также на проведение обыска в вашей квартире.

— Вы с ума сошли! Убийство! Мой сын еще ребенок! Я сейчас же позвоню мэру Москвы и шефу контрразведки. Будете иметь неприятности…

— Мы их уже имеем, беседуя с вами, — сказал лейтенант.

— Я вас не впущу сюда с этими вздорными обвинениями.

— Тем не менее у нас есть все права осмотреть вашу квартиру. Мы ищем пистолет, из которого был произведен выстрел, повлекший за собой гибель детей. Может, это было отцовское оружие? Ваш муж мог оставить пистолет дома?

— Об этом спросите его самого.

— Мы его дождемся, а пока, с вашего разрешения, приступим к обыску.

— Я разрешения не даю и подчиняюсь насилию, за которое вы ответите!

— Сержант, — обратился лейтенант к одному из сопровождавших его. — Пригласите кого-нибудь из соседей в качестве понятых.

Двое оперативников принялись обыскивать квартиру. Вскоре один из них принес в комнату, где оставались лейтенант и хозяйка квартиры, автомат времен Отечественной войны и боевую гранату.

— Там еще патроны остались.

— Это коллекция мужа. Он собирает боевое оружие, — поспешила объяснить хозяйка. — Или коллекционировать у нас запрещено?

— Смотря что коллекционировать. На оружие, притом хранящееся в квартире, необходимо особое разрешение властей.

— Власти! Власти! Можно подумать, что у нас нет демократии.

В прихожей послышался звук открываемой двери. В комнату вошел подтянутый длиннолицый с коротко подстриженными усами подполковник. Он спросил уверенно и спокойно:

— Кто такие? Что здесь происходит?

— Гражданин Рысин?

— Так точно, старший лейтенант, подполковник госбезопасности Рысин.

— Ознакомьтесь с ордером на задержание вашего сына и проведение обыска в вашей квартире, где обнаружены нами вот эти предметы, по поводу чего попрошу вас дать объяснения.

— О каком аресте ребенка может идти речь? И проводить обыск в моем отсутствии — чудовищное нарушение прав человека. — возмутился Рысин.

— А вы имеете право на хранение своей квартире боевого оружия? Может быть, у вас во дворе и списанный танк имеется для коллекции?

— Попрошу вас не забываться, лейтенант! Я старше вас по званию. А о разрешении на оружие говорить будeте со службой контразведки, — отрезал подполковник.

— У вас личное оружие при себе? И разрешение на ношение тоже?

— Да, вот извольте, а личный пистолет хранится в сейфе на службе, — протянул разрешение лейтенанту подполковник.

— Ваш сын, гражданин Рысин, Михаил, сегодня в коридоре школы выстрелил из пистолета. В результате этих его действий был ранен ученик этой школы и смертельно ранены два других школьника. Этот пистолет тоже из вашей коллекции?

— Ничего о таком пистолете не знаю? И откуда мог взять пистолет мой сын?

— Но в вашей незаконной коллекции был пистолет? — повторил лейтенант.

— Во первых, незаконность ее не доказана, и по этому вопросу вам придется иметь дело с генералами госбезопасности.

— Закон для всех один: и для маршалов, и для генералов, и даже подполковников, а также и всех остальных граждан. Так где же ваш пистолет?

— Понятия не имею.

— Вот пистолет нашел, товарищ лейтенант, — сказал, входя в комнату, оперработник в штатском. — Под педалями в пианино был запрятан.

Он протянул завернутый в платок пистолет лейтенанту.

— Это правильно, что вы его платком прихватили, — похвалил оперработника лейтенант. — Отпечатки пальцев сохранятся. Понятым дайте подписать акт и отпустите.

— Как пистолет туда попал? — удивился обеспокоенный Рысин. — Неужели это я по рассеянности туда его положил?

— Я думаю, мы это выясним у вашего сына, который проявил такую изобретательность в укрытии оружия, а гильзу, наверное, для памяти при себе хранит.

— Да что вы мне голову морочите! Гильза одна — пострадавших трое. Прямо барон Мюнхаузен! — возмущался подполковник.

— Пуля прошла навылет через голову одного из мальчиков и ранила еще двоих одиннадцатилетних мальчишек, малышей по сравнению с вашим сыном, которому скоро уже в армию идти, — сказал лейтенант.

— Ничего не знаю, ничего не понимаю! — опустился в кресло Рысин.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Миша Рысин. Увидев отца и лейтенанта в комнате (мать и двое оперативников были в соседней), он воскликнул:

— Папа, у нас гость! Сейчас я на кухне такой ростбиф сварганю, самое оно к водочке, как в лучших ресторанах Европы. Специально этому обучен!

— С ростбифом мы подождем, а пока задерживаем тебя Рысин Михаил, по поводу убийства двух школьников шестого класса.

— Я не убивал. Я учусь в кулинарном техникуме. Уже давно в школу не хожу. В ресторане «Националь» на практике был. Повар и другие свидетели этого есть, даже иностранные. Так что у меня полное алиби…

— Алиби, говоришь? А откуда знаешь, в какое время это произошло и что несчастье именно в твоей старой школе случилось?.. Тебя там узнали и адрес твой домашний дали, — холодно закончил старший лейтенант.

— Это очкарик заложил! Он всегда ябедой был, — пробормотал Миша, растерявшись.

— Но никого, надо думать, не убивал и из пистолета по детям не стрелял? — добавил старший лейтенант.

Миша Рысин от этих слов сразу скис и, глядя исподлобья, совсем по-детски промямлил:

— Это получилось нечаянно. Я не хотел стрелять. Я только показывал… Больше никогда не буду!

— Это ты на суде говорить будешь, а сейчас собирайся, пойдешь с нами.

Мать Миши, войдя в комнату и услышав последние слова, вскрикнула и бросилась к мужу.

— Я не отпущу его! — поднялся с кресла подполковник.

— И не надо, вас мы тоже задерживаем за незаконное хранение оружия. Поедете вместе с сыном. В одной камере предварительного заключения будете, — пообещал старший лейтенант.

— Это самоуправство! Вы понимаете, с кем имеете дело? У вас, лейтенант будут большие неприятности, пообещал Рысин-старший.

— Старший лейтенант, — поправил его тот. Для меня вы сейчас гражданин, нарушивший закон. Гражданка Рысина, соберите их веши.

Будто очнувшись и придя в себя от этих слов, Рысина проговорила:

— Вы допускаете большую ошибку! Вспомните потом мои слова… Мне есть к кому обратиться, и в их защите я уверена. А вы… еще сильно пожалеете об этих своих действиях.

Она вышла в другую комнату за вещами, затем позвала туда сына переодеться. До нее дошло, что дело оборачивается серьезной неприятностью.

— Я буду звонить всем, кому надо, — шепнула она уходящему мужу.

Тот молча кивнул.

Едва за выходящими из квартиры закрылась дверь, Рысина бросилась к телефону и звонила, звонила без конца, набирая нужные номера.

— Главное, — говорила она кому-то в трубку, — не дать делу большой огласки. Очень важно, чтобы молчала печать… Или пусть представляет все как несчастный случай, если нельзя умолчать совсем. Ведь дети всегда склонны к баловству… У ребенка всегда может быть нервный срыв. Вы меня понимаете?.. А за адвоката спасибо. За нами не пропадет.

Старший лейтенант выполнил свое обещание: оба задержанных оказались в одной камере. Но не одни. Подполковник с омерзением разглядывал спящего в углу алкоголика и прикорнувшего рядом с ним бомжа, бросал опасливые взгляды на несомненного рецидивиста, развалившегося на нарах.

— Чего уставился, подполковник? — усмехнулся тот. — Что я, твоих погон не видал. Это ведь не бобровая шапка. Ту я в карты проиграл. А вот что ты натворил, что здесь ночуешь?

— Не твоего ума дело.

— Фу-ты ну-ты… Какая фанаберия барская! В одном месте сидим, значит, одной веревкой повязаны. Срок, может, и разный будет — об этом говорить рано. А сейчас здесь помалкивай больше, хоть ты подполковник, хоть «енерал», — посоветовал «рецидивист».

Дверь открыл милиционер и позвал старшего Рысина к начальнику отделения милиции.

Это был майор с усталым и сердитым скуластым лицом. Он не посмотрел на вошедших, углубившись в рапорт старшего лейтенанта.

Подполковник Рысин уселся напротив него без приглашения.

Майор поднял на него умные, чуть насмешливые глаза:

— Сидите, сидите, подполковник. Сейчас разберемся.

— Я хочу подать рапорт о поведении в моем доме вашего сотрудника, который позволил себе оскорбление граждан, в квартиру которых он вломился.

— Пишите, — протянул ему бумагу майор. — И в этом же рапорте дайте свое объяснение, каким образом оказалось в вашем доме столько боевого оружия, без охраны и, как я понимаю, письменного разрешения на его хранение. Я подожду, пока напишете.

Он нажал кнопку звонка на столе и сказал появившемуся в дверях милиционеру.

— Мальчика, что в школе стрелял, — в детскую комнату, к лейтенанту Смородиновой. Я ей поручил вести дознание.

Рысин при этих словах встрепенулся, отодвинул недописанную бумагу:

— Товарищ майор! Поскольку сын мой несовершеннолетний, то я прошу вашего разрешения присутствовать при его допросе. Это не противоречит законности?

— Нет, мы родителей по мере возможности сами вызываем в таких случаях. Не всегда, правда, они находятся…

— Служба госбезопасности будет благодарна вам, — пообещал Рысин.

— За что же? — удивился майор. — Я выполняю свои служебные обязанности, установленные для моей должности МВД.

— Ну, это службы родственные.

— Идите, подполковник, вас проводят в детскую комнату, — прервал этот разговор майор.

Рысин вышел из кабинета начальника без сопровождения конвойного, вошел без стука в указанную дверь и увидел своего сына, сидящего напротив миловидной девушки в милицейской форме.

— С разрешения начальника явился присутствовать при вашей беседе с моим сыном, Михаилом Рысиным, — отрекомендовался он.

— Здесь идет не беседа, а допрос, — поправила девушка-лейтенант, строго взглянув на подполковника.

Девушка не оказала вошедшему никакого почтения, даже не встала при появлении старшего по званию. Это не понравилось Рысину-старшему. Он почувствовал в этом предвзятость лейтенанта Смородиновой, тем не менее промолчал, отодвинул стул и без разрешения уселся рядом с сыном.

— Продолжим, — сказала следователь, придвигая начатый лист протокола допроса.

Вопросы, задаваемые Мише, в основном были те же, какие задавал старший лейтенант при задержании. Только теперь все ответы фиксировались в протоколе.

После очередного вопроса Рысин-отец счел нужным вмешаться:

— Я подполковник госбезопасности, госпожа лейтенант. И я не допущу ни личного оскорбления, ни запугивания моего сына, с которым вы обращаетесь недопустимо, игнорируя истинное объяснение случившегося как несчастный случай.

— Для этого нужно объяснить несчастным случаем возможность доступа Михаила к незаконно хранящейся коллекции оружия в вашем доме. И то, что сын ваш взял из нее заряженный пистолет, расхаживая с ним по улице, принес в школу, где в момент выстрела дуло оружия оказалось направленным в группу детей. Да?

— Он просто показывал им, как нужно целиться, этот жест у любого мальчишки в крови. Посмотрите на малышей детсадовского возраста, они с игрушечным оружием ведут себя точно так же. Это я вам говорю не как простой гражданин, а как военный, подполковник.

— Подполковник тоже должен быть в первую очередь гражданином… Произошло убийство двух школьников в результате того, что сын ваш нажимал курок отнюдь не игрушечного пистолета, настоящего боевого