал его смерти за «побег» под маской «серого одеяния» (в плаще монаха-кармелита).

ЗНАМЕНИТЫЕ «И ПРЕДСКАЗАННЫЕ» ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА

Холодным ранним утром 21 января 1793 года Людовика, крепко связанного, везли на телеге к гильотине. «Белого бурбона вывезли^ Взяли в плен, повели к телеге, связали ему ноги, как разбойнику,.,» (С4 Q85).

В качестве пророческого постскриптума к истории смерти короля, которой предстояло разыграться 236 лет спустя, Нострадамус-роялист пишет: «Задуманная смерть состоится, он передан на попечение и движется к смерти. Избранный, сотворенный, принятый им самим и погубленный. Кровь невинного будет им упреком» (С8 Q87).

Взойдя на эшафот, Людовик обвел глазами веселящуюся толпу. Под его пронзительным взглядом и оглушительным грохотом барабанов толпа замолкла, и низложенный король начал громким чистым голосом говорить о своей невиновности. Но барабаны снова

^тохотали и палач Саксон приступил к делу. Когда ^дняТле^ люди. стоявшие поблизости усл^

Галичто король читал 3-й псалом: «Но Ты, Господи. ^поеТо^ою слава моя, и Ты возносишь голову ^Г^ г^Гего не заставил умолкнуть упавший ^гльотины Сансон высоко поднял отруЬлен^ю ^лов^ короля и показал ее толпе; однако палач был ^^Сотрясен тем, что казнил монарха, и наотвагой Людовика что дал